Акаси усмехнулся, продолжая вспоминать свои начальные успехи в русской столице. Их удалось достигнуть, развивая агентурные связи, полученные в наследство от предшественника на посту военного атташе полковника Танака Гиити. Одним из таких агентов был японский стажер Петербургского университета Уэда Сэнтаро.

Уэда информировал Акаси о настроениях столичного студенчества и слухах, которые циркулировали в кругах радикально настроенной молодежи. Именно благодаря ему полковник познакомился и затем нанял в качестве учителя русского языка тридцатилетнего латышского студента Брауна. Под этим псевдонимом скрывался Янис Янсон – авторитетный деятель социал-демократического латышского движения.

Янсонс предоставил полковнику более или менее достоверные сведения о состоянии революционного движения не только в самой России, но и на национальных окраинах империи, в первую очередь в Прибалтийском крае. В настоящее время, пользуясь аккредитацией журналиста, Браун приносит ценную информацию о планах высшего российского военно-морского командования.

Благодаря ему стало известно, что русские в ближайшее время собираются направить на Тихий океан новую эскадру, состоящую из броненосцев «Бородино», «Император Александр III», «Император Александр II», «Император Николай I», броненосных крейсеров «Императрица Мария» и «Великий князь Георгий», плюс вспомогательные суда.

Эту информацию Браун получил из интервью с вице-адмиралом Бирилевым – генерал-губернатором Кронштадта, на которого было возложено снабжение и подготовка этой эскадры для перехода в Порт-Артур[21].

Акаси, как и полковник Танака, считал, что в борьбе с Российской империей необходимо использовать революционные силы, потому что был уверен, что всякий враг самодержавия автоматически есть друг и союзник Японии.

К своим первым успехам Акаси относил вербовку ротмистра Николая Ивкова – офицера штаба Главного интендантского управления Военного министерства, передававшего много секретных сведений о расположении российских войск, военных перевозках на Дальний Восток. Правда, и денег ему было заплачено немало, больше трёх годовых окладов.

Сведения от ротмистра перепроверялись ещё двумя завербованными агентами: австрийским журналистом с псевдонимом Джек, который был аккредитован в Иркутске, и женщиной-агентом по имени Хедвиг Эксштейн, кличка Ханна, работающей в Чите.

Потом на Акаси сам вышел австрийский подданный инженер Николас Балог де Галанта, который торговал в России оружием и постоянно жил в Петербурге. С его помощью удалось организовать целую сеть агентов, в основном скандинавского происхождения, проживающих на территории России. Информация от Густавсона, Гуннара, Поля и многих других шла потоком из Самары, Челябинска, Иркутска и других важнейших городов Транссиба.

Балог познакомил полковника с финским оппозиционным деятелем Йонасом Кастреном, через которого удалось выйти на офицера шведского Генштаба капитана Ивана Аминова, а через него – на других шведских генштабистов: начальника отдела по России капитана Нильса Эдлунда и лейтенанта Класа Клингенстерна. Особенно полезным для Акаси оказалось знакомство с Эдлундом, который по приказу военного министра Швеции был отправлен в Маньчжурию наблюдателем в российскую действующую армию. Это говорило о том, что и в Швеции считают, что война между Россией и Японией вот-вот начнётся.

Перед отъездом Эдлунда в Маньчжурию Акаси пригласил того на обед, во время которого изложил шведскому офицеру план создания осведомительской сети. Полковник довёл до капитана, что один из информаторов будет курировать Москву, Казань и Ярославль, второй – Санкт-Петербург, третий – Самару, а также Иркутск и Читу. Эти агенты, подчинённые резиденту из местных, должны будут отслеживать движение воинских эшелонов из Центральной России на Дальний Восток: дату и точное время их прохождения, номера перевозимых военных частей, количество военнослужащих, боеприпасов, военного снаряжения и всякое такое прочее.

С помощью Эдлунда Акаси надеялся получить данные о ходе мобилизации в России, а после начала военных действий – о числе раненых, вывозимых в Россию из Маньчжурии, их настроениях и политических предпочтениях. За содействие в добывании секретной информации и вербовке тайных осведомителей Акаси посулил Эдлунду солидное вознаграждение, куда больше, чем ротмистру Ивкову.

Капитан помогать согласился. Подобная сговорчивость шведа объяснялась тем, что в местных военных кругах на Российскую империю, которая в свое время отторгла у Швеции Финляндию, смотрели минимум как на опасного соседа, а нередко и как на потенциального противника.

Естественно, что информация о состоянии российских вооруженных сил весьма интересовала и Стокгольм. Соглашаясь помогать Японии добывать разведданные о российской армии, шведские военные надеялись и сами попутно их получать. Понятно, что подобные действия являлись прямым нарушением нейтралитета, который был официально объявлен Швецией в первые же дни русско-японской войны.

Это была очередная и яркая победа Акаси, которая была высоко отмечена в японском Генеральном штабе. Ведь для Японии такая шпионская сеть была очень выгодной. В случае провала обвинения в шпионаже могли бы быть выдвинуты против кого угодно, но только не в отношении японских офицеров. Кроме того, такая постановка дела весьма затрудняла перехват секретной корреспонденции контрразведкой противника.

В общем, получилось, что в сборе военной информации о России Акаси смог опереться на активное содействие шведского Генштаба. Вскоре началось и практическое формирование осведомительской сети по изложенной Акаси схеме.

Йонас Кастрен также познакомил Акаси с Конни Циллиакусом – создателем и руководителем Финской партии активного сопротивления. Именно Циллиакус, профинансированный полковником, организовал в Лондоне конференцию в июне этого года.

На этом собрании присутствовали все более или менее имеющие партийный вес представители эсеров, большевиков и меньшевиков, а также националистов Польской социалистической партии, Польской национальной лиги, Финской партии активного сопротивления, Латвийской социал-демократической рабочей партии, Армянской революционной федерации, Революционной партии социалистов-федералистов Грузии и делегатов Союза освобождения.

Там же через Циллиакуса было доведено, что Япония готова профинансировать вооружённые восстания на территории Российской империи в случае русско-японской войны. Откликнулись на это социал-демократы, эсеры и все националисты.

Наиболее активно эту тему поддержали руководитель Революционной партии социалистов-федералистов Грузии Георгий Габриэлевич Дезаконишвили и Конни Циллиакус, которые сразу поставили вопрос о закупке большой партии оружия и средствах его доставки в Прибалтийский край и на Кавказ. Подключился к этому делу и Центральный комитет социал-демократов. Несмотря на разногласия, большинство членов ЦК признали возможным и необходимым вооруженное восстание во время войны.

На встрече с Ульяновым и Красиным те при обсуждении вопроса о закупке оружия пожаловались на то, что очень сложно стало работать из-за внимания к их персонам не только охранки, но и сотрудников Аналитического центра, который возглавляет давно известный Акаси полковник Аленин-Зейский.

Приложенные усилия по его устранению оказались безрезультатными. Четыре покушения, но Аленин остался жив. Тогда Акаси и предложил, что если не получается устранить самого Аленина, то можно устранить членов его семьи, что заставит того начать делать ошибки, где его и можно будет подловить.

Социал-демократы поломались сначала, но, услышав про сумму, которую полковник решил выделить на эту операцию, согласились. Тогда Акаси считал, что он вновь выиграл, применив третью из «Тридцати шести стратагем» китайского военного искусства, а именно «Убить чужим ножом».

– С врагом всё ясно, а насчёт друга нет уверенности. Используй друга, чтобы убрать врага, а сам не применяй силы, – проговорил вслух Акаси.