– Господин капитан первого ранга, вы хотите принять ультиматум японцев?!

– Побойтесь Бога, господин капитан второго ранга! – раздраженно ответил Руднев. – Тем более от адмирала Алексеева пришел прямой приказ идти на прорыв. Ознакомьтесь!

С этими словами командир «Варяга» передал Панферову полученную телеграмму.

– Извините, Всеволод Федорович, но с этим шифром я не знаком, – произнес Константин Александрович, ознакомившись с текстом телеграммы, состоявшим из цифр.

– Пардон, вот полученный текст, – Руднев передал другой листок.

«Крейсеру и миноносцу идти на прорыв в Порт-Артур. Выйти из порта в два часа тридцать минут шестнадцатого августа. Помощь будет. Адмирал Алексеев», – прочитал вслух Панферов и замолчал.

Руднев так же молчал, не сводя глаз с лица командира миноносца.

– Всеволод Федорович, депеша пришла из нашей миссии? – задумчиво произнес капитан второго ранга.

– В том-то и дело, что ее передал через вахтенного матроса какой-то азиат. Я уже побывал в миссии. Наши дипломаты ни сном, ни духом. На телеграфе их депеши не принимают, говорят, что нет связи ни с Мукденом, ни даже с Сеулом. И тут такая телеграмма, зашифрованная по коду для командиров броненосцев и крейсеров. Целый час ломаю голову. Что это, провокация или реальный приказ?! – Руднев в раздражении ударил кулаком по столу.

– Вы думаете, японцы?

– Константин Александрович, меня посетила такая мысль. Но в чем смысл выманивания нас на рейд ночью?! Вы же понимаете, что ночной бой непредсказуем. И у нас действительно есть возможность прорваться. Тем более японские корабли стоят кучно на рейде у восточного берега острова Удо, и мы, обходя его с западной стороны, прикроемся на время от японских орудий. Это позволит нам набрать ход. Глядишь, и проскочим!

– Всеволод Федорович, меня смущает в этой депеше указанное время. Может быть, это и есть японская ловушка. Так они не знают, пойдем мы на прорыв или не пойдем. А если пойдем, то в какое время? А здесь они знают, что мы выйдем в два тридцать, и будут нас ждать с распахнутыми объятиями. А слова о помощи заставят нас поступить только таким образом, – несколько возбужденно проговорил командир «Лейтенанта Буракова».

– А вы знаете, Константин Александрович, в этом что-то есть. Признаться, у меня большое сомнение вызывали слова о помощи. Какая помощь? Откуда?! А вот ваши слова заставляют все больше склониться к мысли, что телеграмма все-таки провокация со стороны японцев. Уж не знаю, как они шифр узнали! – Руднев сделал паузу, несколько раз огладив бороду. Посмотрев прямо в глаза Панферову, продолжил: – Но прорываться надо, и ночью наши шансы увеличиваются. Я предлагаю выйти в два часа ночи. Мне сказали, что вы несколько раз бывали в этом порту. Это так, Константин Александрович?!

– Трижды был. Фарватер помню. Да он здесь широкий, глубокий, мелей нет. Единственно, надо рассчитать обход острова Удо с западной стороны. Насколько я понял, вы пойдете за мной?!

– Да. Я и мой штурман здесь впервые. Пойдем за вашим кормовым фонарем. После прохождения острова давайте полный ход, Константин Александрович, и да поможет вам Бог! Мы постараемся прорваться следом! – Руднев встал, повернулся к углу каюты, где расположилась икона Николая Чудотворца, и, широко крестясь, произнес:

– Господи! Молю тебя, будь благосклонен ко мне в нелегкий час! Помоги мне изгнать черный страх, съедающий мое нутро и разрывающий мое сердце! Изгони из моей души тревогу, дай мне сил действовать верно! Всемилостивый Господь! Услышь мои мольбы! Всели четкость в мои мысли и деяния, укрепи надежду в моем сердце, помоги мне пройти через это испытание! Аминь.

Вставший за его плечом Панферов, крестясь, повторял слова молитвы за командиром крейсера.

«Темновато стало. Надо чуть подвсплыть, а то как бы мимо не проскочить», – подумал Ризнич, с помощью рычага сбрасывая немного балласта из доставщика.

Прошло всего два года с первого выхода боевых пловцов против английских эскадренных броненосцев. Полученный успех заставил всех, кто участвовал в той операции, проситься во вновь создаваемое секретное подразделение.

