В результате вонь стояла ужасная.

— Не понимаю, почему он так сердится, — сказала Аляска, нахмурив брови. — Здесь часто встречаются белохвостые олени. И, как и нам, когда им нужно сходить по нужде, они должны сходить.

— Потому что он упал и его измазало оленьим дерьмом, — Гейб поднял бровь. — Это разрушает его образ крутого горца.

Норт вернулся в гостиную в выцветших джинсах и сером свитере, вытирая волосы черным полотенцем. По мнению обожающих его женщин Винтервилля и окрестностей, он был симпатичным мужчиной. Высокий и крепкий, со светлой бородой, подчеркивающей его сильную челюсть, в молодости он разбивал сердца по всем Аллеганским горам.

Он присел на край стола и посмотрел на всех, все еще вытирая затылок. Было забавно, что все повернулись, чтобы посмотреть на него.

Даже после стольких лет он все еще был главарем.

— Чувствуешь себя лучше? — поддразнил Гейб.

Норт бросил на него мрачный взгляд.

— В следующий раз ты будешь разгребать это дерьмо.

Гейб показал на свою лодыжку.

— Не могу, я ранен.

— Думала, тебе лучше, — Аляска нахмурилась. — Ты вчера катался на лыжах.

Гейб покачал головой, расширив глаза в попытке заткнуть ее. Холли пришлось подавить смех.

— Ты катался на лыжах? — спросил Норт, нахмурив брови.

— Просто пробовал встать на лодыжку. Мне придется отдохнуть несколько дней. Не хочу переусердствовать.

— Тебе придется помогать в магазине, вот что тебе придется делать. Ты видел мой счет за продукты с тех пор, как ты сюда переехал?

Они были похожи на пару старух. Очень красивых, веселых, мужественных старух. Холли встретилась взглядом с Эверли, и они обе усмехнулись.

— А Холли не может помогать в магазине? — спросил Гейб, его голос был жалобным. — У нее есть немного свободного времени.

— Эй, я в отпуске, приятель, — Холли подняла руки вверх, как бы отгораживаясь от него. — Некоторые из нас работали до упаду.

— Слышал о твоей победе в суде, — Норт улыбнулся ей. — Поздравляю.

— Это была не моя победа, — заметила Холли. — Я просто дала показания эксперта.

— Они не смогли бы сделать это без тебя, — заметила Эверли. — Я следила за судебными отчетами. Твои показания изменили дело.

Как судебного бухгалтера, Холли часто привлекали для помощи в судебных делах. Особенно это касалось громких бракоразводных дел, где деньги скрывались в попытке снизить размер выплат.

Ее работа была намного сложнее, чем кажется. Попытки найти деньги, которые люди прятали за долгими и сложными сделками через подставные компании или в налоговых оазисах, могли занять месяцы. Месяцы на поиск. Месяцы тщательного изучения электронных таблиц и банковских счетов до тех пор, пока глаза не начнут выпадать. И не всегда у нее были месяцы, чтобы проследить все эти следы.

Затем ей приходилось представать перед судьей и свидетельствовать, что один из истцов пытался надуть другого.

— Кстати, о разводах, — сказал Норт, глядя на Холли. — Твоя мама в городе.

Холли зажала губу между зубами.

— Я догадывалась, что она может быть здесь. Но давно с ней не разговаривала. А как насчет ее мужа, он здесь?

— Она снова замужем? — Гейб моргнул. — Когда это случилось?

— Несколько месяцев назад. Она позвонила посреди ночи из Италии, чтобы сообщить мне.

— Кто он? Итальянский принц? Французский плейбой?

— Какой-то англичанин. Сын герцога или что-то в этом роде.

Холли пожала плечами, стараясь быть бесстрастной. Ее отношения с мамой в последнее время можно было назвать «сложными». Младшая дочь Кэнди Винтер, Сюзанна унаследовала всю ее красоту, но ни капли сочувствия. Она родила Холли, когда ей было двадцать два года и она не была замужем. Холли до сих пор не знала, кто ее отец.

Их отношения всегда были непростыми. В детстве она отчаянно старалась угодить маме. Она могла завораживать и веселить, и когда она концентрировала на тебе все свое очарование, это было похоже на взгляд на солнце. Но ей быстро становилось скучно. Не только с мужьями, но и с Холли. Она влетала и вылетала из ее жизни по прихоти. Возможно, именно поэтому Холли была так близка со своей бабушкой. Кэнди Винтер была единственным постоянным человеком, на которого она могла положиться в детстве.

