– А как этот «резервуар» увеличить? – упрямо спросила Ива.

– Очень честолюбивые вопросы для Иной второго… почти первого уровня, – усмехнулся Стригаль. – Для Светлой Иной… обычно такие вопросы задают Темные. Госпожа Машкова, что создать «резервуар» в обычном человеке, что увеличить его в Ином – этот процесс науке неизвестен. Живя, набираясь опыта, работая над собой – мы способны повысить свою «емкость», но как это происходит, с какой скоростью и по какой причине – никто не знает. Некоторые могут и тысячу лет прожить, но так с седьмым уровнем и остаться. – Стригаль усмехнулся, но опять не посмотрел на Дреера. – Общепринятая теория – что чем больше опыт, чем больше испытаний и душевных терзаний переносит Иной, тем быстрее растет его уровень. Но в любом случае речь будет идти о десятилетиях. Я уж скорее поверю в мифические истории о возможности превратить в Иного обычного человека, «вырастить резервуар», чем в возможность его «растянуть».

– Как-то вы механистически подходите! – с явной обидой сказал с места Майлгун. Аудитория облегченно рассмеялась.

– Уж как есть, – в тон ему ответил Стригаль. – Хотите фантазий – почитайте про «философский эфир», «капли Дворжака», «Ассирийскую призму», «зеркала Чапека». Но лучше не ждите чудес, а работайте над собой. Долго, упорно, тяжело… – Он вдруг усмехнулся и все-таки посмотрел на Дреера, в первый и последний раз. – Порой – безрезультатно.

…А вот библиотека в Инквизиции была не просто хороша, но и «атмосферна». Подземный зал, сводчатые потолки, стилизованные под факелы и свечи светильники (увы, все-таки электрические, хотя, по словам библиотекарей, электричество здесь появилось только в шестидесятых годах прошлого века). Компьютеров тут не было, насколько понимал Дреер – из соображений безопасности, но картотека была великолепная, и поиск много времени не занял.

«Философский эфир» был полнейшей ерундой, хотя им Иные занимались с глубокой древности до самого конца девятнадцатого века. «Ассирийская призма» скорее относилась к легендам и преданиям, да и годилась в любом случае только для Темных. «Капли Дворжака», возможно, когда-то существовали и в какой-то мере действительно работали – сохранились десятки свидетельств Иных, которые с их помощью ускоренно повышали свой уровень Силы (увы, всего лишь до отведенного им природой, но зато не за десятки и сотни лет, а за считаные годы). Но мало того что пропись капель была давно утеряна, так еще и дополнительным условием для работы «капель» неведомый ранее Дрееру Светлый маг Дворжак (не путать с композитором!) считал: «участие в схватках, войнах, кровопролитиях, дуэлях и интригах, путешествия в дикие земли и варварские страны». Похоже, Стригаль был прав, и речь шла именно об ускоренном наращивании личного опыта. Может, эти капли и были всего лишь плацебо, а истинная причина успехов принимавших их Иных крылась во всех авантюрах, в которые они влезали?

В любом случае Дреер не собирался записываться в Иностранный Легион или путешествовать в «варварские страны» ради призрачного шанса увеличить свой седьмой уровень до шестого или даже пятого…

Дреер потер глаза и взялся за последний из запрошенных в библиотеке рефератов. Он сам не понимал, к чему так упорно пытается найти способ повысить свой природный уровень Силы. Не было у него амбиций Иного – далеко с седьмым уровнем все равно не прыгнешь, добиваться внимания Ивы или другой волшебницы высокого уровня он тоже не собирался… сейчас, во всяком случае.

Так к чему же этот глупый поиск в библиотеке, который выполняли до него множество честолюбивых Иных? Чтобы уесть Стригаля? Так он наверняка того и добивается – чтобы посмеяться над ним…

Дреер упрямо мотнул головой и взял последний реферат – сделанный лет сорок назад каким-то трудолюбивым студентом по теме «зеркала Чапека».