В двадцать шесть неполных лет стал капитаном второго ранга, Владимирским кавалером, плюс Станислава третьей степени получил за разработку доставщика, а потом – «клюкву» за его испытания. Пару раз думал, что не выберусь. Везло, что рядом всегда был кондуктор Белов. Тот хоть и был почти на десять лет старше, но имел, в отличие от меня, куда лучшую физическую форму. Про опыт работы под водой вообще молчу. Вот Кирилл Андреевич два раза, можно сказать, вырывал меня из лап Нептуна или старухи с косой. И сейчас за моей спиной располагается, что создавало чувство какой-то безопасности и надежности.

Честно говоря, ему самому надо быть на месте пилота, опыта у него и знаний подводной войны куда больше, чем у всех офицеров отряда. То же самое можно сказать и про Корелова, и еще про двух боцманматов-водолазов с большим опытом подводных работ, зачисленных в отряд. Но образовательного ценза не хватает у ребят, так что выше минного кондуктора не поднимутся.

Отвлекшись от этих мыслей, я сосредоточился на расчете расстояния и времени хода до «Ицукусимы». Флагман третьей эскадры был нашей с Беловым целью.

На совещании было решено, что минировать будем три полукрейсера-полуброненосца с их 320-миллиметровыми орудиями и старичка «Чин-Иен» с его четырьмя 305-миллиметровыми окурками в двадцать пять калибров. Одного из таких снарядов при удачном попадании хватило бы «Варягу», чтобы пойти на дно. Тем более, расстояния для боя будут минимальными, да и крейсера эти с броненосцем удачно расположились для нашей подводной минной атаки.

Бронепалубные крейсера «Идзуми», «Сума», «Акицусима» и броненосный крейсер «Чиода» с его слабым вооружением оставались на откуп атаки отряда миноносок Колчака. Если все удачно сложится, то эскадра адмирала Катаока будет хорошо прорежена, и Владивостокскому отряду будет дан карт-бланш на крейсерские операции у берегов Японии.

Сбросив скорость до минимума, малым ходом приближаемся к цели. Темнота сгущается, и я отключаю двигатель доставщика. Все не раз и даже не десяток, а, наверное, сто раз отработано на учебных выходах. Вот она, цель! И противоминная сеть. Японцы в своем репертуаре. Положено, значит, выставят, и не важно, что против них всего один миноносец с одним минным аппаратом. Подстраховались.

Белов отсоединился от баллона с кислородом доставщика и перешел на ребризер. Я за ним проделываю такую же операцию. Сколько сил ушло на то, чтобы эта операция стала более-менее безопасной. Гибель двух боевых пловцов заставила инженеров нашего отряда создать систему клапанов, которая позволила свести риск к минимуму, но я все равно нервно передернулся, когда проводил отработанные до автоматизма действия. Два раза я был близок к смерти, когда отрабатывали именно эту схему.

Между тем Белов, надев ласты и отрегулировав на себе грузы для нулевой плавучести, отправился осматривать подходы к цели. Я же, чуть стравив балласт носителя, завис в толще воды, наслаждаясь этим моментом. Кто никогда не бывал в этой ситуации, не поймет моего состояния.

Вскоре Кирилл вернулся и знаками показал, что под сеть можно поднырнуть. Включаю мотор, молясь всем богам, и набираю балласт. Вскоре, скользя вдоль днища, находим боковой киль. Останавливаю доставщик, фиксирую его на глубине. Белов крепит к килю специальные зажимы. Я протягиваю трос к боковому килю противоположного борта и зажимами укрепляю его. Потом вместе отсоединяем от носителя первый заряд и крепим его к тросу под днищем цели, далее следуем с бухтой троса к винту. Второй заряд устанавливаем под ним. Последний ставим на магниты в носовой части под башней главного калибра.

Чувствую, как весь взмок от напряжения и нервов, такого не было со мной, когда минировали английские броненосцы. Сердце бухает в грудину, отдаваясь в ушах. Все! Трехкратный запас мин должен сработать в любом случае, даже если корабли начнут движение. Хоть один заряд, да взорвется. Выдергиваем чеки взрывателей. Через шесть часов рванет с небольшим рассеиванием по времени. Взглянул на часы. Будет как раз три часа утра, плюс-минус пара минут. А теперь назад!