Лишь после этого эта фигура в чёрном, оттолкнувшись от стены, запрыгнула внутрь, после чего, прямо в полёте нажав кнопочку на поясе, отсоединилась от верёвки, вскоре после этого с шумом приземлившись на пол. И прямо в этот момент по квартире разошлись новые выстрелы со стороны кухни. И эти выстрелы отличались от всех прошлых: это были приглушённые глушителем выстрелы, что шли безостановочной чередой.

Услышав их, фигура в чёрном плаще тут же ускорилась, пройдя в коридор с винтовкой наготове. Но ничего делать уже не требовалось — посреди коридора, на полу, лежали две девушки, что пытались удерживать свои слабенькие барьеры, пока из множества дырок от пуль в их телах продолжала вытекать кровь.

Судя по тому, как до этого двигалась фигура в чёрном, выбегая в этот коридор, она готовилась стрелять сразу же, как кого-то увидит. Но вот — перед ним лежат две девушки, что, стона и кряхтя от боли, даже не могут взять лежащее рядом с ними оружие, и эта фигура почему-то медлит.

Даже спустя несколько секунд, когда по квартире раздался грохот от выбитого окна, в которое чуть позже впрыгнул кто-то, выглядящий почти точно так же, как эта фигура, — разве что имея меньшие масштабы, — всё равно ничего не поменялось.

— У-убе… убейте нас… уже… — прокряхттела одна из девушек с зелёными волосами и выбритыми висками.

— И что это означает? — спросила Элизабет, когда мы багажник минивэна открылся и она увидела нас с Элизабет и лежащих между нами девушек, находящихся при смерти.

— Их можно спасти? — спросил я, вылезая из машины.

Элизабет, критично осмотрев нас с Элизабет, перевела этот взгляд на девушек, приблизившись к ним и начав осматривать их раны, после чего сказала:

— Да.

— Насколько это будет тяжело?

— Ничего тяжёлого. Они обе явно не успели применить барьер, прежде чем попали под выстрелы. Так как стреляли бронебойными пулями — они вошли в тело и пробили его насквозь, тем самым нанося минимальный вред организму. Опасность представляет лишь сильная кровопотеря и возможно повреждённые внутренние органы. Но всё это мелочи, если прямо сейчас начать лечить их всеми доступными средствами.

— Тогда приступай, — и произнеся это, я снял шлем, проходя в небольшой деревянный домик, что является единственной постройкой в этом лесу.

И пока Элизабет принялась за лечение этих двоих, Алиса проследовала за мной, так же, как и я, сняв шлем, следом за чем слегка взмахнула волосами, поправляя их. И лишь когда мы оказались внутри дома, сев на стулья, она наконец спросила то, что её интересовало всё это время:

— Это ведь они? Мне же не показалось?..

— Ага, — ответил я, смотря в полоток в размышления, что же делать дальше. — Не показалось…

— Тогда…

— Давай подождём, пока Элизабет закончит, хорошо? А то не хочу ещё с ней потом повторять этот же разговор, — и прикинув, предложил альтернативу: — Может, пока расскажешь, как всё прошло с твоей точки зрения? Как там тебе ощущения от новой силы?

— Да я и понять особо ничего не смогла — всё закончилось слишком быстро… Разве что, ну физически я стала намного сильнее, чем прежде — смогла без проблем, не напрягаясь, запрыгнуть на пожарную лестницу, а потом ещё окно чуть не выбила с рамой из-за того, что силы не слишком хорошо рассчитала…

— Ну да, грохот был оглушительным…

— А ещё вот это чувство, когда концентрируешься на чём-то и время будто бы начинает медленнее идти, оно прямо заметно усилилось — казалось, будто те девушки не двигались.

— А ведь у них вторые этажи…

— Ага… разница поражает воображение… А ты как, смог взойти на новую ступень с тех четверых?

— Не-а, — помотал я головой. — По ощущениям — даже близко не было. Похоже, у них в принципе Дара не было. Даже самого слабенького.

— С учётом редкости наличия Дара у мужчин — оно и неудивительно. Были бы они хоть чуть посильнее — наверняка бы были, как минимум, в составе какого-нибудь преступного клана. А если бы имели хороший потенциал и неплохо себя проявили, то, может, даже в слуги какого-то рода смогли бы пробиться. А так… похоже, они были самыми обычными мелкими бандитами. Такие обычно на побегушках у кланов выполняют самые простенькие работы.