Норт пожал плечами.

— Не знаю, здесь ее муж или нет. Она живет в доме, который унаследовала от бабушки. И это подводит меня к другой новости.

Гейб поднял бровь.

— Ты сегодня полон новостей.

— Да, но эта часть не очень хорошая. Она в городе потому, что у всех наших родителей встреча с новыми владельцами Винтервилля.

На мгновение воцарилась тишина. Холли моргнула, пытаясь осмыслить сказанное.

— Значит, они уже нашли покупателя? — ее грудь сжалась.

— Да. Они пытались скрывать это так долго, как только могли. Не хотели, чтобы мы вмешивались. Насколько я могу судить, здесь замешаны большие деньги.

— Не могу поверить, что они пошли на это, — глаза Аляски блестели.

— Поверь. Они договорились о продаже с какой-то компанией из Цинциннати за десять миллионов долларов.

— Мы никогда не сможем тягаться с ними, — пробормотала Холли.

— Нет, — улыбка Норта была мрачной. — И ни один банк не одолжит нам денег. Поверьте мне, я уже спрашивал.

— И что дальше? — поинтересовалась Эверли. — Если продажа уже состоялась, то все кончено, верно? Что еще мы можем сделать?

— Не знаю, — ответил Норт. — Но мы должны что-то сделать. Мы не можем позволить этому месту уйти без борьбы. Наша бабушка любила этот город. Она строила его кирпичик за кирпичиком, — он провел языком по нижней губе, как будто размышляя.

— Думаешь, у нас есть шанс? — Гейб склонил голову набок.

— Понятия не имею. Я знаю только, что бабушка не хотела бы этого. Поэтому мы будем бороться до тех пор, пока не останется ничего, за что можно было бы бороться.

— И как мы это сделаем?

Он вздохнул.

— Совершенно не представляю.

У Холли сжалось сердце, потому что он выглядел побежденным еще до того, как они начали. Она достаточно разбиралась в бизнесе и контрактном праве, чтобы понять, что он, скорее всего, прав.

— Ты знаешь, кто новые владельцы? — спросила она его.

— Нет. Но они будут здесь на этой неделе.

— Тогда давайте посмотрим, что они скажут, — предложила Холли. — Узнаем, кто они. Мы не можем ничего делать, пока не узнаем этого, верно?

Норт кивнул, его взгляд встретился с ее взглядом.

— Верно.

Гейб хлопнул в ладоши.

— А пока давайте пообедаем. Я умираю с голоду.

Холли натянула шапку и перчатки, накинула шарф на шею, прежде чем открыть дверь гостиницы и выйти на свежий утренний воздух. За ночь выпал снег, но он уже прекратился, и пушистый легкий слой устилал лужайку перед ней. Чарли Шоу, должно быть, в какой-то момент расчистил дороги, потому что черное покрытие блестело в лучах утреннего солнца.

Она провела здесь уже четыре дня, но так и не смогла нормально выспаться. Может быть, это было сочетание непривычной постели и твердости матраса «Великая ночь» от Аляски. Что бы там ни было, она проснулась в шесть утра и ворочалась до семи, а потом решила прогуляться.

В это время года Винтервилл всегда был очень красивым. Морозный воздух был настолько безветренным, что пар от ее дыхания задерживался надолго после выдоха. Она дошла до конца подъездной дорожки и повернула налево: вид городской площади согрел ее сердце.

Когда ее бабушка купила этот город, а точнее, землю, на которой он теперь располагался, она хотела найти здесь место, где смогла бы по-настоящему жить. Кэнди Винтер выросла примерно в десяти милях отсюда, в маленькой хижине на склоне горы, где ее семья жила по принципу «из рук в руки». В пятнадцать лет ее обнаружил голливудский скаут, который услышал ее пение в баре, и увез в Лос-Анджелес, чтобы придать ей гламура и обучить. В шестнадцать лет она получила свою первую роль в кино — небольшую роль второго плана, играя горничную в мюзикле. Это была роль типа «моргни и пропустишь», но режиссер что-то в ней разглядел, потому что взял ее в свой следующий фильм.