— Того, кто напугает и сделает больно. Спросите почему?

Ну надо же! В моем знакомом таился неплохой оратор! Или это Ольга перед выступлением как-то стимулировала его способности общаться с залом?

— Почему? — послушно спросил Алишер.

— Да потому что «стыдно» — это для ребенка, который на заборе слово из трех букв написал! — убежденно произнес Пастухов. — Да и то… по нынешним временам это уже даже ребенку не стыдно. Как застеснялись и разошлись — так и снова пойдут безобразничать! А вот если больно и страшно — это до мозгов доходит, до печенки, это в подсознании откладывается. Тем более речь-то у нас о ком?

— О ком? — зачарованно повторил Алишер.

— О лицах, которые уже совершают групповое правонарушение! — энергично взмахнув рукой, сказал Пастухов. — Массовые беспорядки, нарушение правил проведения собраний и демонстраций, несанкционированный митинг, уничтожение чужого имущества, бандитизм, разбой, кража, хулиганство, нанесение телесных повреждений… В общем — весь букет! А удастся ли всех потом найти, задержать и привлечь к суду за содеянное? Не факт! Скорее всего десяток стрелочников выберут для показательной порки, остальные отделаются легким испугом. Так что хорошо бы наказать прямо в процессе пресечения противоправной деятельности. Пусть будет больно — раз, страшно — два!

Он торжествующе оглядел зал.

А зал молчал. Думал. Но это было вовсе не осуждающее молчание Светлых Иных, сокрушенных людской жестокостью. Нет. Нормально так все молчали, обдумывали его слова. И похоже, готовы были с ними согласиться.

Да в общем-то я и сам был с Пастуховым согласен.

Мне это не нравилось! Но я был с ним согласен.

— Дмитрий, позвольте тогда другой вопрос! — вступила в разговор Ольга. — Немного не по теме, но все-таки… Плывет корабль. Большой. На нем много пассажиров, очень много. В трюме возникла течь. Шлюпок не хватает. Помощи ждать… ну, в общем, не успевает помощь. Капитан понимает, что все спастись не смогут, но пассажиры пока не в курсе ситуации. Что делать?

Пастухов нахмурился. Потом с легкой надеждой спросил:

— Это как тест, да? К нам психолог приходил, тоже наподобие вопросы задавал…

— Нет-нет! — Ольга замотала головой. — Не тест, нет! Просто вопрос. Как вы думаете, как в такой ситуации поступить?

— Ну, наверное, надо детей посадить в шлюпки, — сказал Пастухов, немного подумав. — И женщин, если влезут.

Он говорил искренне, я это видел. И старший сержант сразу стал для меня гораздо симпатичнее, чем когда рассказывал о целительной силе боли и страха.

— Даже все дети не влезут! — сказала Ольга. — Да и не факт, что они в шлюпках без взрослых выживут, совсем не факт.

Пастухов нахмурился.

— Можно тех, кто достоин, спасать… — задумчиво произнес он. — Ну, каких-нибудь заслуженных людей, все такое… — Он потер переносицу и сам себе возразил. — Нет, не дело. Кто будет решать-то, а? Кто достоин, кто нет… тут такое начнется… Я бы… я бы, наверное, ничего не делал.

— Ничего? — переспросила Ольга. С любопытством, но без осуждения.

— Ничего! — уже тверже сказал Пастухов. — Понимаете, я бы, конечно, команде велел воду откачивать, пробками какими-нибудь пробоину закрывать…

— Для этого пластырь используют! — сообщил из зала кто-то образованный в морских делах.

— Пластырем, — легко согласился Пастухов. — А так… пусть музыканты играют, официанты еду-напитки разносят…

Видимо, он недавно посмотрел «Титаник», подумалось мне.

— А кто будет спасаться? — продолжала допытываться Ольга.

— Кто сможет, тот и спасется, — пожал плечами Пастухов. — Кто поймет, что корабль тонет, что шлюпок мало. Так честнее всего будет. Уж потом, как до всех дойдет, можно будет какой-то порядок наводить.

— Спасибо, очень ценное мнение, — сказала Ольга. — Еще вопросы?

— Дмитрий, а вот другая ситуация… — спросили из зала. — Вы, обычный человек, мен… то есть полицай… тьфу, простите! Простой полицейский, ничего не знающий о Иных. Ночью наталкиваетесь на существо, которое по всем повадкам напоминает вампира… ну или оборотня… Как вы поступите?