— Ну да, судя по всему — всё именно так…

После этого тема разговора ушла в другую сторону, а иногда мы вовсе молчали, раздумывая каждый о своём. И лишь примерно минут через двадцать к нам зашла Элизабет, повторив свой изначальный вопрос:

— И что это всё означает?

— Ты и сама всё прекрасно понимаешь, — ответил я. — Я не мог их убить.

— Просто потому что они когда-то работали на тебя? — спросила она, пройдя и сев к нам за пустой, деревянный стол.

— Они не просто работали на меня. Они были моими телохранителями, возможно благодаря которым мы тогда с Алисой выжили.

— Они тогда ничего не сделали.

— Они погибли, и выжили лишь эти двоя.

— И это ничего не меняет. Их смерть была абсолютно бесполезно. И подобное — норма. Не все людские жизни полезны, как и не все их смерти.

— Я не хочу это обсуждать.

— В тебе сейчас это говорит сентиментальность?

— В данный момент — нет. Если тебя это интересует, то я к ним ничего не чувствую. И тогда, когда они в той квартире лежали передо мной полутрупами, я к ним тоже ничего не чувствовал.

— В таком случае…

— Однако! Я уверен, что будь на моём месте прошлый я, до всех этих неестественных ментальных изменений, то я бы испытывал к ним сочувствие и желал бы им помочь.

— Так вот что тобой сейчас движет. Теперь мне понятнее. И что ты намерен с ними делать? Просто отпустить?

— А с этим есть проблемы?

— Я не вижу в этом никакого смысла. Во-первых, они пытались украсть у меня товар…

— Но весь его мы вернули тебе сейчас обратно.

— Это не играет роли. Они не просто попытались у меня украсть товар, а ещё и воспользовались для этого той конфиденциальной информацией, что была у них с тех пор, когда они работали на меня от лица Виолетты. Так что вполне естественно, что я хочу для них наказания.

— Иначе говоря…

— Я настаиваю на их смерти.

— Ожидаемо, — устало выдохнул я. — А что там за «во-вторых»? — ради интереса спросил я.

— Во-вторых, раз они на это пошли, зная, как я наказываю за это, то готовы были к этому наказанию. А раз они были готовы к этому наказанию, то соответственно, у них практически наверняка не было иного выбора.

— Короче говоря — стоит нам их сейчас отпустить, как они, с высокой долей вероятности, опять ввяжутся во что-то подобное, потому что что-то в их жизнях их будет на это толкать. Ты к этому же ведёшь?

— Да. Поэтому отпускать их — бессмысленно. В лучшем для нас случае — они просто исчезнут и более никогда не появятся в поле нашего зрения. Если же нам повезёт чуть меньше — их просто убьют где-то вскоре после того, как мы их отпустим. А в худшем же — они ещё умудряться нам как-то доставить проблемы перед своей смертью. Ввиду этого я не вижу не единой рациональной причины оставлять их сейчас в живых.

— Понятно… А ты что скажешь? — ради интереса спросил я у Алисы.

— Я?.. — переспросила она, явно не ожидая, что её мнение тут вообще спросят.

— Ну да, они ведь и в спасение твоей жизни поучаствовали. Однако Элизабет тоже верно говорит: если просто отпустим их — это, с высокой долей вероятности, печально отразиться на всех нас в будущем. Так что ты думаешь по этому поводу? Как нам следует поступить с ними?

— Ну… я против их убийства. Честно говоря, не хочу даже думать об этом варианте… Может, лично они действительно и не внесли много вклада в моё спасение, но… откуда знать, как всё сложилось бы, не будь их? Была бы я всё ещё жива? Был бы ты жив? — спросила она, глядя на меня. — Скорее всего, ответ в обоих случая — да. Но вот этот маленький шанс, что хотя бы на один из этих вопросов на самом деле ответ «нет». Да и в принципе… по-моему, об этом даже не стоит размышлять, потому что неважно, были ли они полезны, или нет, — они участвовали в моём спасении. Поэтому я против того, чтобы их убивать. Но при этом и отпускать их будет неправильно, потому что я не хочу даже думать, что они могут доставить нам какие-то неприятности.