— Мне бы такую маму. — говорит Питер, ловит на себе несколько осуждающих взглядов и машет руками. — Да я не в этом смысле!

— У, извращуга! — говорит Майко. — Иошико, не вздумай его с мамой знакомить!

— И не подумаю! — Иошико мечет возмущенный взгляд в Питера. — Мне младшего братика не нужно! Тем более — такого!

— Хорошо. — говорит Акира и кладет на стол свой блокнот. Время уже позднее, кто-то зевает, Майко потягивается, Питер давно клюет носом. Завтра у нас отборочные, а потому надо бы уже и спать ложиться, чтобы быть свежими. В связи с тем, что я не должен светить своими способностями лишний раз на публике — Линда предложила свою кандидатуру. Итого состав первой тройки — Майко, Юки и Линда. Вот так. Так что лично мне можно и не напрягаться, посидеть еще немного в комнате для брифингов, но сюда уже пару раз заглядывала Нанасэ, волнующаяся, что мы так поздно спать не ложимся. А у нас все по распорядку, да. Когда скажет Акира-сан, тогда и ляжем, вот. Мы все еще спим все вместе в зале для тренировок, который незаметно превратился в какое-то подобие цыганского табора или лагеря для беженцев — футоны на полу, личные вещи в кучках, или чемоданах, а то и в рюкзаках, натянутая веревка с подобием ширмы между «женской» и «мужской» половинами. Штабеля бутилированной воды — про запас, потому что из крана пить нельзя, там техническая вода. Думаю о том, как сейчас пойду помоюсь, почищу зубы… хотя наверное сперва стащу что-нибудь из холодильника. Холодильник у нас большой, но и конкуренция выросла, так что, если хочешь стащить из него йогурт перед сном — то надо успевать. А потом мы еще с Питером в картишки перекинемся, уже традиция такая у нас. Интересная тварь человек, думаю я, ко всему привыкает. Какое-то время назад сама мысль ночевать всем вместе была дикой, а теперь — попривыкли все. Даже зрелище зевающей с утра Юки в пижаме или Иошико в ночнушке… а то и Майко без — не сильно удивляет, хотя по-прежнему бодрит и придает сил.

— С этим закончили. — говорит Акира и прижимает блокнот к лицу, скрывая зевок. Акира тоже устала, она весь день боролась с энтропией, хаосом и анархией внутри нашей команды. То есть с Майко, Иошико и мной. И всеми остальными. Потому, что если нас оставить без присмотра, то мы все переубиваемся, потому что элементарные правила безопасности не соблюдаем, перетрахаемся, потому что рамок приличий и морали у нас нет, а еще — совратим Юки и Иошико, которые, на секундочку еще в школу ходят. На меня Акира рукой махнула, сказав, что горбатого могила исправит и битва за мой моральный облик уже давно проиграна и что она на месте Нанасэ пребывала бы в постоянном горе от того, что приличного гражданина и социально интегрированного индивида из меня так и не получилось. На Питера, кстати тоже. Рукой махнули.

— Вот и отлично, — говорит Питер, вставая, — пора баиньки. — он оглядывается по сторонам и видит, что никто не следует его примеру, чешет голову и садится обратно.

— Народ, — говорит он, — что-то еще нужно обсудить?

— Нет, мы все уже обсудили. — говорит Акира. Все кивают головами. Мы в сокращенном составе, как обычно нет Сакуры и Линды. Остальные тут. Майко и Читосе делают вид, что ничего не понимают, Майко задумчиво смотрит вверх, Читосе внимательно изучает свои ногти. Иошико хмурится и сидит рядом с Майко, она выбрала ее своим негласным ментором и потихоньку учится выносить нам мозг шуточками в ее стиле. Акира смотрит на парочку Майко-Читосе и не двигается с места. Юки молчит, она в свою очередь выбрала своим примером для подражания Акиру и вообще, ей рядом с Акирой комфортно, она тут на своем месте. Может быть, Акира напоминает ей мать, волевая, сильная женщина. Она также никуда не торопится, потому что Акира никуда не торопится.

— Эм… — говорит Питер и чешет затылок. Наклоняется ко мне.

— Син, чего тут происходит-то? — спрашивает он громким шепотом.

— Мы все ждем, когда эти двое наконец перестанут разводить тут интригу и покажут, что у них в папке. — отвечаю я таким же громким шепотом.

— Ааа… — тянет Питер, — вот оно что…

— Я же говорила — только время и ресурсы отнимет. — говорит Майко. — А у нас завтра отборочные. И вообще, на ночь глядя такое читать…

— Ты лучше признайся сразу, — говорю я, — что интригу тут разводишь. Давай уже выкладывай что там у тебя, а там мы уже решим — что с этим делать.