— Пистолет достану и постараюсь задержать, — ответил Пастухов.

Зал, похоже, удивился. Повисла тишина. Пастухов заерзал на месте.

— Вы не подумайте, что я герой какой-то ненормальный… — виновато сказал он. — Но я-то что подумаю? Что это псих какой-то обрядился вампиром или оборотнем. Значит, можно арестовывать. Чего он против пистолета-то сумеет? А вот если знаю, ну… вот как я немножко про вас знаю… тогда нет, конечно. Ходу дам! Но вы же хотели узнать, как обычный мент среагирует… то есть полицейский…

Я тихонько приоткрыл дверь и вышел из зала.

Что-то мне не нравилось происходящее. Решительно не нравилось. С каких это пор Ночной Дозор стали готовить для взаимодействия с человеческими силовыми структурами? Люди сами по себе, мы сами по себе. Так было. Всегда. Или не всегда?

Нет, мне решительно это не нравится.

— Тебе тоже скучно стало?

Я обернулся. В сторонке, у стеночки, стоял Лас и тихонько курил, пряча сигарету в кулак будто школьник.

— А ты чего? — растерялся я.

— Что нового может мне сказать мент? — риторически спросил Лас. — Помню, лет пять как, встретил я одного милиционера, который играл на флейте «Щегленка» Вивальди. Вот тогда я удивился!

— Ну почему бы человеку не иметь такое хобби? — пожал я плечами. — Пусть он хоть трижды полицейский — играет себе и играет!

— Да, но не стоя зимой, в снегопад, на посту! — возразил Лас. Подумал секунду и добавил: — Хотя играл он фигово, скажу честно. На троечку.

Я покачал головой. Мне никогда не встречались ни милиционеры, ни полицейские, играющие на флейте. Мне вообще не встречалось и десятой доли тех забавностей, что наблюдал вокруг себя Лас. Вот всяких гадостей встречалось в избытке, а забавностей — нет.

— Во-первых, меня не позвали на лекцию, — начал я.

Лас понимающе кивнул и шепотом произнес:

— Да, я бы тоже обиделся!

— Во-вторых, мне вообще странной кажется вся эта тема, — продолжил я, проигнорировав шпильку. — Мы что, готовимся к каким-то катаклизмам?

— Стабильности нет, — сказал Лас. — Террористы опять захватили самолет.

— Какой самолет? — насторожился я.

Лас посмотрел на меня с подозрением. Потом спрятал окурок в карманную пепельницу и помахал рукой, разгоняя дым.

— Проехали. Это просто фигура речи. Антон, ты вокруг посмотри! На человеческий мир! Вы все Великие, могучие маги, вам неинтересно на обычную жизнь смотреть. А мир лихорадит, финансовый кризис за финансовым кризисом, валюты скачут, в развитых странах правительства падают, революция за революцией в малоразвитых странах. Между тем враг наш хитер и силен, он идет в наступление…

— Вроде бы с Дневным перемирие, — заметил я. — И Завулон не зловреднее обычного…

— Завулон? Ха! — Лас саркастически рассмеялся. — Он мелкая сошка. А наш враг — царь Тьмы!

— Дьявол? — уточнил я. — Ну так нет особых оснований полагать, что он существует… Ты покрестился, что ли?

— Спрашиваешь! — Лас гордо запустил пальцы за ворот и продемонстрировал новенький блестящий крестик. — Покрестился, исповедался, причастился… все дела!

— Хорошо, что не соборовался… — съязвил я. — Ну все, теперь силы зла обречены.

— Не иронизируй, — обиженно сказал Лас.

Мне стало неудобно. В конце концов, вера — это личное дело каждого. Иной он или человек… Вон Арина, уж на что ведьма — все равно ведь верит!

— Извини, я не прав, — сказал я. — Поскольку вопрос существования Бога принципиально не разрешим…

Лас покровительственно похлопал меня по плечу.

— Ничего-ничего. Я понимаю. Но ведь ты не будешь отрицать, что в мире нарастают противоречия между странами, неразрешимые мирными методами, растет финансовая нестабильность, терпят крах традиционные экономические, политические и социальные модели?

— Не буду, — признал я.

— Ну так в этих условиях Дозоры просто обязаны готовиться к мерам по защите человеческого поголовья!