Это черные крылья ревели у него в голове – или «Танец» летел на полной тяге? Ха! Корабль взлетает! Нож вывернулся из его руки, когда упал противник. Джела сдернул с пояса страшный керамический кнут, резким ударом оторвал руку и приближающегося солдата. Еще один удар, но нога у него подогнулась и кнут вылетел из пальцев…

На поле было тихо. У себя в голове он слушал песнь черного дракона.

Джела испустил последний вздох – и черный дракон лег рядом с ним. Над ними, сверкая крыльями на фоне ослепительного неба, танцевал золотистый дракон.

Кантра тяжело плюхнулась в кресло, включая системы и экраны. Она нашла его почти сразу же: он был окружен и отстреливался. Каждый его выстрел попадал в цель, но их было слишком много, слишком…

Они наступали на врага, словно отряд безумцев, освобождая ей место для взлета. Она смотрела на него, видела на экране его спину, когда маневровые двигатели выпустили первую подъемную струю.

– Заткнитесь! – рявкнула она, когда зазвучали сигналы предупреждения. – Мне нужно место!

Корабль начал ленивый взлет, и она потеряла Джелу из виду. Усилив тягу двигателей, она запрограммировала автоматический выход на орбиту – и снова увидела его спину. Он был ужасно далеко – крошечная фигурка, ведущая горстку солдат в море врагов. Им каким-то образом удалось продвинуться вперед, но ситуация менялась и…

Упал.

Нет. Он был… Там. Нет…

Нет.

Бой прекратился. Враг захватил порт.

Дерево закричало. Или это закричала она, или все крошечные драконы у нее в голове.

Ее пальцы двигались на пульте. «Танец» подпрыгнул, завертелся, изрыгая пламя, испепеляющее солдат на месте. Пальцы Кантры снова пришли в движение, и она пролетела над площадкой на минимально допустимой высоте, поливая ее огнеметом и реактивным выхлопом.

Она пролетела еще раз, а когда все скрылось в струях пламени, яростно включила кнопку выхода на орбиту – и с наслаждением повернула рукоятки управления вооружением. Стреляя из драгоценной пушки Джелы, она выпускала еще остававшиеся на борту ракеты по кипящим стволам шахт, сбрасывала сигнальные ракеты и пробные заряды – чем бы они ни были, – пока все магазины не опустели.

И только когда «Танец» благополучно взлетел и стал удаляться от планеты, она заметила, что плачет: беззвучно и безостановочно.

Экраны чернели пустотой, на мостике слышались только тихое жужжание механизмов, шепот вентиляционной системы и неровное дыхание женщины в кресле пилота.

Она сидела в страховочной сетке, решив, что пока отстегивать ремни опасно. Невозможно предсказать, что она способна сделать… И она почему-то знала, что именно это может быть. Она заледенела до дрожи, в груди саднило, словно пришлось слишком много работать в разреженном воздухе. «Гипервентиляция, вот что это такое», – сказала она себе, поднимая руку к лицу. Оно было мокрым. «Глубины!»

За закрытыми глазами неуверенно возникла картинка: туманные очертания слишком знакомого черного дракона.

– Не смей! – зарычала она. Вернее попыталась: даже сама она услышала, что голос у нее тонкий и дрожащий. – Если ты сейчас меня будешь дергать, я разломаю тебя на зубочистки!

Образ дракона растаял, и она осталась одна. Одна в своем корабле. Одна…

– Смена вахты, пилот, – проговорил Джела спокойным, теплым тоном. – Пора немного…

– Прекрати! – завопила она, стремительно вскакивая.

Сетка схватила ее, вжала в кресло, и она упала назад. Глаза у нее были закрыты, но снова и снова видели одно и то же: Джела падает, встает, стреляет, роняет винтовку, бьет кого-то ножом…

Умирает.

«Нет ничего плохого в том, чтобы оплакивать потерю хорошего друга», – прошептала Гарен из ее воспоминаний.

