— Отправь, — согласился Завулон. — Дневной Дозор претензий не имеет.

— Что-то ты добрый сегодня, — сказал я. — И это, прости за дурацкий каламбур, не к добру.

— Я-то могу позволить себе быть добрым, — усмехнулся Завулон. — А вот ты, Антон, стесняешься собственной доброты.

— Почему это?

— А с чего бы иначе эти слова? «Мамаша», «снимет», «развлечется»… Опошляешь собственное доброе предложение. Стесняешься.

Я подумал и согласился:

— Да. Стесняюсь. В наше время даже добрые волшебники стараются выглядеть злыми. Завулон… скажи, а что это такое — сумеречная тварь?

— Чистой воды теория, — усмехнулся Завулон. — Не бери в голову.

— В Сумраке ведь никто не живет, — сказал я.

— Раз не живет, значит — не живет, — легко согласился Темный, и я понял, что больше никакой информации от него не получу.

— Ну ладно, — сказал я, щелчком пальцев отправляя окурок в полет с балкона, а вторым щелчком — испепеляя его на лету. — Спасибо и на том, что помог. И что не стал претендовать на пацана.

— Будь он боевым магом — претендовал бы, еще как, — усмехнулся Завулон. — Мальчик не наш, конечно, но возможности всегда есть… И будь он прорицателем — я бы за него поборолся. А пророк? Нет, спасибо.

— Ты ценишь прорицателя больше пророка? — поразился я.

— Конечно. Прорицатель говорит о том, что может случиться, — и будущее можно изменить. Пророк вещает истину. То, что неизбежно. Зачем знать неизбежное, Антон? Если неизбежное плохо, то не стоит расстраиваться раньше времени. А если хорошо — пусть лучше будет приятная неожиданность. Многие знания — многие печали. — Завулон посмотрел на сигарету в своих руках. — Бывай, Светлый…

Сигарета в его пальцах вспыхнула мрачным багровым пламенем. Огонь перекинулся на пальцы, пробежал по руке, охватил все тело. Завулон улыбнулся мне сквозь пламя — и исчез.

Только догорающая сигарета упала под ноги.

— Позер, — сказал я. — Фигляр… Самовлюбленный урод!

Демонстративный отказ Завулона от борьбы за мальчишку-пророка меня пугал. Быть может, это была всего лишь хорошая мина при плохой игре, но что-то подсказывало мне — Темный говорил то, что думал.

Что же это такое — сумеречная тварь?

Завулон говорил так, словно Гесер должен его прекрасно понимать. Значит, Гесер знает…

Но спрашивать у шефа я, разумеется, ничего не стал. У Бориса Игнатьевича свое мнение о том, что нужно знать подчиненным для успешного выполнения своих обязанностей.

Закончилось наше пребывание в квартире Толковых именно так, как я и предполагал. Мать мальчика была посажена в машину и в сопровождении Игоря, Алишера и Жермензона отправлена в аэропорт — лететь регулярным рейсом в Барселону и отдыхать на курорте. Матерью она явно была хорошей, судя по тому, что Семену потребовалось два внушения шестого уровня, чтобы убедить ее оставить ребенка на наше попечение, а самой отдыхать на каталонских пляжах. Ну а для нас Гесер открыл портал прямо в офис Дозора.

И даже инициировал мальчика лично, прямо во время перехода сквозь Сумрак. Можно было бы сказать, что это большая честь, не будь мальчик настоящим пророком.

Комнаты для проживания расположены в офисе в полуподвале. Выбор оправданный — реально там мало кто живет, обычно в них ночуют дежурные или останавливаются приехавшие в командировку иногородние Иные.

Ниже есть еще несколько этажей — начиная от хранилища артефактов и архивов и кончая камерами предварительного заключения. Но это уже другая история, туда ведет другая лестница, и вообще так просто туда не спуститься.

Кеше выделили комнату, которую обычно занимали некурящие. Приволокли туда огромный плоский телевизор, две игровые приставки, кучу дисков и два мешка игрушек, закупленных в ближайшем «Детском мире». Судя по всему, покупать игрушки послали бездетного сотрудника, иначе в этой горе не соседствовали бы плюшевые зверюшки, конструкторы «Лего», радиоуправляемые машинки и вертолеты, игры-бродилки, в которые можно играть только компанией, и развивающие деревянные игрушки для малышей младшего детсадовского возраста. Кеша, уперев руки в упитанные бока, взирал на эти развалы с легким испугом.

