— Кого принесло? — недовольно пробурчал сторож за воротами, когда Гар грохнул кулаком по брёвнам.

— Ансгар пришёл, открывай.

Гар ковылял по деревне, оставив за спиной любопытного охранника с доброй сотней немых вопросов в его глазах. Мужчина отвык от грязных улочек, снующих через дорогу кошек и запаха конского навоза. Теперь он здесь чужой, и для него тут всё чужое. Свернув от лавки кожевника налево, Гар прошёл ещё немного и оказался перед трактиром.

— Полсотни золотых за красавицу! — распинался купец, нахваливая голую девицу, что стояла посредине зала.

Никто не обратил внимания на появление хромого воина, и Ансгар спокойно проковылял к свободному столику в дальнем углу. Этой ночью здесь собрались самые похотливые мужчины поселения — лишь ленивый не тянул руку к штанам, глядя на нагую девицу. Гар внимательно посмотрел на пленницу — южанка. Понял это по татуировке на её шее. Вражда королевства Шинари с южными племенами длилась уже десятилетие, и Ансгар успел поучаствовать в паре стычек. Он хорошо помнил их воинственных женщин, а женщины помнили каждого убитого — несколько десятков полосок на шее рабыни означали количество приконченных ею врагов. Теперь зубастая рыбка не могла держать меч — у воительницы не было обеих рук, а вот горло перегрызть вполне способна.

Когда южанку купили, торговец вывел из комнаты трактирщика следующую невольницу — эта с востока. Такую раздеть не стыдно — любителей крупных форм среди мужчин Шинари всегда хватало, да вот беда — девушка явно болела чем-то очень «личным». Гар хорошо знал о хворях, что случаются после ночи любви с женщиной. Воинов учили распознавать признаки недугов, но деревенских мужиков не учили, и пышногрудую купили почти сразу. Ухмыльнувшись, Ансгар замотал головой — купец привёз «подпорченный товар». В городе таких не продать, а в деревне народ простоват — купят, не поморщатся. Поняв, что торгаш надует да дорого возьмёт, воин собрался уходить, но в центр зала вытолкнули ещё одну рабыню. Мужики притихли, глядя на закутанную в плащ невольницу. Понять, что перед покупателями девушка, можно было лишь по босым ступням пленницы — остальное скрывала плотная ткань. Гар прижал ладонь к сердцу, не понимая, с чего вдруг колотушке вздумалось зайтись ухающими ударами?

— А посмотреть?! — раздался пьяный бас из другого конца трактира.

— Заплати и смотри, — огрызнулся торговец.

— Решил надуть?!

— Эй, хитрая свинья, плащ с неё сними!

— Нашёл идиотов — не глядя, брать!

Купец едва успел увернуться от летевшей в него кружки. Посуда врезалась в стену, и глиняные черепки посыпались на пол. «Хитрый свин» злобно щурил глаза, но обнажать товар не спешил. Нервы деревенских мужиков сдали раньше, чем торговец успел принять правильное решение. Несколько подпитых смельчаков ринулись к пленнице. Вышибала и тот сделал вид, что не заметил потасовку — ему тоже хотелось узнать, что скрывал торгаш. Девушка рухнула на пол вместе со сдёрнутым плащом, и сердце Гара на мгновение замерло. Давно забытое чувство сострадания молотом ударило в душу воина — он ещё никогда не видел настолько истощённого человека. Кости, обтянутые кожей, всклокоченные светлые волосы, измученный взгляд огромных синих глаз. Её глаза — девушка слепа, что щенок, недавно появившийся на свет. Глядя вникуда, она беспомощно елозила ладошками по полу, по-рыбьи хватая воздух ртом. Ансгар едва сдержал порыв кинуться к пленнице, подхватить её на руки и унести подальше от улюлюкавших сельских выродков.

— Как такую трахать? — взвыл кто-то. — Она сдохнет раньше, чем у меня встанет!

— Тихо-тихо! — купец рьяно замахал руками. — Готов загладить вину. Даю пять золотых тому, кто добьет эту никчёмную тварь прямо здесь, остальные могут посмотреть на представление совершенно бесплатно.

Предложение торгаша стало последней каплей в чаше терпения Ансгара. Убить в честном бою равного противника — одно, добить беззащитную девчонку на потеху толпе — другое.

