Нет. Шестой слой будет другим. Еще ярче, чем пятый. Еще живее. Еще ближе к настоящему миру.

Я кивнул своим мыслям.

И шагнул из пятого слоя в шестой.

Здесь была ночь. Может быть, не летняя, но теплая. В небе над головой я не увидел ни единой звезды, но зато там была Луна. Не пояс серой пыли в небе, как на первом слое. Не три крошечные цветные луны, что светят на втором. Самая обычная, привычная человеческому взгляду Луна.

Но ни одной звезды. Звезды – не для Иных.

Под белым прожектором Луны мир казался совсем реальным. Деревья – настоящие, живые, с шелестящими на ветру листьями. Пахнет травой и гарью… я вдруг понял, что впервые ощутил запах в Сумраке. Наверное, если пожевать травинку, то и горький вкус сока почувствую…

Гарь?

Я обернулся – и увидел Лермонта. Но уже не в облике плотного пожилого господина, а в его сумеречном воплощении.

Томас-Рифмач стал белокурым великаном ростом под три метра. Его кожа излучала неяркий молочный свет. Он выхватывал из воздуха сгустки белого и синего огня, смешивал их в исполинских ладонях, будто лепил снежки, бросал куда-то вдаль. Я проследил траекторию – шипящие клубки пламени неслись над равниной, сметая по пути редкие деревья, – и гасли в темном, удаляющемся облаке. Горящие деревья отмечали промахи.

– Фома! – крикнул я. – Я пришел!

Великан смешал в руках совсем уж огромный шар. Крякнул – и метнул вслед темному облаку. Развернулся.

У него было удивительное лицо. Одновременно древнее и свежее, доброе и жесткое, красивое и пугающее.

– Юный маг прошел барьеры, – прогрохотал Томас. – Юный маг спешил на помощь…

Он был сейчас немножко не в себе – как все Иные, которые в горячке боя принимают глубинное, сумеречное воплощение.

Томас в несколько шагов преодолел разделяющее нас пространство. Мне показалось, что даже земля вздрогнула от его шагов.

– Они не справились, мой друг… – Древний бард опустил на мое плечо огромную, как лопата, ладонь. – Они дошли лишь до шестого слоя. Томас их прогнал, да. Томас их прогнал, будто трусливых шавок.

Лермонт склонил ко мне лицо и доверительно прошептал:

– Но только лишь потому, что враги не приняли боя. Они провели тут достаточно времени, чтобы понять – им не выйти на седьмой слой Сумрака.

– Сколько их было, Томас?

– Трое, друг мой. Трое. Правильное число.

– Ты их разглядел?

– Чуть-чуть. – Томас покачал головой. – Ауру здесь не прочесть, но Томас чуть-чуть сумел. Темный Иной – нежить-вампир. Светлый Иной – чародей-целитель. Инквизитор-Иной – боевой маг. Трое собрались за наследством Мерлина. Трое почти прошли. Трое Высших. Но даже Высшим не пройти на седьмой слой Сумрака.

– Темный, Светлый и Инквизитор? – изумился я. – Вместе?

– Наследство Мерлина манит всех. Даже Светлых. Как ты думаешь, юный маг, почему Томас хотел сохранить твой приезд в тайне от своего Дозора?

– Все мужчины? – спросил я.

– Все мужчины. Все женщины. Откуда Томасу знать? Томас их не щупал. Томас чуть-чуть посмотрел ауру…

– Томас, надо уходить. – Я заглянул в глаза великана. – Томас, пора назад. Пора домой.

– Почему? – удивился великан. – Здесь хорошо, юный маг. Здесь можно жить. Волшебная земля, царство фей и волшебников… Томас может поселиться здесь, Томас может найти свой приют…

– Томас Лермонт, ты глава Ночного Дозора! Вся Шотландия под твоей охраной! Ведьмы, вампиры, вурдалаки… ты же не дашь им бесчинствовать?

Томас молчал, и на мгновение мне показалось, что он откажется. Что он все-таки нашел свое царство фей, куда, по преданию, ушел еще четыреста лет назад.

