Богиня больше не сопротивлялась, не разговаривала, и кучерявый туман с пальцев прибрала, скулила только от боли. Любой бы заскулил. Несчастная дочь Аи шла по сугробам почти босиком, раздетая, мокрая, беременная: чихнёт — родит.

В доме Шайла первым делом развела огонь в очаге, благо дровишек во дворе наколото впрок. Нельзя, конечно, а что делать?.. Девчонка рожает, племянник замёрз. В конце концов, если кочевники заявятся, Богиня тёмной дымке на пальцах правильное применение найдёт — Шайле очень хотелось в это верить.

Дом для такого случая, как роды, совершенно не подходил: дверь едва держалась на петлях, из щелей сквозняк, а уж нетопленым стоял, так всё перемёрзло. Ещё и с переездом хозяева всю утварь в деревню перевезли. Слава Богам, нашёлся старый котелок и кое-какие тряпки. Подвесив воду в посудине над огнём, Шайла схватилась за пустую бочку — в такой обычно хранят солёную рыбу. Маленькому племяннику незачем глядеть, как баба рожает. Шинарка оторвала со стены пушистую шкуру и постелила на дно бочонка.

— Тут посидишь, — помогла мальчишке забраться внутрь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Тёть, а мама…

— Тихо! — грозно заявила Шайла. — Позже всё расскажу.

Ребёнок вздохнул и прижал носик к коленкам, а у шинарки кольнуло в груди. Бедный мальчишка, что она ему про мать скажет?.. Стон Богини отвлёк от неприятных размышлений, и Шайла снова ринулась в бытовой бой. Надёргала со стены ещё шкур, постелила на лежанку да роженицу накрыла.

— Как ты за день такая пузатая сделалась? — подкидывая дров в огонь, пыталась отвлечь Богиню от мук.

— Долго говорить, — тяжело дыша, лепетала дочь Аи.

— Терпи, — коротко бросила.

— Арка, вода пить. Прошу.

Шайла вздрогнула: Богиня ведь не знает, кто она на самом деле такая. Думает, что Шайлу зовут Аркой, что она в трактире кружки с пивом подаёт. Зачерпнув из котелка еле тёплую воду расколотой деревянной миской, понесла к лежанке, а сама ног не чувствовала. Боги, сколько вранья в её жизни случилось! Подумать страшно. Груз лёг на сердце каменной глыбой. Шинарка понимала, что не время да и не место, но не признаться не смогла.

— Меня Шайлой звать, — протянула миску с водой Богине.

Дочь Аи питьё взяла, а глянула так, что захотелось провалиться сквозь старые доски под пол, но на душе всё равно полегчало. Пусть что хочет думает, подругами им не стать. Сейчас главное, чтобы разродилась и не замёрзла вместе с младенцем.

Новость о том, что придётся рожать рядом с бывшей Ансгара, да ещё и в антисанитарных условиях, Ёлю не обрадовала. Ли о ней отзывалась самыми последними словами. По мнению вдовушки, Шайла — подлая дрянь, способная загубить жизнь любому, но сейчас рядом с Ёлкой суетилась вполне воспитанная и даже участливая деревенская девушка. Огонь развела, шкурами укрыла и о самочувствии справляется каждую минуту. Только всё это — слабое утешение. Главное — Гара рядом нет, он в деревне чуть ли не один на один с кочевниками. Ещё и Дозора за ним отправила, не знала тогда, что дела плохи. Беспокойство сменилось волной жара — схватки стало невозможно терпеть. Если ещё полчаса назад Ёлке легче было терпеть боль, расхаживая по комнате, то теперь ноги не держали, и очень хотелось тужиться.

— Началось, Богиня, — задрав ей платье, сообщила Шайла. — Давай.

— Что?

— Ну… рожай…

Информация курсов для беременных вылетела из головы, оставив сквозняк. «Ну, рожай»… Ты рядом ляг и сама попробуй! Ёлка очень устала от этих мук, хотелось махнуть на всё рукой и уснуть. Если бы не адские боли, она бы так и поступила. Природа взяла свое, и очередная волна боли сменилась нестерпимым желанием тужиться.

— Вот! Вот! Вот! — шинарка одобрительно закивала.

— Зачем… ты со мной возиться? — сквозь зубы цедила Ёля. — Здоровье надо?

— Здоровье, — фыркнула. — У меня со здоровьем всё в порядке, а кому надо бы, его уже не вернуть.

Последнюю фразу шинарки Ёля слышала, будто из бочки, перед глазами потемнело, и сознание сделало ручкой.