— Беру! — Гар скинул капюшон, и по залу пронёсся взволнованный мужской гвалт — многие узнали в изуродованном воине бывшего соседа.

— Ты хотел сказать, что забираешь право убить её? — ухмыльнулся торгаш.

— Нет, — рыкнул мужчина. — Покупаю её. Сколько?

— Полсотни золотом, — купец нарочно задрал цену, желая посмотреть, что станет делать покупатель с обезображенным лицом.

Ансгар отвязал кошелёк от пояса, торопливо отсчитал нужную сумму и, сжимая маленькие монетки в огромном кулаке, хромая, отправился к торговцу.

— Откуда она? — Гар не торопился расставаться с золотом. — На каком языке говорит?

— Ты любитель поболтать в койке? — хохотнул торгаш и тут же получил прямой удар кулаком в нос.

Шутник повалился на пол и прижал ладонь к окровавленному лицу. В зале повисла мёртвая тишина. Гар слышал тихие стоны девушки, дыхание деревенских мужиков, но это не те звуки, что могли отпугнуть демонов, проснувшихся в его душе.

— Ответ! — воин ощутимо толкнул купца сапогом в бок.

— Не знаю откуда она, — бедняга захлёбывался слюнями, пуская кровавые пузыри. — Она не говорит на шинарском, я нашёл её у реки.

Золото полетело на пол, купец получил сапогом ещё раз и обмяк. Воин сплюнул в его сторону и опустился на колени рядом с пленницей. Девушка дрожала, словно ветка молодого деревца на ветру, и испуганно таращилась на пол. Гар поднял плащ, укутал рабыню и, с трудом встав, поднял её на руки. Почти невесомая дрожащая девушка вызывала в сердце мужчины незнакомое чувство — Ансгар отдал бы остаток жизни, лишь бы ей не пришлось пережить всё это.

«Я весь вечер ждал тебя, черкал на листе,

Я дымил в потолоки пришел к простоте.

Я налил себе стакан, залпом выпил его.

И улыбался своим мыслям, и не ждал никого»

© Группа «Пилот» — «Горько»

Ёля прокручивала в памяти воспоминания — стерильный больничный запах и мягкий голос анестезиолога, отказ от операции — к чёрту паллиативную помощь, но встать с хирургического стола она не успела. Кажется, потеряла сознание: кувырок в мягкой, вязкой пустоте и…

Ёлка очнулась не в больнице. Обескураженная, она лежала на чём-то холодном и влажном. Перед глазами, как и прежде, плыл личный космос, но голова не болела. Последнее время саднящая мука почти не покидала Ёлю, то слабела, а то выла так, что единственным желание было умереть. Девушка делила приступы на два этапа: «можно терпеть» и «терпеть нельзя». Собранность, лекарства, мамины слёзы — Ёлке казалось, что она попала в замкнутый круг, а теперь ни намёка на боль в голове. Грешным делом подумала, что умерла, но сердце в груди взволнованно тарабанило, хотелось есть. Разве мёртвые чувствуют такое?

Прохладный ветер разгонял по телу мурашки, девушка уселась на увядшей траве, обхватив плечи руками. Неподалёку журчала вода — речка или крупный ручей, пахло лесом и скорым дождём. Ёля пыталась позвать на помощь — бесполезно, похоже, людей поблизости не было. Звуки, запахи и тактильные ощущения помогли фантазии нарисовать картину окружающей местности — завидовать оказалось нечему. Вдалеке уже гоготал раскатистый гром, а порывы ветра нагло били в лицо. Встав на четвереньки, Ёля поползла. Она надеялась отыскать укрытие до того, как стихия свалится с небес на землю, но сил не хватало, конечности не слушались, и через несколько минут она беспомощно рухнула на землю.

— Помогите, — Ёлкин шёпот унёс ветер.

Она уже не надеялась получить ответ, но получила.

Обладатель глубокого низкого голоса говорил на незнакомом языке. В груди трепыхнулась радость — спасена, а через пару мгновений Ёлка поняла, как сильно ошиблась. Девушка пыталась объяснить на болгарском, что больна и нуждается в помощи, но мужчина её не понимал. Его тон становился всё требовательнее, в голосе появилась металлическая агрессия, а когда Ёлка перешла на английский, незнакомец вероломно ухватил её за волосы и поволок по земле…