Этот Чапек не был писателем Карелом, подарившим миру слово «робот», но оказался его дальним родственником, слабым Темным Иным, всю свою долгую жизнь проработавшим библиотекарем. Начинал он, как и Дреер, с седьмого уровня, однако однажды резко поднялся – до четвертого, после чего издал небольшую брошюру «Зеркала Яноша Чапека, или О возможности поспешного возвышения». Этим его вклад в Иную науку и ограничился. У Дреера возникло ощущение, что скромный библиотекарь жив до сих пор, однако больше научными изысканиями не занимался.

Дреер внимательно прочитал выжимки из текста Яноша Чапека, потом отложил реферат. Блин!

А ведь это могло сработать!

Он потянулся к реферату, перевернул страницу. Но текст обрывался – почему-то студент ограничился изложением фактов, но не сделал никаких выводов. Оценка «3–» на последней странице была, на взгляд Дреера, вполне заслуженной.

Дреер поднялся, подошел к библиотекарю – застенчивому очкастому пареньку, и попросил «Зеркала Яноша Чапека, или О возможности поспешного возвышения».

Парень даже не стал заглядывать в каталоги. Виновато улыбнулся:

– На руках. Сегодня днем взяли.

Дреер не стал спрашивать, кто именно взял единственный библиотечный экземпляр. У него даже сомнений по этому поводу не было.

– Ваша фамилия не Чапек? – спросил он на всякий случай.

Паренек улыбнулся.

– Нет, что вы. Господин Янош давно на пенсии.

Иву Дреер нашел у Майлгуна. Собственно говоря, с его комнаты в отеле он и начал поиски. Если его просьба и удивила девушку, то вопросов она задавать не стала – просто сделала то, что он попросил. Майлгун тоже от вопросов удержался, хотя явно с трудом.

И теперь Дреер стоял в своем собственном гостиничном номере, вздрагивая скорее от нервов, чем от холода, – пускай он и разделся догола, но в комнате было тепло. Где-то глубоко в душе Дмитрий подозревал, более того – знал, что и это раздевание, и нарисованные им краской на собственном теле знаки (да что там «знаки» – обычные буквы алфавита, латиница и кириллица), и горящие в углах комнаты свечи – все это ерунда, все это не важно и не обязательно. Но он не собирался нарушать придуманный Чапеком ритуал, как и совершенно не суеверный человек, все-таки плюющий через левое плечо или сворачивающий с пути при виде черной кошки. Пусть все будет как будет.

Дреер поднял левую руку (опять же – ну почему именно левую? но Чапек написал «левую»), и навешенное Ивой Машковой заклинание сорвалось с его пальцев. Сфера Отрицания, стандартное защитное заклинание, только «с обратным знаком» – теперь она не защищала Дреера, а наоборот, ничего не выпускала в окружающий мир. А потом – с правой руки… щит мага… еще один щит мага… и еще один… и еще…

Тоже «реверсивные».

Дреер стоял в окружении клокочущей энергии, которую никогда не сумел бы вызвать сам. Молодец, Ива. Все-таки второй уровень – это второй уровень! И всей этой энергии суждено было пропасть впустую… если, конечно, не допустить, что библиотекарь Чапек прав…

Дреер встал в нужную точку между четырьмя «неправильными» щитами. Подумал мгновение. Карел Чапек никогда не был в числе его любимых авторов. Но из уважения к родственным связям…

– Боже мой, уже час, – сказал Дреер. – Старик, видно, уже не придет…

Ему показалось – или что-то дрогнуло в воздухе? Дреер сделал шаг, чуть сместился. И продолжил:

– Земля помогает нам понять самих себя, как не помогут никакие книги. Ибо земля нам сопротивляется. Человек познает себя в борьбе с препятствиями. Но для этой борьбы ему нужны орудия.

Теперь уже сомнений не было – он ощутил тяжелый толчок, будто удар – теплым, жарким воздухом, одновременно пугающий – и радующий, будто дружеский толчок в плечо… Дреер сглотнул. Следующие слова тоже были тем, чем надо, он не сомневался, хотя если бы час назад услышал их – не сразу бы понял, откуда они взялись.

– Дело было так. «Если через три дня королю не станет лучше, можно всего ожидать», – сказал доктор. «Король тяжело болен, и если через три дня состояние его не улучшится, можно всего, всего ожидать».