Она открыла рот, чтобы возразить ему, но потом вспомнила, что должна была стать ближе к нему.

— Хорошо, но я сама за себя заплачу, — сказала она, передавая Долорес пятидолларовую купюру и направляясь к столику у камина. Она села на стул спиной к стойке, но это не помешало ей услышать ответ Джоша.

— Положите пятерку в банку для чаевых. Я заплачу.

Она проглотила свою досаду.

Она понятия не имела, почему он вызывал в ней язвительность. Обычно она не была такой.

— Я думаю, ты меня помнишь, — Джош поставил перед ней кофе и выдвинул стул напротив нее. Он сел, вытянув свои длинные ноги так, что его икры почти касались ее.

— Что?

— Ты определенно помнишь меня. Но я пытаюсь понять, почему ты продолжаешь делать вид, что не помнишь.

Он что-то держал в правой руке. И перевернул это на ладони.

— Что это? — спросила она, указывая на него, благодарная за то, что больше не нужно говорить о своей отрывочной памяти.

Он сунул руку в карман.

— Ничего.

Да, он определенно усугублял ситуацию.

— Если ничего, тогда покажи мне, — сказала Холли.

Он улыбнулся.

— Нет.

— Тогда я тебя не помню. Совсем.

Он улыбался, будто ему было приятно.

— Ты все еще любишь бабочек?

Она сделала глоток кофе.

— Почему ты спрашиваешь?

— Я все еще иногда думаю о твоих трусиках с бабочками. Жалею, что выбросил их в мусор. Я должен был сохранить их.

По ее телу пробежал жар, и это не имело никакого отношения к огню.

— Зачем тебе хранить мои трусики? Это ненормально.

Его глаза встретились с ее.

— Потому что они бы остались на память. О лучшей ночи в твоей жизни.

— Моей жизни? — ее брови приподнялись. — Мы говорим о той ночи, которую я не помню?

— Ты помнишь, — он звучал так уверенно.

— С чего бы мне помнить? Это должно быть было довольно банально, раз это полностью стерлось из моей памяти.

Он наклонился, его голос был сладким и низким.

— Потому что я заставил тебя кончить три раза. И ты умоляла о большем.

Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но потом снова закрыла его. Сделав глоток кофе, Холли решилась:

— Может, я притворялась?

— Нет.

— Думаешь, ты можешь определить, когда женщина притворяется? — спросила она его.

Он передвинул ноги, его икры прижались к ее.

— Ты сейчас как героиня фильма «Когда Гарри встретил Салли» сымитируешь оргазм в прямо в кафе? Потому что, должен тебе сказать, я был бы не против.

Она внимательно посмотрела на него.

— Не думаю, что сейчас ты сможешь вызвать даже имитацию оргазма.

— Я ранен, — он коснулся ладонями своей груди.

Ему это нравилось. И, как ни странно, ей тоже. Было приятно столкнуться с кем-то, кто точно знал, как дать отпор. И если сейчас он был мишенью всего ее разочарования? Что ж, он заслужил это.

И у нее было чувство, что он сможет это выдержать.

— Почему ты так настаиваешь на том, что я помню ту ночь? — она провела пальцем по ободку своей кофейной чашки. — Ты тоскуешь по мне уже семь или восемь лет?

— Восемь. И да, каждую ночь я плачу в подушку и посылаю мольбу звездам, чтобы ты, наконец, разыскала меня, — он сфокусировал свой взгляд на ней. — Последние восемь лет я ни о чем не думал, кроме тебя, каждый миг, каждого дня, — сарказм пронизывал его голос. Она подавила смех.

— И теперь ты собираешься разрушить мой город, потому что это единственный способ выкинуть меня из головы?

Он усмехнулся.

— Ты как будто читаешь мои мысли. Я собираюсь принести это место в жертву богам. Уничтожить его вместе с моими воспоминаниями о тебе. Только так я смогу выжить. Но ты ошибаешься в одном. Это не твой город, а мой.

— Томаты и помидоры — одно и тоже, — она склонила голову набок, делая глоток дымящегося кофе. — Ты ведь понимаешь, что я собираюсь сражаться с тобой?

— Был уверен, что будешь. Но это бесполезно. Я всегда побеждаю.

— Не всегда. Меня ты не победил.

— Кто сказал?

