Погоде вздумалось сменить настроение. Осенняя ночь разошлась ветром и первым снегом. Колючая ледяная морось обжигала безобразное лицо Гара. Кроме неожиданно случившейся непогоды, мужчину здорово беспокоили больная нога и невыносимая ломота в пояснице. Пленница уже не казалась такой уж невесомой, ещё и факел обронил. В темноте сквозь метель Гар шёл, превозмогая боль, прижимая к себе костлявое тельце рабыни, и не знал, жива ли. Ансгар и раньше не часто просил Богов о помощи, а после ранения и вовсе перестал молиться, но сейчас, сбивая дыхание, шептал слова священной песни, надеясь, что высшие силы сохранят девушке жизнь.

Дозор встретил хозяина в ограде, но, заметив на его руках незнакомку, вместо привычного виляния хвостом выдал глухое рычание. Шерсть на холке вздыбилась, в глазах заиграли искры недоверия.

— Не смей, — грозно заявил Гар, огрев его строгим взглядом. Волк прижал уши и склонил мохнатую голову. Мужчина замер посреди двора, глядя на провинившегося друга. — Своя, — уже мягче пояснил воин и поковылял к хижине.

Уложив девушку на настил, что заменял кровать, он дрожащими руками развернул плащ. Облегчение тёплой волной окатило Гара — она дышала. Мужчина достал из сундука шкуры, что готовил для продажи, и, укрыв ими рабыню, замер.

А дальше-то что?

Нужно дать ей отдохнуть или привести в чувство и накормить? Страшная худоба и ввалившиеся глаза девушки ясно давали понять — истощена до предела. Гар даже думать не хотел, на скольких торгах она побывала, и что с этой маленькой слепой девочкой там творили.

Воин решил — кормить. Позабыв о недуге, неаккуратно встал, и безумная боль сотней кинжалов пронзила ногу. В глазах потемнело, он беспомощно опустился на пол. Сейчас нельзя позволить себе слабость — если он занеможет, кто позаботиться о рабыне? Тяжело дыша, мужчина поднялся на ноги и, держась за стену, дошёл до стола. Пузырёк с настойкой для растирания почти опустел, нужно приготовить ещё. Задрав штанину, вытряхнул из склянки остатки вязкой пахучей жидкости и растёр нывшую от боли конечность. Когда лекарство подействовало, Гар смог разжечь огонь в очаге и вернулся к настилу. Пленница тихонько сопела.

Воин приготовил наваристый бульон из ног кабана, налил деревянную миску до краёв и осторожно вынес на улицу остудить. Дозор лежал под навесом старого сарая и обиженно глядел на хозяина.

— Чего хмуришься, хитрый хвост? — буркнул Гар, оставив тарелку с похлёбкой на крыльце. — Иди уже.

Волк не стал ждать повторного приглашения и, вскочив на лапы, бросился к Ансгару. Мужчине пришлось несколько раз шикнуть на зверя, чтобы тот не перевернул тарелку с едой. Дозор не мог сдержать радости от примирения, а Гар не удержался и запустил его в дом.

— Иди, знакомься. Только осторожно. Разбудишь — хвост узлом завяжу.

Зверь тут же прибрал вертлявость, подошёл к рабыне, укрытой пушистыми шкурами, обнюхал незнакомку и спокойно улёгся возле настила, сложив морду на лапы. Воин одобрительно кивнул и открыл дверь хижины, чтобы забрать миску с бульоном.

— Безмозглый урод! — ругал себя Гар.

В тарелку намело снега, бульон можно отдавать Дозору. Зверь не обиделся, получив на ужин наваристую похлёбку, да и приправа из снежинок аппетит волку не испортила. Ансгар налил ещё одну миску бульона и уселся за стол. Помешивая ложкой варево, он дул, чтобы скорее остыло, вполглаза посматривая на пленницу.

На торгах Гар быстро вычислил южанку и девушку из восточных земель, а с этой ничего не ясно. Ни рисунков на теле, как у женщин с юга, ни жёлтых глаз, как у жителей западного края — светловолосая, синеглазая. Наверное, красивая. Болезненный вид сильно мешал разобраться, какой она была. Купец сказал, что рабыня не знает шинарского, значит, Гар не сможет с ней поговорить, и даже с помощью жестов общаться не выйдет. С другой стороны, слепота девушки не даст ей испугаться уродства Ансгара. Тёплые мечты накрыли мужчину с головой, и только протяжный стон невольницы смог выдернуть из плена фантазий.

— Тебе больно? — он обеспокоенно смотрел на девушку, стоя рядом с лежанкой.

