— Когда создаёшь жёсткий барьер — или жёсткую волну — ты останавливаешь движение воздуха. Совсем. Оставляешь ему всего несколько степеней свободы: его можно двигать вверх-вниз, вправо-влево, вперёд-назад — но нельзя перемещать частицы внутри него. Что будет с твёрдым предметом, который ты бросишь в такой барьер?

— Стукнется. Отскочит, — пожал плечами Марк.

— Почему?

— Потому что застывшее пространство тоже ведёт себя как твёрдый предмет. И бить жёсткой волной — всё равно что швыряться камнями.

— А если я оставлю этому пространству больше степеней свободы?

Повинуясь движению тонких тёмных пальцев, барьер дрогнул, пошёл рябью и принялся переливаться, словно густая маслянистая жидкость, оставаясь при этом на месте и не меняясь в размере.

— Дотронься.

Марк протянул руку к полю. Оно оказалось податливым, как желе, но в то же время упругим — чем настойчивее он давил, тем сильнее оно отталкивало его пальцы обратно.

Карина свернула поле в шар и сжала его между ладонями.

— Но это же гораздо сложнее? — недоверчиво произнёс Марк.

— Сложнее, — подтвердила она. — Полностью обездвижить пространство просто. А вот ограничить его свободу в определённой мере…

— Прям как в жизни, — неловко профилософствовал Марк, и старшая чуть заметно поморщилась. — То есть… Но какой смысл? Ведь и сила удара, и надёжность защиты тогда меньше?

— Ну, допустим, — протянула Карина, сжимая и расширяя пальцами шар текучей энергии, — тебе нужно остановить кого-то, не причиняя вреда. Передвинуть хрупкий предмет. Смягчить своё падение — от жёсткого поля будет болезненная отдача. Поддержать себя или товарища, чтобы не сбило с ног, когда собираешься высвободить очень мощный импульс. Вообще-то способов применения мягких полей в бою гораздо больше, чем жёстких.

— Понял, — Марк поднял вверх ладонь, концентрируясь.

— Двумя руками будет проще, — подсказала наставница.

С первой попытки вышло обычное жёсткое поле. Второй раз внутри уже можно было почувствовать намёк на движение, но не по всей площади. Ещё с десяток неудачных попыток, внезапное озарение — и вот между точек выхода уже бурлит полужидкая сфера, на вид ничуть не хуже, чем у Карины.

— Теперь растягивай.

К концу тренировки Марк уже едва держался, и когда старшая сообщила, что на сегодня хватит, облегчённо выдохнул:

— Наконец-то!.. А то уже рук не чувствую.

Он поднял на неё глаза и вдруг вспомнил, что ещё ему предстоит сделать. По телу разлилось неприятное ощущение. Или всё-таки не надо?

Трусишь, тихонько упрекнул он сам себя. Сделал два шага вперёд и протянул руки.

Тогда, в школе, с Михом всё действительно вышло случайно. Друг спрятал где-то его рюкзак с учебниками и, помирая от хохота, отказывался признаваться где. Когда дело дошло до шутливой драки, обычного явления, в какой-то момент Марк обеими руками схватил Миха за голову. При этом в мыслях у него крутилось желание поскорей узнать, где рюкзак. Всё остальное произошло как-то само собой…

Но зато теперь он точно знал, что делать. Сломать тонкий лёд слабенькой, не ноттовой защиты. И нырнуть в сознание наставницы с одним чётким намерением: прочитать эмоционал.

Он успел — до того, как она поняла, к чему идёт дело. Успел один раз выдохнуть и на вдохе вобрать в себя ощущения. Дальше последовала ослепительная вспышка перед глазами, удар, нехороший хруст и резкая боль.

— ТЫ ОХРЕНЕЛ, НОТТ?!

Марк поднял голову. Карина застыла метрах в трёх, выставив ладонь вперёд; воздух перед ладонью ещё дрожал. Глаза полыхали чёрной яростью. Его самого отбросило аж к противоположной стене, причём как-то боком, и боль расползалась от правой руки. Скосив глаза, он с ужасом обнаружил, что кисть вывернута под ненормальным углом. И с запозданием охнул.

Наставница моментом оценила ситуацию и оказалась рядом.

— Это он тебе велел, так? — с нажимом процедила она, осматривая его руку.