Она тяжело сглотнула.

— Я говорю.

Он сложил руки на груди.

— Ты помнишь меня. Ты знаешь, что помнишь, — его голос был мягким. — Я собираюсь заставить тебя признать это.

— Я солгу и скажу, что помню, если ты вернешь мне мой город, — она подняла бровь.

— Этого не случится. Я же сказал тебе, что я всегда побеждаю.

— Ты не выиграешь мои воспоминания, — Холли медленно вдохнула. Она чувствовала теплое давление его икр на свои.

На мгновение в ее мыслях пронеслась та ночь. Его теплые губы на ее губах, тяжесть его тела, когда они сплелись вместе — на нем было нижнее белье, потому что так было лучше. Тепло его кожи, когда он прикасался к ней снова и снова, с дразнящим давлением, которое доводило ее до предела.

— Ты думаешь об этом сейчас? Потому что я да.

— Я думаю о том, как ты будешь злиться, когда потеряешь все, что у тебя есть, — она улыбнулась ему. — И как я буду наслаждаться этим. Возможно, даже сделаю фотографию твоего лица и поставлю ее в рамку.

— Буду рад позировать в любое время. Полагаю, ты поставишь ее рядом со своей кроватью.

— У меня и так достаточно кошмаров, — она допила остатки кофе. — Но спасибо за предложение.

Его глаза опустились к ее губам.

— Тебе снятся кошмары?

Она наклонилась вперед, ее голос понизился.

— Да, снятся, — он тоже наклонился, как будто пытаясь услышать ее. — У меня в голове постоянно возникают образы, как какой-то незнакомый парень крадет мои трусики и забирается ко мне в постель. Это смущает, — она поставила чашку и встала, натягивая пальто, а затем шапку на свои растрепавшиеся волосы. — До свидания, мистер Гербер. Счастливого пути домой. Не разбей свою машину или что-нибудь в этом роде.

Он начал смеяться.

— Ты определенно помнишь.

— Жаль, что ты никогда не узнаешь наверняка. Когда ты вообще уезжаешь из города?

— Позднее, сегодня вечером, — он сделал паузу. — Возможно.

Она надела перчатки.

— Ну, это было бы замечательно, — она повернулась на каблуках и помахала Долорес на прощание, прежде чем еще раз взглянуть на него через плечо.

Его глаза были устремлены на нее, на его губах все еще играла глупая ухмылка.

Потянувшись к двери, она резко вдохнула, радуясь ледяному воздуху, холодившему ее кожу.

Он уезжал сегодня. Это было хорошо. Когда она говорила Эверли, что без проблем сблизится с ним, то чувствовала себя в опасности.

Не из-за Джоша. А из-за себя самой. Она наслаждалась этим больше, чем следовало. И никто лучше нее не знал, что все закончится слезами.

— Что значит, один из нас должен остаться здесь? — глаза Кевина расширились. — Я не могу остаться. Иначе пропущу рождественский концерт моего сына. Жена убьет меня.

— Знаю, — Джош кивнул. — Вам определенно нужно ехать домой. Вы не можете это пропустить.

— И мне нужно, чтобы Элизабет заменила меня на встрече. Завтра на весь день. Я не смогу найти и проинструктировать кого-то еще за такое короткое время.

Джош положил свою руку на плечо Кевина. Тот выглядел так, словно собирался устроить истерику.

— Все в порядке. Я останусь. Вы двое можете уезжать.

Кевин моргнул.

— Вы останетесь?

— Это то, что я сказал.

— Но… — Кевин нахмурился, образовав густую монобровь над своими не верящими глазами.

— Зачем Вам оставаться здесь? У Вас есть империя, которой нужно управлять.

— Потому что я не верю, что семья Винтер будет хорошо вести себя, пока нас нет. А эта сделка слишком важна, чтобы они сейчас испортили ее. И в любом случае, я все еще могу управлять бизнесом отсюда. Изобрели такую штуку, как интернет. Я все еще могу участвовать в совещаниях и отправлять электронные письма из гостиной.

— Но Вы ненавидите Zoom. Вот почему мы не разрешаем людям работать дома.

— Я также ненавижу терять миллионы на сделках, которые можно легко спасти, — Джош пожал плечами. — Это всего на несколько дней. Может быть, неделя или две, не больше. Я справлюсь с этим.