Мне пришлось сделать крюк, заехать на квартиру Соловьева. Оставлять машину на университетской стоянке я не стал, припарковался в соседнем дворе и позвонил Аркадию.

– Да, Юрий Юрьевич? – Голос мага звучал бодро, ведущая роль в патруле пришлась ему по вкусу.

– Здание, где работает Веденеева, знаешь?

– Университет? Знаю, конечно.

– За сколько сможешь добраться?

– За двадцать минут доберемся.

– Прекрасно. Напротив университета суши-бар. Подъезжайте туда с Виталием и ждите, я позвоню.

– А что, что-то случилось? – Я почувствовал возбуждение вольнонаемного и не преминул подлить масла в огонь.

– Возможно, понадобится ваша помощь. Ждите.

Я нажал «отбой» и подхватил лежащий на сиденье прибор – до приезда дозорных надо было проверить свою гипотезу.

Искушать судьбу я не стал. Сразу ушел на второй уровень Сумрака. Ведьме Лиде о моем присутствии знать не стоило. Я прошел сквозь выцветший потускневший двор, по пустынной дороге, через обезлюдевшую стоянку, заполненную бледными тенями машин, сквозь несуществующие двери.

Лестница на второй этаж выглядела узкой горной дорогой: по обе стороны провалы, под ногами стелился синий мох. Университет для него самая благодатная почва, даже больница не сравнится с обителью знаний. Страх, отчаяние, раздражение, злость для синего мха лучшие удобрения. Студенты поставляли их с лихвой. И, как всегда, нашлись предприимчивые люди, пожелавшие этим воспользоваться.

Мне пришлось немного поплутать по второму этажу. Сумрак превратил его в причудливый лабиринт каменных пещер, но в конце концов я нашел нужную комнату. Чистую, светлую, если такое слово вообще применимо к Сумраку, с единственным жалким клочком мха в углу. Все так, как и должно быть.

Тщательно оглядев комнату, я спустился на уровень ниже и повторил осмотр. Ни малейшего магического присутствия, ни единой, даже самой слабой ауры. Потрясающе!

Я вышел из Сумрака. Аудитория пустовала, дверь была закрыта на ключ. Таджик-строитель закончил работу вчера, и сегодня комната «просыхала» после ремонта. Лучше не придумаешь.

Я прошелся из угла в угол, быстро нашел искомое – яркие белые швы на месте свежей кладки. Но меня интересовала не она. Я поставил взятый в квартире Соловьева маятник Кроули на соседнюю плитку. Серебряный стержень не шелохнулся. Я сместил маятник на полметра вправо. Пусто. Еще полметра. Стержень едва заметно дернулся. Еще правее. Маятник начал слабо, с амплитудой в сантиметр, раскачиваться. Я снова нырнул на первый слой Сумрака, достал выточенный из оникса аккумулятор, выдавил немного Силы на острие и быстро провел черным стержнем по периметру мраморной плитки. Строительный раствор превратился в пыль. Со второй попытки мне удалось подцепить тщательно подогнанную плиту. Я перевернул ее, осторожно положил на пол и усмехнулся. Красиво. Черт побери, красиво! Только что мне теперь с такой красотой делать?

Будь на моем месте сотрудник Ночного Дозора, вопрос бы не стоял. Пойти куда надо, сделать, что велит долг, – в этом суть Светлых. По счастью, я не Светлый. И могу выбирать.

Я не стал звонить Аркадию, поднялся на первый слой и пошел на кафедру. До перемены оставалось пять минут, в спешке нет нужды. Дождусь Веденееву, поговорю с ней, а там видно будет. Какой-нибудь компромисс мы найдем…

Мне не хватило считаных секунд. Выйди я чуть раньше, успел бы проскочить на кафедру, чуть позже – заметил бы Светлого издалека и нырнул на второй слой Сумрака. А так я просто не успел. Мы столкнулись ровно напротив тропинки-лестницы. Буквально нос к носу. Алексей заорал как резаный и выхватил из кармана амулет. Мощный, заряженный довольно сильным магом. Я почувствовал давление, и в тот же миг вокруг меня заиграла радугой пленка защиты. К счастью, у Алексея хватило ума не всаживать заряд неизвестно в кого.

– Ночной Дозор! Выйти из Сумрака!

Вот и весь сказ. Как же вы, Светлые, всегда не вовремя…

– Не ори. – Я убрал защиту, чтобы не мельтешила перед глазами.