Через пару мгновений Ёле на лицо вылили не меньше стакана ледяной воды — хочешь, не хочешь придёшь в себя. Разлепив веки, Ёлка застонала от бессилия, и над ней нависла Ли.

— Вернулась, Богинюшка, — вдова сияла, что новенькая монета. — Брось выкрутасы эти. Держись! — похлопала Ёлку по щекам. — У меня сын немым сделался, так что тебе ещё его лечить. Уяснила?

— Ли… точно? — слова царапали пересохшие губы.

Показалось, что она снова очутилась на Земле, а вдовушка никакая не вдовушка, а Искра Ивановна. Слава богу, нет. Комната плыла перед глазами, но это была их с Гаром хижина.

— Шайла, тряпки подай, воды горячей подлей и на улицу иди, я без тебя управлюсь. За Коди пригляди, — тёплая ладошка Ли легла на Ёлин лоб.

— А… Как вы тут оказались? — нерешительный вопрос от бывшей Ансгара заставил вдову удивлённо изогнуть бровь.

— Такая вежливая… — ворчала вдовушка. — Шайла, ты головой стукнулась?

— Нет, — обиженно буркнула шинарка. — Так как?

— Солдат привёз на телеге, — вдова обмакнула тряпку в миску с водой. — Ему Ансгар приказал.

— Гар… — тихонько мяукнула Ёля.

— Тише ты, тише, — успокаивала её Ли, наглаживая по волосам. — А ты брысь на улицу, кому сказано?!

— Мэд… Живой, значит! — счастливо взвизгнув, молодая шинарка на радостях чмокнула соседку в щёку и выскочила из дома.

— Сдурела, — вдова фыркнула, утерев лицо рукавом. — Да предки с ней… Так, — ещё одна бережная пощёчина, и Ёля широко распахнула глаза, — сейчас постараемся с тобой на славу. Не каждой Богине выпадает честь родить спасителя… а лучше — спасительницу целого народа.

В мире нет двух,

И каждый из нас

Вокруг себя видит того,

Кто есть ТО!

© Группа «Пилот» — «Мы есть то»

Мороз поддавливал всё сильнее, но Гару казалось, что он угадил в пекло. Не успел воин дойти до деревенских ворот, а Элман уже вышел ему навстречу. Широко раскинув руки, недокомандир приготовился выдохнуть коронное — «бра-а-ат», но, поймав недобрый взгляд оппонента, промолчал. За спиной безупречного мялись его вояки-раздолбаи, а вдоль высокого забора рассредоточилось десятка три кочевников.

— Командир, — единственный солдат, принявший сторону Гара, встал с ним рядом.

Парень явно нервничал: теребил доспех, с опаской озираясь по сторонам. С минуты на минуту должен появиться Мэд, но вряд ли это поможет защитить деревню — силы неравны.

— Бра-а-ат, — безупречный всё же не выдержал и отравил свежий зимний воздух заезженным побратимством. — Как поохотился?

— Славно, — короткий кивок и холодный взгляд — напоминание о враждебном настрое Гара.

— Шайла обещала оживить твою шлюху. Есть новости?

— Есть. Первая — засунь язык себе в зад. Вторая — здоровье тебе никто возвращать не собирается. Вы с солдатами покинули деревню, а вернувшись, привёли за собой врагов. Это смертный приговор, Элман.

— А кто его вынесет? — рыжеволосый воин изобразил милую улыбку. — Точно! — хлопнул себя ладонью по лбу. — Ты ведь у нас большая шишка! Надо было ещё тогда дать тебе сдохнуть.

— Тогда я должен был отправиться к предкам, но ты решил прикрыть свою задницу. Пришла пора платить за ошибки.

— Мне?! Нет, заплатишь ты! За то, что я до сих пор не в Совете стратегов, и за то, что со мной сделала дочь Аи.

В ворота на тихом ходу зашла лошадка Гара, волоча за собой полуразвалившуюся телегу. Мэд спрыгнул на снег и, пройдя мимо безупречного, занял место рядом с новым командиром. По лицу Элмана чёрной тучей прошла ярость. Раздутые ноздри, поджатые губы и прищур прозрачных ледяных глаз — его снова предали, который раз за это утро. Численный перевес оставался за Элманом, но безупречное самолюбие бывшего командира Мэд растоптал.

— От кого не ожидал, так это от тебя, Мэдью, — Элман захлёбывался ядом. — Ты со мной из одной миски жрал.