Открыв глаза, она смотрела, словно сквозь Гара, и щупала ладошками шкуры, видимо, пытаясь понять, где находится. Огонь в очаге нагрел хижину, мех окутал нежностью исстрадавшееся тело — не нужно слов, чтобы понять, что она вырвалась из лап торговца и попала не в самые плохие руки. Девушка пыталась что-то объяснить, Гар не понимал её языка, но чужая речь казалась мужчине мелодичной, красивой, почти как песня. Невольница замолчала, и мужчина отправился за миской. Как только Ансгар вернулся и устроился на краю лежака, девушка присела, прикрывая голую грудь пушистой шкурой.

— Не о том думаешь, — ворчал на себя Ансгар.

Он зачерпнул похлёбку ложкой и сунул её в раскрытый для очередной фразы рот девушки. От неожиданности она дёрнулась, пытаясь убраться подальше от незнакомого деревянного предмета, но через мгновение почувствовала вкус еды на губах и сама потянула дрожащие костлявые пальчики к Гару.

— Вот умница, — он кормил её и улыбался, как ненормальный.

С замиранием сердца воин смотрел, как девочка пьёт бульон из ложки. Ему хотелось прикоснуться к ней, расчесать волосы пальцами — совсем неуместные мысли, и он корил себя за это. Для начала девушку стоило поставить на ноги, а уж потом будет видно — примет ли она ухаживания уродливого воина или отвергнет. Шесть ложек, и рабыня наелась — кивнула в знак благодарности и улеглась.

Такая хрупкая и обессилившая, как он станет её выхаживать? Воин прибрал грязную посуду, улёгся на пол перед очагом и жестом подозвал Дозора. Похоже, шаги зверя не испугали невольницу.

— Подружитесь, — Гар устроился на шкурах, потеснив белого волка.

Сон так и не пришёл. Ансгар ворочался, размышляя, чего нет в доме. Нужно купить невольнице одежду, да и еда повкуснее ей не повредит. Голова мужчины чуть не лопалась от мыслей — Гар прикидывал, сколько золота осталось после расчёта с купцом. Может быть, ещё хватит на пару горстей соли и мешок овощей. Если девочка захочет остаться, весной Гар вспашет заброшенный огород за домом и посадит всё, что она пожелает. Можно и сад разбить. Фруктовые деревья начнут плодоносить нескоро, но ведь начнут.

Гар открыл глаза и посмотрел на девушку — она тоже не спала.

— Я Ансгар, — прошептал мужчина.

Пленница с сожалением поджала губы. Стараясь не кряхтеть, он поднялся на ноги и, поразмыслив несколько секунд, отправился к лежанке. Хитрый волк тут же перебрался на нагретое хозяином место.

— Ансгар, — мужчина прижал её ладонь к своей груди.

— Ангар, — тихо повторила девочка.

— Анс-гар, — поправил воин. — Гар.

— Гар, — этот вариант имени пленница выдала без акцента и закрыла глаза.

Она нащупала руку мужчины и что было сил сжала тощими пальчиками. Воин понял — рабыня не желает, чтобы он возвращался на пол. Плевать на рвущуюся из исподнего похоть — он устроился с краю, уткнувшись носом в колено пленницы.

Пленница… Отныне он даже в мыслях не позволит себе так её назвать. Ансгар постарается сделать всё, чтобы девушка не чувствовала себя рабыней. Ведь если птицу запереть в клетке в одиночестве — это неволя. А пара в клетке? Семья? Может, не самая правильная и не до конца счастливая, но семья. Улыбка смяла страшные шрамы на щеках Ансгара.

«У меня свое лето и своя осень,

И девчонка Весна забегает в гости»

© Группа «Пилот» — «Девочка Весна»

Внутреннее ощущение времени подсказывало слепой Ёле, что утро давно наступило, вот только толком уснуть у неё так и не вышло — мучили кошмары. Она никак не могла избавиться от ощущения потных рук покупателей на теле, чувствовала смердящее дыхание купца, и, лишь выскальзывая из слабой хватки сна, с облегчением вздыхала.

Теперь Ёля знала точно: фильмы и книги, где рабынь купали в золотых ваннах и щедро поливали ароматными маслами перед продажей — мыльные сказки. Настоящий невольничий бизнес пах потом, слезами и кровью. Пережитое «здесь» не укладывалось в голове. Когда глаза не видят, а чужой язык непонятен — мир кажется чёрной дырой. Ёлка не сразу догадалась, что её сделали «живым товаром», а когда мысль резанула ножом по сердцу, решила, что очутилась где-то на востоке. Увы, и этот миф скоро растворился. О масштабах правды Ёля могла лишь догадываться. Могла, но не хотела — лучше не знать. Покупатели разбирали соседок по несчастью, что горячие пирожки, а Ёлку никто покупать не хотел, и чем «залежалее» становился товар, тем злее делался купец. Девушка готова была хоть куда, только бы подальше от этого ублюдка.