И в конечном счёте, когда я уже собирался высказать итог, к которому пришёл, неожиданно прозвучал дверной замок.

Мы с Элизабет резко вопросительно посмотрели друг на друга.

А всё потому, что ожидали мы, либо Алису, либо Карэн. Но это точно ни одна из них. Почему? Потому что за то время, пока я был в коме, они обе, вместе с Элизабет, успешно сделали себе по дубликату моих ключей, и теперь заходят и выходят из моего дома, когда им заблагорассудиться. А значит… и дверной замок никому из них точно не нужен.

Почти одновременно кивнув друг другу с Элизабет, когда раздался ещё один звонок, мы оба встали, после чего на носочках, не издавая и звука, прошли к коридору, где Элизабет остановилась, встав за стенкой так, чтобы её не было видно при открытии двери, а я же в этот момент прошёл уже к самой двери, посмотрев в глазок которой, я тут же открыл дверь.

— И-извини, пожалуйста… Знаю, что о таком лучше предупреждать заранее, но у меня даже телефона для такого не было… Но и ни к кому другому я больше пойти не могу… Прости… — плача, хлюпая носом и дрожа всем телом, тихо прошептала Ева.

Она одета в обычные синие джинсы, футболку и чёрную толстовку с накинутым на голову капюшоном и опущенными рукавами. Казалось бы, такой яркой и привлекательной девушке явно не стоит носить нечто подобное. Вот только надеть в этот раз что-то другое было бы точно плохой затеей…

Ведь из её носа, не прекращая, продолжая течь кровь, а всё её лицо, шея и, судя по всему, вообще всё тело — покрыто огромными синяками…

— Где она? — спросила Алиса, войдя в коридор, где я сидел на диване.

— На втором этаже, в моей комнате, — ответил я.

Алиса выдохнула и прошла ко мне, после чего, сев рядом и отложив сумочку в сторону, спросила:

— Так что с ней произошло?..

— То, что я и написал тебе. Её избили собственные родители…

Даже просто произнося эти слова, у меня словно ком в горле встал. А ведь среди аристократии подобная считай что норма. Всё-таки, в отличии от мира простолюдинов, ставки в мире аристократов в разы выше. А посему даже парочка небрежно брошенных фраз могут сулить для рода ужасные потери выгоды. Как это, собственно, и произошло с Евой…

— А если с подробностями?

— А ты их что, смаковать хочешь? — неожиданно даже для самого себя огрызнулся я, но сразу поняв, что сказал глупость, извинился: — Извини. Просто… ситуация дерьмо…

— Ты её до сих пор любишь?

— Нет. Я же уже говорил: я давно пережил всё это и оставил позади. Так что дело не в этом. Я просто до твоего прибытия обдумывал всё это, представлял, потому что никак не мог выкинуть из головы. Вот и накипело у меня. А я взял и сорвался на тебе… Извини. Мне правда жаль.

— Извинения принимаются, — слегка улыбнулась она, положив свою руку на мою, слегка сжав её и начав медленно водить большим пальцем туда-сюда. И когда меня это немного начало успокаивать, она спросила: — Для тебя это ведь неестественно, да? Ты рос в очень хорошей семье, где превыше всего любовь и взаимопонимание, где каждый заботиться друг о друге, хоть этого может и не показывать, и где, в конце концов, все попросту счастливы…

— Угу…

— Учитывая это, вполне естественно, что по тебе так сильно бьёт подобное. Это же для тебя словно совершенно иной мир, со своими негласными законами и правилами.

— А для тебя, значит, это не так?

— Это ты так завуалированно спросил, не били ли меня, как Еву, при малейшей оплошности? — грустно усмехнулась она.

— Да… — честно признался я. — Просто ты всегда избегала общения на тему твоей семьи, зато постоянно расспрашивала у меня и Карэн, как жили мы.