– Нет ничего плохого, – прерывающимся голосом прошептала Кантра. – По-моему… – Она откашлялась. – Гарен. Послушай меня, мне кое-что пришло в голову. Я знаю, что ты хотела как лучше – и мы с тобой неплохо пожили, – но мне сдается, что то, что ты сделала на Танджалире… Мне сдается, что ты неудачно планировала. Какой смысл был прятаться от директора, если Веральт всё равно тебя нашел? Какой смысл мне все продолжать, в одиночку и не приспособленной к этому? Проклятие, Гарен!

Она задохнулась и обвисла в сетке, словно с перебитыми ребрами или тяжелой ножевой раной. Мостик померк: возможно, она потеряла сознание, а возможно, просто заснула, измученная, на адреналиновом откате. Это не имело значения, но когда она снова пришла в себя и заморгала, то обнаружила, что больше не плачет.

Она выпрямилась и отстегнула сетку, но не стала пытаться встать. Мышцы будто превратились в воду, окружающая реальность стала далекой-далекой.

Не считая одного контакта.

– Ты! – прошептала она.

Это можно было назвать изменением атмосферы на мостике – или еще как угодно. Кантра знала, что оно ее слушает. Дерево Джелы, которое она обещала доставить в безопасное место. Что бы это ни означало.

– Ты! – снова повторила она. – Скажи мне прямо. Я поняла, что его создали бесплодным: военные не захотели бы, чтобы их специально созданные гены сочетались и передавались обычному населению, так ведь?

Тишина, если не считать корабельных шумов. Никаких картинок в голове. Кантра вздохнула.

– Так. И еще я догадываюсь, что ты не нашло эту маленькую поправку особенно сложной, если учесть все остальное, что ты ставило себе целью – и чего добивалось. Упомяну мимоходом мелкую помеху в виде моего собственного намеренно недетородного состояния.

Опять тишина, но воздух на мостике буквально вибрировал от сосредоточенности.

Кантра тяжело поднялась на ноги и, спотыкаясь, прошла к краю пульта. Упираясь ладонью в стену, она пристально посмотрела на дерево и отметила, что немало листьев поникли и пожелтели по краям, а пара перезрелых плодов начали вянуть на ветке.

– А теперь скажи мне правду, – прошептала она. – Я ношу настоящего биологического ребенка Джелы? «Да» или «нет» меня вполне устроят – с условием, что я не хочу слышать его голос.

Воздух на мостике изменился каким-то необъяснимым способом, а верхняя ветка деревца дернулась, словно в приветственном жесте.

«Да, – прошептал ей прерывисто ее собственный голос, исходя из стены, – настоящего биологического ребенка Джелы».

Она закрыла глаза. Сделала вдох, потом еще один, еще и еще, следя, чтобы они оставались одинаково глубокими и неспешными.

– Понятно, – проговорила она наконец, открывая глаза. – Я благодарна за информацию.

Она оттолкнулась от стены.

– Я буду у себя в каюте, – сказала она.

Энергии перемещались медленными, мерцающими волнами, сливаясь и расходясь – всего лишь пухлый водоворот среди полных жизни потоков, отмечающих переднюю кромку галактики.

Звезда упала в водоворот и была моментально поглощена: хитро сплетенные линии силы поймали ее непокорное сияние.

– Опять?

Дама возлежала на бархатной кушетке. Одной ленивой рукой она держала палочку наркотика в длинном мундштуке, усыпанном драгоценными камнями, а вторая была заброшена за голову. Дама смотрела изумрудными глазами из-под полуопущенных век, а ее волосы медом растекались по украшенной кистями подушке. Стройные ноги облекал свет. Рядом с кушеткой стоял на коленях на пышном ковре ее подчиненный, сосредоточив волю на поддержании формы и прочности клетки.

– Госпожа, – почтительно сказал Руул Тайазан, – я явился к вам еще раз по просьбе моей доминанты.

– Которая глупо погибла, что было бы величайшей глупостью в ее существовании, если бы она не совершила еще большей. – Дама сделала паузу, чтобы затянуться наркотиком, что было, конечно, иллюзией, как и все в этом месте, не считая клетки, созданной из линий силы. – Можно только удивляться желанию обеспечить выживание меньшей части. Право же, она могла с большей легкостью сохранить себя и поглотить твою энергию в мгновение твоего уничтожения.