— Семен, ты уж проследи, чтобы кормил его кто-то семейный, имеющий детей, — попросил я. — И желательно, чтобы ребенок у него был моложе ста лет. А то мальчику принесут шашлык, пиво и копченую колбасу.

— Пиво ему рано, это я понимаю, — кивнул Семен. — А колбаса и шашлык чем плохи? Помню, в гражданскую дело было, подобрал я на вокзале беспризорника — Светлый Иной оказался. Ты его знаешь, кстати, это… ну, не важно. Худющий был! Так вот, месяц его колбасой откармливал! На Украине дело было, хорошую там колбаску делают… жареную…

— Понял, проехали, — кивнул я. — Тогда точно попроси кого-то из женщин заняться мальчиком. Ладно?

— Попрошу, — усмехнулся Семен. — Только до ужина ему далеко, шеф пожелал немедленно заняться с мальчиком азами магии.

Я пожал плечами. К чему такая спешка? Ребенок теперь под охраной всего Ночного Дозора. Разберемся помаленьку, на что он способен…

— Пойду, — сказал я Семену. — Заберу своих, и домой. Светлана борщ обещала.

— Борщ — это замечательно! — расплылся в улыбке Семен. — А я, пожалуй, в столовку. И сам поем, и повариху попрошу что-нибудь для мальчонки сварганить.

Поварихой у нас была тетка лет сорока, как Иная — слабенькая, но повариха замечательная. Еда в нашей столовой уступала блюдам из мишленовских ресторанов только ценой.

— Вот это хорошая идея! — одобрил я.

В машине Надька тарахтела без умолку. Во-первых, ее восхитил открытый Гесером портал. Вообще-то она и сама умела открывать порталы, но ей это было строжайше запрещено, к тому же портал Гесера, на ее взгляд, чем-то отличался. Какой-то «тонкоэнергетической структурой» и «личной избирательностью». В общем, на его открытие Гесер тратил на порядок меньше сил, а пройти через портал мог только тот, кому это было разрешено.

Во-вторых, Наде было очень жалко мальчика-пророка. Жалко, что он живет с мамой, но без папы. Жалко, что не поехал на море. Жалко, что без мамы в скучном офисе… хотя игрушки ему интересные притащили, можно будет вертолетик попросить на поиграться? Жалко, что он толстый и неспортивный, над ним, наверное, все в школе смеются.

В-третьих, Надя очень гордилась, что подала самому Гесеру правильный совет. Нет, прямо она не хвасталась, но то и дело возвращалась к этому моменту…

Светлана едва заметно улыбалась, слушая болтовню с заднего сиденья. Потом негромко сказала:

— Я очень за вас волновалась.

— Нас была целая армия.

— И сильно вам это помогло? Не люблю непонятные волшебные штуки…

— Это человеческие атавизмы, — вздохнул я. — Иным положено любить магию во всех проявлениях. Кстати, ты не знаешь, что такое сумеречная тварь?

— Впервые слышу, — покачала Светлана головой.

— Вот и я…

— А я знаю! — воскликнула сзади Надя. Поразительная детская способность слышать все интересное, даже если собственный рот ни на секунду не закрывается.

— Ну? — насторожился я.

— Если в Сумраке есть растения…

— Какие растения?

— Синий мох! То должны быть те, кто его ест.

— А кто вообще ест мох? — спросила Света.

— Олени, — автоматически ответил я. — Но этот… он никак на оленя не походил. Козел, конечно, но никак не олень…

— Антон!

— Что я такого сказал? — буркнул я. Надя захихикала. — У нас критическая ситуация…

— Нет уже критической! Кто-то охотится за мальчиком-пророком. Ну и что? Против всего Дозора, да еще если и Темные помогут, никому не выстоять. Гесер сейчас свяжется с Инквизицией, если уже не связался. Порыщут в архивах. Найдут, в чем дело. Какая-то секта, возможно. Как с братьями Регина, помнишь? Ты лучше реши, что предпочитаешь — доваривать борщ или позаниматься с Надей математикой.

— Я математику выбираю, — ответил я. — Борщ я варить не умею.