— Ну, это легко объясняется тем, что я хотела бы жить в такой семье, как у вас. Это словно небольшая мечта. И не то чтобы у меня была какая-то очень плохая семья, — меня даже не били ни разу за всю жизнь, — но зато иногда доставалось моим сёстрам и братьям, которые делали какие-то глупости. Впрочем, как по мне, физическое насилие не столь уж и страшно. По крайней мере, в сравнении с тем же ментальным насилием, которым на тебя воздействуют всё время, без конца и края. А самое печальное в этом — то, что ты живёшь ребёнком в этом мире и даже толком не осознаёшь, что это ненормально и может быть как-то иначе. Лично я лишь после того, как пошла в школу и завела там подруг, поняла, что такое взаимовыручка, дружба и тёплые чувства. А взять, например, тему тех же простолюдинов — так я была уверена, что все они чуть ли не поголовно недо-люди, которые вообще непонятно как и почему живут. И только после встречи с тобой, я поняла, что это не так, а главное — узнала, какого это, когда тебя на самом деле любят и ценят, даже со всеми твоими недостатками. А потом я ещё и с Карэн встретилась, в которой я сейчас, наверное, куда больше вижу родственную душу, чем в своих родных сёстрах и братьях. Да даже в Элизабет я начинаю видеть подругу, хотя, казалось бы, она простолюдинка, с ужасным прошлым и невыносимейшим характером…

— Я польщена, — произнесла Элизабет, начав спускаться к нам по лестнице. И пока Алиса на это, фыкрнув, закатила глаза, она договорила: — Я тоже долгое время в тебе видела лишь избалованную дурочку, от которой не будет никакого прока, кроме как на кухне, однако ты доказала обратное.

— Не хочу слышать ничего о кухне от той, кто даже нож правильно держать не умеет.

— Будь мне это выгодно — я бы этому обучилась.

— Да-да, конечно… — вновь закатила она глаза.

И пока это не переросло во что-то больше я спросил только что усевшуюся в кресло Элизабет:

— Что там с Евой?

— Ничего хорошего. Но — и ничего особенно плохого.

— В каком плане?

— Всё её тело было покрыто синяками, несколько рёбер сломано и некоторые внутренние органы были некритично повреждены. Учитывая её крепость тела от наличия Дара, её, судя по всему, чуть ли не швыряли по всей комнате, подобно какому-то мечу. Однако — в этом нет ничего критичного, — и судя по всему, увидев наши взгляды, она добавила: — Конечно же, с точки зрения угрозы её здоровью.

— Значит, ты закончила лечить её?

Она отрицательно помотала головой, ответив:

— Примерно лишь на половину. Ей явно было очень дискомфортно — либо от того, что я видела её в таком состоянии, либо от произошедшего — поэтому она попросила меня оставить её одну.

— И ты так просто согласилась?.. — спросила Алиса.

— Не вижу причин, чтобы мне нужно было отказывать. Состояние её тела на вполне сносном уровне, — то есть, ей уже ничего не угрожает, — поэтому раз она сама изъявила желание побыть одной, то пусть так и будет.

— Всё равно неправильно оставлять её одну после произошедшего в таком состоянии…

— Раз так, то может сама поднимешься и побудешь с ней?

— Я⁈ Нет… я не могу… я ведь ей, считай, вообще никто…

— Как и я.

— Но в отличии от тебя, она даже не знает о том, что я пришла. Да и вообще ей наверняка непонятно, как такая, как я, вообще связана с вами? Ведь, в отличии от тебя, я явно не работаю на него, а значит тут должна быть какая-то иная причина.

— Думаешь, в тот день, видя, как Гвен Агнэс нами помыкает, она не поняла наше положение?

— Ну… скорее всего, поняла. Но, кто знает? Не хотелось бы лишний раз давать ей повод задумываться над этим.

— Поэтому ты в сообщении написала, что не уверена, что тебе сегодня вообще стоит приходить сюда? — спросил уже я, на что в ответ от неё получил кивок.

— Тем не менее ты всё равно считаешь, что лучше кому-то пойти к ней? — следом спросила у неё Элизабет, на что тоже получила утвердительный кивок. — Ну раз ты так считаешь, то у нас остаётся лишь один наилучший вариант, — и произнеся это, она посмотрела на меня.

— Эм… хотелось бы мне сейчас сказать, что ей действительно лучше побыть сейчас одной, но зная её, не могу не согласиться, что лучше мне всё-таки пойти к ней. Но прежде, чем это сделать, всё-таки спрошу: с этим точно всё нормально?