– Совершенно.

– Я уже ожидал какой-нибудь гадости, – сказал я и снова улегся в гамак. – На магию проверяла?

– Абсолютно чисто, – сказала Светлана. – Ни малейших следов.

– Фантазии. Или и впрямь кого-то испугались… может, и волка. А какая-то женщина их вывела из леса. Детям повезло, но хороший ремень…

– Младший, Ромка, заикался. Довольно сильно. Сейчас – говорит совершенно свободно. Тараторит, стишки какие-то рассказывает…

Я немного подумал. И спросил:

– Заикание лечится? Внушением там, гипнозом… что еще бывает?

– Ничем оно не лечится. Как насморк. И любой врач, что пообещает тебе гипнозом заикание убрать, – шарлатан. Конечно, если это был какой-то реактивный невроз, то…

– Избавь меня от терминов, – попросил я. – Значит, не лечится. А народная медицина?

– Разве что дикие Иные… Ты же можешь заикание вылечить?

– Даже энурез, – буркнул я. – И энкопрез. Света, но ведь магии ты не почувствовала?

– Но заикание прошло.

– Это может означать только одно… – неохотно сказал я. Вздохнул и все-таки встал с гамака. – Света, это уже нехорошо выходит. Ведьма. Причем с Силой, превосходящей твою. А ты ведь – первый уровень!

Светлана кивнула. Я редко упоминаю, что ее Сила превосходит мою. Это ведь то главное, что нас разъединяет… может когда-нибудь разъединить.

И ведь Светлана специально ушла из Ночного Дозора! Иначе… иначе она сейчас была бы волшебницей вне категорий.

– Но с детьми ничего не случилось, – продолжал я. – Гнусный колдун не лапал маленькую девочку, злая ведьма не сварила из мальчика суп… Нет, но если это ведьма – откуда такой добрый поступок?

– Ведьмы вовсе не испытывают потребности в людоедстве или сексуальной агрессии, – веско, будто лекцию читала, сказала Светлана. – Все их поступки определяются обычным эгоизмом. Если бы ведьма была очень голодна – она и впрямь могла бы слопать человека. Просто по той причине, что не причисляет себя к людям. А так… ну почему не помочь детям? Ей это ничего не стоило. Вывела из леса, еще и заикание малышу убрала. У нее ведь тоже, наверное, дети есть. Ведь ты бы покормил бездомного щеночка?

– Не нравится мне это, – признался я. – Ведьма такой силы? Они ведь редко достигают первого уровня?

– Очень редко. – Светлана пытливо посмотрела на меня. – Антон, ты хорошо представляешь себе разницу между ведьмой и волшебницей?

– Работал, – кратко ответил я. – Знаю.

Но Света не унималась:

– Волшебница работает с Сумраком непосредственно и берет оттуда Силу. Ведьма пользуется вспомогательными материальными предметами, заряженными Силой в той или иной мере. Все магические артефакты, существующие в мире, созданы ведьмами или ведьмаками, это, скажем так, их «протезы». Артефактами могут быть вещи или органы тела ороговевшей природы – волосы, длинные ногти… Вот почему ведьма безопасна, если ее раздеть и обрить, а волшебнице надо еще заткнуть рот и связать руки.

– Тебе точно никто рот не заткнет, – усмехнулся я. – Света, ну зачем эти лекции? Я не великий маг, но азбучные истины знаю, не надо напоминать…

– Извини, я не хотела тебя задеть, – сразу же извинилась Светлана.

Я посмотрел на нее – и увидел в ее глазах боль.

Какой же я скот!

Ну сколько можно вымещать свои комплексы на любимой женщине!

Хуже любого Темного…

– Светка, прости… – прошептал я, коснулся ее руки. – Извини дурака.

– Да и я хороша, – призналась Светлана. – И впрямь, зачем я тебе ликбез читаю? Ты в Дозоре каждый день с ведьмами дело имеешь…

Мир был восстановлен, и я торопливо сказал:

– С такими сильными? Да брось, на всю Москву одна ведьма первого уровня, и та давно от дел отошла… Что будем делать, Света?

– Реального повода для вмешательства нет, – озабоченно сказала Света. – Дети в порядке, мальчику так даже лучше стало. Но остаются два вопроса – что за странный волк гнал детей к волчатам?