— Да… Прости. Я не хотел…

Она не слушала. Распахнув дверь, уже во весь голос звала Азиру. Та примчалась с круглыми глазами и почти сразу же. В дверном проёме замаячила любопытная физиономия Талата.

— Запястье, — кивнула Карина на Марка. — У тебя лучше получится.

— Ты в своём репертуаре, — вздохнула та, присаживаясь рядом с ноттом. — Парень четвёртый день в Форсе, а ты ему уже кости ломаешь.

— Я сам виноват, — быстро сказал Марк.

Азира лишь недоверчиво улыбнулась.

***

Когда Марк, с загипсованной рукой, вернулся от чуть не померевшего со смеху Ортея, Карина ждала его в комнате.

— Так зачем? — без предисловий спросила она.

— Нужен был твой эмоционал, — угрюмо отозвался Марк. — Иначе я не смог бы прочитать. Прости.

— Ты мог бы попросить, — она с недоумением покачала головой. — Просто попросить меня открыться. Неужели не подумал?

— Не подумал, — Марк зажмурился от стыда. — Вот идиот…

Он ждал, что наставница рассмеётся или хотя бы улыбнётся, но она лишь так же дёрнула уголком губ и спросила уже мягче:

— Как рука? Долго заживать будет?

— Зира сказала: дня два, но гипс лучше оставить и на третий день.

— Нам завтра идти знакомиться с опекунами, — Карина встала с диванчика, подхватила лежащую на полу книжку. — А ты у меня уже покалеченный. Спокойных снов.

— Мне правда очень стыдно, — воскликнул он, встрепенувшись. — Прости!

— Забудь, — она на секунду остановилась и тихо добавила: — Это Орт. Он так развлекается. На будущее: не ведись так легко.

Марк проводил её глазами. Эмоционал, который так хорошо — не в пример лучше других — отпечатался в его памяти, оказался очень необычен. Очень. И Марк пока даже не мог сказать, что же в нём его удивляло. Должно быть, решил он, это всё потому, что она провела своё детство не в короне. В отличие от них всех.

— Лидер?! — Марк встал у ворот гаража, неловко перехватив створку здоровой рукой. — Твой опекун — лидер Форсы?

— И его жена, — пожала плечами Карина, выкатывая свой циклофор.

— Почему ты раньше не сказала?!

— А если бы сказала — что? Ты бы оделся понаряднее? — насмешливо бросила она. — Расслабься, он просто рен.

— Он нотт, — буркнул Марк.

— От нотта слышу, — ровным голосом отозвалась Карина. — Тебе есть что скрывать?

Ортей ещё за завтраком напомнил, что квинса, последний день пятидневья, свободен от занятий в учкорпусе, но не от тренировок с наставниками. И что после обеда все должны съездить к опекунам, познакомить их со своими новыми напарниками. Так заведено.

— Не люблю ноттов, — попытался пошутить Марк, но наставница отрезала мрачно:

— Я тоже.

И она-то как раз вряд ли шутила.

***

Белоснежный кабинет деталями давил, действовал на нервы. Марк казался себе слишком тёмным, слишком крупным. И даже слишком шумным.

— Простите, что на работе, а не дома, — лидер Форсы говорил проникновенно, будто доверял им двоим некий секрет. — Сами понимаете: ситуация. Я последние дни отсюда вовсе не выхожу.

— Конечно, понимают, — весело воскликнула Тарита. — Прекрати манерничать, лидер.

Учинив наставнице по дороге краткий допрос, Марк успел узнать, что жена лидера трудилась преподавательницей во второй ступени школы, и ожидал увидеть средних лет женщину в тускло-жёлтой форме Туторы. Но эта девушка в воздушном ярко-зелёном платье выглядела очень молодо — слишком молодо. А лидеру-то почти пятьдесят. Такая разница…

Марк вдруг вспомнил, где он и кто перед ним, и поспешно подавил дурацкие мысли, опасаясь, как бы они не оскорбили лидера.

— И как ваше первое пятидневье? — поинтересовалась Тарита.

— Терпимо, — отозвалась Карина, обхватывая безупречно белую чашку с чаем ладонями, словно пытаясь согреться. — Ортей, правда, решил, что в этом году свободное время нам ни к чему, да и сон можно без проблем сократить на пару часов.

— Сообразительный молодой рен, — кивнул лидер. — Один из немногих, кто в полной мере понимает, к чему идёт дело.