Конечно, Темные не станут бесчинствовать. Помощь придет – из Англии, из Ирландии, из Уэльса. Найдутся и в Европе, и в Америке Светлые, кто поможет осиротевшему шотландскому Дозору.

Но не станет ли исчезновение Лермонта той каплей, что превратит Егора в зеркального мага?

– Пойдем, мой юный друг, – сказал Лермонт. – Ты прав, ты прав, а я спешу… еще не время… Но послушай, молодой маг! Послушай, как звенит тишина, как поют цикады в траве, как ночные птицы крылами бьют воздух…

То ли он заставил меня услышать, то ли это все было взаправду, но я услышал сквозь шумное дыхание великана и тишину, и звуки.

– Гляди, как жарко пылает огонь, как серебристые листья ловят лунный свет, как темна трава под ногами… – шептал Лермонт. – Здесь можно жить…

Я увидел.

– Мало кто из Иных при жизни побывал здесь… – Лермонт вздохнул. – Мы приходим сюда только после смерти, понимаешь? Приходим уже навсегда…

У меня по спине пробежали мурашки. Я вспомнил погибших в нашем Дозоре. Игоря, Тигренка, Андрея…

– Ты знал? Ты знал это раньше?

– Все Высшие, кто смог пройти на пятый слой, знают. – Голос Томаса был печален. – Но это слишком опасное знание, юный маг.

– Почему?

– Не стоит знать, что ждет тебя после смерти. Томас знает – и ему тяжело. Томасу хочется сюда. Подальше от людей, жестоких и жадных. Подальше от человеческого зла и человеческого добра. Так сладко… жить в мире Иных…

– Жить?

– Жить, юный маг… Здесь даже вампирам не нужна кровь. Здесь все другое, все иначе. Все так, как должно быть. Тут настоящий мир… на пятом, шестом и самом великом – седьмом слое. Тут возносятся к небу башни мудрецов, изучающих мироздание; кипят жизнью города, полные Света и Тьмы; бродят в девственных лесах единороги и охраняют свои горные пещеры драконы. Сюда мы придем… я – раньше, ты – позже… и друзья выйдут нам навстречу. Я тоже рад буду встретить тебя, юный маг…

Великанская рука обняла меня за плечи, будто ребенка. Фома глубоко и тяжело вздохнул. И продолжил:

– Но не время. Еще не время. Если бы я сумел пройти на седьмой слой… я бы не вернулся. Но здесь моей Силы не хватит. И твоей не хватит, юный маг.

– Я пока не спешу, – пробормотал я. – У меня…

Что у меня? Жена и дочь? Они Иные. Высшие Иные.

Мы можем уйти все вместе. В города из Света и Тьмы… где счастливы вместе Алиса и Игорь, где никто не вспоминает о глупых людишках…

Я вздрогнул. Мне показалось, или я тоже стал выше? Или это уменьшается Лермонт?

– Фома, уходим!

– Подожди. Посмотри на это!

Над нашими головами заплясал белый огонек. Фома вытянул ручищу, указывая на плиту из прозрачного красного камня, прячущуюся в траве под ногами. Это что ж такое, рубин размером с большой поднос?

Я присел. Провел рукой по гладкой поверхности. Посмотрел на черточки кельтских букв.

– Что тут написано, Фома?

– Это писал Мерлин. – В голосе Лермонта появилась задумчивость. – Это писал Мерлин, это сразу и замочная скважина, и последний ключ. На коэлбрене тут написано… – Он помолчал. – Если говорить высоким слогом, то…

– Любым говори! – почти физически чувствуя, как уходит время, воскликнул я.

каким-то чужим, более тонким и напевным голосом произнес Фома. И при первых же звуках его голоса вырезанные в камне буквы принялись светиться, будто под камнем зажгли мощную лампу. Одна за другой буквы превращались в тонкие столбцы света, бьющие в небо.

Последняя буква вспыхнула белым одновременно с последним словом Лермонта.

– Ненавижу караоке, – сказал я. – Что все это значит?

– Томас знает не больше тебя, юный маг. – Великан сгреб меня в охапку. – А теперь – уходим!

Я полагал, что Лермонт хочет шагнуть сразу в реальность. Но нет, он вначале вышел на пятый слой, махнул рукой Семену и негру: