— Да.

— Понятно. И о чём хотел поговорить? — и спросив это, съел ещё один небольшой кусочек.

— А у тебя самого, то есть, догадок совсем нет на этот счёт?

— Хм… дай подумать немного… — с задумчивым видом проговорил он, откинувшись на спинку стула и посмотрев в потолок, в этот момент тихо постукивая вилкой по тарелке. — Неужто насчёт того, кто ты такой? Или, вернее будет сказать — что ты такое?

— Выходит, это ты тогда заменил мои анализы с тестами на обычные.

— Ага.

— И я так понимаю, ты это сделал не исходя из того, что между нами был заключён взаимовыгодный договор.

— Конечно нет.

— В таком случае, ради того, чтобы использовать это в конечном счёте против меня?

— Не сказал бы. В тот момент я всё-таки даже и близко не знал, чем ты являешься. А потому лишь планировал использовать эту информацию, как возможность заиметь что-то нужное мне.

— «В тот момент». А сейчас, значит, знаешь, чем я являюсь?

— Ага.

— Уверен?

— А ты думаешь, мне было трудно сопоставить ряд странных фактов вместе?

— Понятно. И что, теперь на этом наш договор считается разорванным?

— Ты ещё спрашиваешь? — выгнул он бровь. — Ты ведь прекрасно знаешь, чем повязаны все в нашем отряде. А теперь и ты сам стал тем, кто порождает таких вот людей, вроде нас.

— Я не желал подобного исхода…

— Ну это-то понятно. Всё же, как личность, ты вполне себе нормальный парень. Быть может, будь ты обычным и лет так на десять постарше — мы бы с тобой даже подружились бы. Вот только… ты и сам прекрасно понимаешь, что это нихрена ровным счётом не меняет. Неважно, как и почему, но пострадало много людей. Ужасно много. И главное — совершенно незаслуженно. И причина произошедшего в данном случае одна единственная: и это — ты. Не будь тебя, все бы они были живы. Но самое ужасное в этом даже не количество убитых в тот день. А то — что подобное может легко повториться. Я же прав, и ты никак не можешь это контролировать?

— Мы работаем над этим.

— Значит, не можешь. И совсем не факт, что сможешь когда-то в будущем. Так что, кто знает, причиной скольких невинно убиенных ты ещё можешь стать?

— И что дальше? Вот так в миг из союзников во врагов?

— А что нам ещё остаётся, учитывая, какую опасность несёт твоё существование?

— Я не хочу ни с кем из вас враждовать.

— Тогда, может, просто избавишь всех нас от этой проблемы?

— То есть, пойти и убить себя?..

— Ага. Притом, обязательно где-нибудь далеко за барьером, чтобы ни у кого из нас в случае чего проблем от этого новых не появилось.

— Увы, но это невозможно.

— Ну да, могу понять — помирать всем страшно — даже самым закоренелым убийцам и маньякам.

— Дело даже не в этом…

— А в чём же? В том, что за что есть люди, которым ты очень дорог и те люди, которые пошли за тобой? Давай без этого. Понятное дело, что это всё важно и так далее, но нам же обоим очевидно, что это лишь отмазки.

— Может быть. И да, мне действительно хочется жить. Хочется достичь поставленных целей. Хочется видеть дорогих мне людей и их счастливые улыбки. Хочется банально реализоваться. И всё это, несмотря на произошедшее и то, что ещё может произойти, если я продолжу жить.

— Понятно, — выдохнул он. — Ожидаемый ответ. Хотя, честно признаться, я и надеялся, что смогу получить его противоположность. Жаль однако, — и после этого отпил кофе. — Ладно. На этом, я так понимаю, ты выяснил всё, что хотел и этот разговор можно считать законченным?

— Пока что нет.

— А, точно. Тебя, — и точно подслушивающего нас Хантеру, — наверняка ещё интересует, использовал ли я где-то уже полученную о тебе информацию, и по какой такой причине тебе лучше меня и никого из нашего отряда не трогать, верно ведь? А то ты же, как ни как, не думал, что я буду говорить о чём-то подобное, будучи совершено неподготовленным?

Я кивнул, сказав:

— Раз уж ты сегодня такой откровенный, то и об этом же расскажешь?

— Ну да, почему бы и нет? — пожал он плечами. — Да и вообще — почему сегодня? Я же всегда такой. Всё-таки я не аристократ какой-то, а самый обычный простолюдин, так что и использовать всякие подтексты, эвфемизмы и игру слов — это не по мне. Лучше прямо и максимально понятно — это ключ, к взаимопониманию.

— И что, со многими у тебя по итогу взаимопонимание?

Он на это лишь усмехнулся. А после наконец рассказал всё о его встрече с Кевином и о том, почему спустя столько времени после неё, он всё ещё остаётся жив. И именно по этой же причине ни я, ни Хантер не можем его тронуть.

Стоит нам его или кого-то из седьмого отряда убить — как это тут же спровоцирует распространение всей информации по всему интернету. А если же Хантер попробует воспользоваться на нём своим Даром, чтобы он назвал ему всех, кто повязан с ним, как сразу же за этим последует распространение всей информации, потому что все эти месяцы он носит на себе скрытую видеокамеру и жучок. Иначе говоря, за ним всё это время следит кто-то из его людей, и как только Луис начнёт делать нечто странное, — или, скажем, у него с ним неожиданно пропадёт связь, — этот человек тут же использует их козырь.

— Ну как, неплохо же для обычного простолюдина, даже лишённого Дара? — усмехнулся он, отпив кофе.

Неплохо — это ещё мягко сказано.

Да, у него был очень хороший козырь, но то, как он от него отыграл в итоге…

Как бы не хотелось этого признавать, но это поразительно. Он, будучи простолюдином, лишённым Дара, сражается против меня, наследника одного из сильнейших родов Империи и одного из ужаснейших за всю историю одержимого, чьей силы сполна хватит, чтобы достаточно легко в одиночку вырезать даже средненький по силе род.

— И чего ты добиваешься этим? — спросил я.

— А вот тут, увы, уже без конретики, — развёл он руками в стороны. — Сам понимаешь, ставки слишком высоки, и не хочется как-то вот так вот глупо всё просрать, когда так далеко зашёл. Могу лишь сказать, что моя основная цель не изменилась: я сражаюсь на благо человечества и собираюсь истребить, насколько это в моих силах, мир от одержимых и демонов. Даже если ради этого мне придётся пожертвовать своей жизнью и жизнью тех, кто пошёл за мной.

— Больной фанатик…

— Ха-ха… — рассмеялся он, — и не поспоришь ведь…

Как мы и предполагали, касательно Луиса нам, к сожалению, выпал наихудший вариант из возможных. И теперь весь седьмой отряд из коллег резко мне стали врагами, желающими моей смерти. Не сказать, конечно, что у них нет для этого логичного мотива, — так что понять их, в принципе, вполне можно, — однако помирать я, увы для них, пока что не планирую. Поэтому, как ни крути, а выбора у меня в данной ситуации совершенно нет…

Мне придётся сражаться, чтобы выжить.

Но вот как сражаться с теми, у кого есть такой козырь, из-за которого их даже тронуть нельзя? Это же словно пытаться победить призрака, который каким-то образом может тебя ударить в любой момент, а ты его — нет, потому что он банально бестелесный.

Именно с этими мыслями я тогда поехал к Итану. И пока ехал к нему, конечно же так же обдумывал, стоит ли поднимать с ним эту тему. С одной стороны — в этот раз мне явно нужна была помощь, а с другой стороны… он вряд ли мог бы чем-то помочь в этой ситуации.

Стоило же такси остановиться, а мне, продолжая об этом размышлять, выйти из него, как меня неожиданно кое-кто встретил.

— Привет, — улыбнувшись, приветственно махнув рукой, произнёс Кевин. — Не против со мной немного проехаться кое-куда?

Быстро сложив в голове, к чему всё это, я ответил:

— Да, конечно.

И после этих слов мы прошли к машине Кевина, рядом с которой, как и всегда, стояли его личные телохранители, что при нашем приближении слегка поклонились, сразу же следом после чего открыли двери.

Стоило же нам сесть в машину, двери которой за нами закрыли, как я спросил:

— И куда мы поедем?