– Если волк вообще был, – заметил я.

– Если был, – согласилась Светлана. – Но как-то уж очень складно дети все рассказывают… Ну а второй вопрос – есть ли у ведьмы регистрация в данной местности, что на ней числится…

– Сейчас узнаем, – доставая мобильник, сказал я.

Через пять минут я получил ответ, что по досье Ночного Дозора никаких ведьм в окрестности нет и быть не должно.

А еще через десять я вышел со двора, вооруженный инструкциями и советами своей жены – по совместительству несбывшейся Великой Волшебницы. Проходя мимо сарая, я заглянул в открытые двери – Колян завис над открытым капотом, на разложенной газетке лежали какие-то детали. Ой-ей, я же просто так про стук в моторе сказал!

И еще дядя Коля пел, мурлыкал себе под нос:

Видимо, его память сохранила только эту строчку. И он повторял ее как заведенный, увлеченно копаясь в моторе:

Увидев меня, дядя Коля радостно воскликнул:

– Тут, Антоша, поллитрой не обойдешься! Совсем японцы одурели, чего с дизелем наделали, страшно смотреть!

– Это не японцы, это немцы, – поправил я его.

– Немцы? – удивился дядя Коля. – А, так это ж «BMW», а я раньше только «субару» чинил… чего, думаю, по-другому все сделано… Ничего, исправлю! Голова только гудит, зараза…

– Ты загляни к Свете, она тебе плеснет, – смирился я с неизбежным.

– Нет. – Дядя Коля покачал головой. – На работе никак нельзя. Я тебе иначе наработаю… Меня еще наш первый председатель, земля ему пухом, научил – пока с железом возишься, капли в рот не бери! Да ты иди, иди. Мне тут до вечера дел хватит.

Мысленно попрощавшись с машиной, я вышел на пыльную жаркую улицу.

Маленький Ромка моему визиту был несказанно счастлив. Я зашел в тот момент, когда Анна Викторовна терпела постыдное поражение в войне за дневной сон. Ромка, тощий и загорелый пацаненок, прыгал на пружинной кровати и восторженно орал:

– Не хочу я спать у стенки! Подгибаются коленки!

– Вот что с ним делать? – обрадовалась моему появлению Анна Викторовна. – Здравствуйте, Антон. Вот скажите, ваша Наденька так себя ведет?

– Нет, – соврал я.

Ромка перестал прыгать и насторожился.

– А возьмите-ка его себе, – коварно предложила Анна Викторовна. – Зачем мне такой охламон? А вы человек строгий, вы его воспитаете. Он будет за Наденькой ухаживать, пеленки ей стирать, полы вам мыть, мусор выносить…

При этих словах Анна Викторовна усиленно мне подмигивала, будто я мог и в самом деле воспринять предложение всерьез и уволочь в охапке малолетнего раба.

– Подумаю, – поддержал я ее педагогические усилия. – Если совсем слушаться не будет – возьмем на перевоспитание. У нас и не такие детки становились шелковыми!

– А вот и не возьмете! – храбро сказал Ромка, но прыгать перестал, сел на кровать и натянул на ноги одеяло. – Зачем вам такой охламон сдался?

– Тогда отдам тебя в интернат, – пригрозила Анна Викторовна.

– В интернат детей только бессердечные люди отдают, – явно повторяя услышанную фразу, сказал Ромка. – А ты сердечная!

– Вот что с ним делать? – риторически повторила Анна Викторовна. – Вам квасу налить холодненького?

– И мне, и мне! – пискнул Ромка, но под суровым взглядом матери замолчал.

– Спасибо, – кивнул я. – Да я, собственно говоря, из-за этого охламона и зашел…

– Что натворил? – по-деловому подошла к вопросу Анна Викторовна.

– Да рассказала мне Света про их приключения… про волка. Я же охотник, а тут такое дело…

Через минуту я был усажен за стол, напоен холодным вкусным квасом и всячески обласкан.

– Нет, я сама учительница, я все понимаю, – говорила Анна Викторовна. – Волки – санитары леса… ну, вранье, конечно, волк режет не больных зверей, волк режет все зверье подряд… Но все-таки живое существо. Волк не виноват, что он волк… Но тут – рядом с деревней! Гнаться за детьми! Он же их на волчат выгонял, понимаете, что это значит?