— Ну ладно, — поднимает руки Майко, — я вас предупредила. Но дело не мое, папку — вон, Убивашка притащила, ее и доклад. Убивашка, твой выход. — она толкает Читосе в плечо. Читосе оглядывает нас и встает. Кладет на стол эту чертову папку. Старая, картонная, канцелярская папка. Потрепанные края, на завязочках. Надписи ручкой — дата начала, номер, какие-то еще сведения. И — поперек всей папки, толстым черным маркером надпись — Чудовище. И цифра. Шестьдесят восемь.

— Я… у меня связи есть. — говорит Читосе. — Ну то есть, не такие как у Акиры-сан, конечно. Просто, знакомая одна. Она… ну, связи у нее в СКПУ, а так случилось, что увидела у меня брелок с паучком. Вот, слово за слово и дала я ей визитку Сумераги-тайчо — на всякий случай. Это еще тогда было, когда мы имидж Сумераги по городу распространяли, помните?

— Визитку? — хмурит брови Акира. — А… ты про эти карточки «Сумераги-тайчо следит за тобой»?

— Ну… да. Только я еще номер телефона ей написала. Она попросила разрешения встретится именно со мной. Вернее — с Артемидой. Я обещала, что организую встречу. У ее знакомого большие проблемы с одним делом и она уверяла, что только мы можем помочь.

— И с какого перепугу нам помогать СКПУ? — не понимаю я. Нет, ничего против СКПУ я тоже пока не имею, но их методы мне уже подозрительны. И потом, как работает такая структура я себе прекрасно представляю. Инструкции, интриги на местах, отчеты о раскрытых преступлениях, или в их случае — устраненных угрозах, бессонные ночи в засаде, постепенно исчезающая граница между тем, что дозволено и что запрещено законом, постоянное чувство неудовлетворенности правосудием и желание взять все в свои руки, черный кофе и пончики.

— Я, в общем, тоже сперва так подумала. — говорит Читосе и открывает папку. Обводит нас взглядом. Начинает читать. Дата, время, место происшествия — холл для посетителей филиала СКПУ города Сейтеки. Ночью на скамье для посетителей появляется большой дорожный чемодан. Фото чемодана снаружи. Кожаный, на вид очень прочный, вместительный и достаточно дорогой. Дежурный по зданию, имя, фамилия, должность, вот рапорт. Дежурный действовал по инструкции, вскрывать чемодан не стал, вызвал подкрепление, объявил тревогу. Прибывшие на место специалисты из анти-террористического подразделения — произвели вскрытие чемодана. В чемодане — тело молодой девушки. Вернее — молодая девушка. Точнее — что от нее осталось. Нет, девушка была жива и здорова — относительно, конечно. Ее жизни ничто не угрожало, но у нее были ампутированы все конечности. Она была завернута в пластик, где были сделаны отверстия для того, чтобы она могла дышать. Кстати, да, еще и в пупырчатую пленку завернули. Никаких документов или одежды при ней не было, только на небольшом стикере, наклеенном на пластик была выведена цифра. Шестьдесят восемь.

— Ну бред. — говорит с места Иошико: — это старая страшилка про метро в Токио. Тоже говорили такое вот нашли. Это ж выдумки.

— Выдумки — это когда слухи ходят. А тут документы СКПУ. — говорю я и киваю Читосе. — Продолжай.

Читосе продолжает. При дальнейшем обследовании девушки выясняется ее имя и фамилия — хотя сама она ничего не сказала. Она не могла говорить. У нее были удалены голосовые связки, она могла только дышать и стонать — издавать гортанные звуки. Самое главное в этом то, что девушка оказалась пространственным магом, сертифицированным и зарегистрированным. Видимо, ее похитили и привели в такое вот состояние под наркозом, а едва придя в себя — она телепортировалась в единственное надежное и безопасное место, которое она знала — в СКПУ. Хотя, это уже догадки того, кто вел это дело последние пять лет, вон тут все исписано теориями этими — заканчивает Читосе. Акира молча забирает у нее папку и погружается в чтение. Мы собираемся у Акиры за плечом. Рапорта. Отчеты. Фотографии. Вот и фотография девушки. Кикуми Тоторо, пространственный маг дельта-дельта-гамма по шкале СКПУ. На фото — она еще с руками и ногами, улыбается в камеру. Следующее фото — уже человеческий обрубок. Сперва в чемодане. Потом — на больничной койке. Глаза — на первой фотографии улыбающиеся, прищуренные от солнца, на этой — уже безжизненные, пустые. История болезни.