– Вы? – ошарашенно выдавил Алексей. – Что вы тут делаете?!

– А ты?

– Я к Веденеевой. – Дозорный наконец взял себя в руки, вспомнил свою утреннюю обиду и уже более официально продолжил: – Веденеева Лидия Николаевна подозревается в причастности к убийству Соловьева Игоря Леонидовича.

– Кем подозревается?

– Мной. Я обязан допросить ее в связи с новыми обстоятельствами дела и при необходимости препроводить в офис Ночного Дозора для дачи показаний.

Я понял, что он ничего не понял, однако воспользоваться своим пониманием не успел. Алексей пристально посмотрел на меня и мстительно добавил:

– Я также прошу вас написать официальное письмо на имя Ночного Дозора с объяснением причины, по которой вы находитесь здесь и желаете повторно поговорить с подозреваемой.

Серьезная просьба. Очень серьезная. Не скажи он последних слов, я бы еще мог замять дело. У Алексея нет ни единого шанса прижать Веденееву. Ни одного факта, только умозаключения, которые не стоили выеденного яйца. Но официальный запрос – иное дело. Конечно, я мог послать его куда подальше – мал еще требовать от меня объяснительных, но если моя находка вдруг всплывет, я окажусь в весьма двусмысленном положении. Чего мне очень не хотелось.

Еще несколько секунд я пытался найти выход из ситуации, потом сдался. Не повезло. Мне просто не повезло. Правда, пострадаю от невезения не я.

– Пойдем. – Я развернулся и направился к закрытой на ремонт аудитории.

Рассказ занял пару минут. Светлый быстро ухватил суть, доказательства лежали под ногами, спорить было не о чем. Для вящей убедительности Алексей выковырял еще одну мраморную плиту и разве что лапки не потер от удовлетворения. Первое закрытое дело. Первая раскрытая тайна. Раскрытая другим, но какое это имело значение. Ведь в главном он был прав! Ведь именно он первым заподозрил Веденееву! Остальное дозорного не волновало. Тщеславие проскальзывает даже у лучших Светлых, что говорить о двадцатипятилетнем оболтусе.

Вырванные мраморные плиты лежали рядом. Похожие как две капли воды. С тремя одинаковыми рунами на обратной стороне и приклеенной посередине монетой. Обыкновенной десятирублевой монетой с руной поглощения на реверсе. Простое и эффективное сочетание. Руны, нанесенные на плиту, работали как линзы, собирая льющуюся извне энергию в крошечный аккумулятор. Настолько слабый, что его ауру нельзя увидеть даже в Сумраке. Я с трудом высмотрел батарейку в прозрачном пакете, тут же толстая мраморная плита надежно экранировала ее от взора. Даже моего, что уж говорить об остальных. В итоге – идеальная система, которую почти невозможно обнаружить без очень чувствительного прибора. Вроде маятника Кроули. Только кому придет в голову, протирая штаны, ползать по полу аудитории с маятником? Разве что магу-неудачнику, решившему совершить великое открытие: обнаружить неведомый магический разлом. И по нелепой случайности его геометрические построения дали такой вот странный результат. Два магических разлома. Две заштрихованные на карте области. Одна – вокруг нового дома, вторая – в университете, где работает Темная ведьма.

Возможно, Веденеевы и впрямь помогали Соловьеву. Возможно, он использовал консультации как повод для посещения университета. Сомневаюсь, что Лида позволила бы ему проводить опыты с маятником. Но сейчас это уже не важно. Все закончилось так, как закончилось. Исследователь методично изучал здание, пытаясь найти несуществующий феномен, и однажды стрелка маятника предательски качнулась. Соловьев, движимый исключительно любовью к науке, на радостях выковырял плиту и обнаружил батарейку. Не знаю, понял ли он всю схему, но о том, что подобные эксперименты незаконны, догадался. А дальше… Что случилось дальше, еще предстояло выяснить.

Я в последний раз окинул взглядом пустую комнату. Представил толпы счастливых студентов. Проваливших контрольную, получивших «неуд» на экзамене, брошенных любимыми, но, несмотря на удары судьбы, смеющихся и полных оптимизма. И тонкие струйки темной энергии, стекающей в гигантский сумеречный аккумулятор, спрятанный у них под ногами. Батарею, делающую их счастливыми.