Но вместе с произведением, по-видимому, выступает различие первоначальных натур; произведение, подобно первоначальной натуре, которую оно выражает, есть нечто определенное; ибо освобожденная действованием как сущая действительность, негативность ему присуща как качество. Сознание же определяет себя в противоположность произведению как то сознание, которому присуща определенность как негативность вообще, как действование; оно, следовательно, есть всеобщее по отношению к указанной определенности произведения, может, следовательно, сравнивать его с другими произведениями и, исходя из этого, понимать сами индивидуальности как различные; индивид, идущий дальше в своем произведении, понимается как более сильная энергия воли или как более богатая натура, т. е. такая, первоначальная определенность которой менее ограничена, а другая, напротив того, — как натура более слабая и более скудная.

По сравнению с этим несущественным количественным различием хорошее и плохое выражало бы абсолютное различие; но здесь оно не имеет места. То, что считалось бы тем или иным, одинаково есть действование, самопроявление и выражение индивидуальности, а потому — все хорошо, и, собственно, нельзя было бы сказать, что следовало бы признать дурным. То, что было бы названо плохим произведением, есть индивидуальная жизнь определенной натуры, которая в нем осуществляет себя; оно было бы осуждено как плохое произведение только сравнивающей мыслью, но эта мысль есть нечто пустое, так как она выходит за пределы сущности произведения, состоящей в том, что оно есть выражение индивидуальности, и кроме того требует от него и ищет в нем неизвестно чего. Такая мысль могла бы относиться только к приведенному выше различию; но в себе это различие как количественное различие несущественно; а здесь оно определенно [несущественно] потому, что сравнивались бы различные произведения или индивидуальности; но они друг друга нисколько не касаются; каждое произведение, как и каждая индивидуальность, соотносится только с самим собою.

Одна лишь первоначальная натура есть в-себе[-бытие] или то, что могло бы быть положено в основу как критерий оценки произведения, и обратно; но одно соответствует другому, для индивидуальности нет ничего, что шло бы не через нее, или: не бывает действительности, которая не была бы натурой индивидуальности и ее действованием, и не бывает ни действования, ни в-себе[-бытия] индивидуальности, которые не были бы действительны, а только эти моменты и подлежат сравнению.

Поэтому вообще нет места ни для возвеличения, ни для жалобы, ни для раскаяния; ибо все это проистекает из мысли, которая воображает себе некоторое иное содержание и некоторое иное «в себе», нежели первоначальная натура индивида и имеющееся в действительности осуществление ее. Что бы ни сделал индивид и что бы с ним не случилось, — это его действование и это он сам; у него может быть только сознание чистого перевода себя самого из мрака возможности на дневной свет настоящего, перехода из абстрактного «в себе» — в значение действительного бытия, и он может обладать достоверностью того, что то, что с ним случается в этом действительном бытии, есть не что иное, как то, что дремало в возможности. Хотя сознание этого единства есть также сравнение, но то, что сравнивается, имеет только видимость противоположности: видимость формы, представляющая собой одну лишь видимость для самосознания разума относительно того, что индивидуальность в самой себе есть действительность. Индивид, следовательно, может радоваться только по поводу себя, раз он знает, что в своей действительности он не может найти ничего иного, кроме ее единства с ним, или только достоверность себя самого в ее истине, и что он, стало быть, всегда достигает своей цели.

Таково понятие, которое составляет о себе сознание, обладающее достоверностью самого себя как абсолютного взаимопроникновения индивидуальности и бытия; посмотрим, подтверждается ли для сознания это понятие опытом и согласуется ли с ним его реальность. Произведение есть реальность, которую сознание сообщает себе; оно есть то, в чем индивид оказывается для сознания тем, что он есть в себе и [при том] так, что сознание, для которого индивид открывается в произведении, есть не особенное, а всеобщее сознание; в произведении вообще индивид вынес себя в стихию всеобщности, в лишенное определенности пространство бытия. Отошедшее от своего произведения сознание, — так как в этой противоположности оно становится абсолютной негативностью или действованием, — есть на деле всеобщее сознание по сравнению со своим произведением, которое есть сознание определенное; оно, следовательно, выходит за пределы себя как произведения и само есть лишенное определенности пространство, которое находит себя не наполненным своим произведением. Если прежде в понятии все же сохранялось их единство, то происходило это именно благодаря тому, что произведение снималось как сущее произведение. Но оно должно быть, и следует посмотреть, как в его бытии индивидуальность сумеет сохранить его всеобщность и удовлетворить себя. — Сначала рассмотрим возникшее произведение само по себе. Оно восприняло в себя всю натуру индивидуальности; его бытие поэтому само есть некоторое действование, в котором все различия проникают друг в друга и растворяются; произведение, следовательно, вытолкнуто в некоторое существование, в котором определенность первоначальной натуры на деле обращается против других определенных натур, посягает на них, как и эти другие посягают на нее, и теряется как исчезающий момент в этом всеобщем движении. Если внутри понятия реальной в себе и для себя самой индивидуальности все моменты — обстоятельства, цель, средства и претворение в действительность — друг другу равны, а первоначальная определенная натура имеет значение только всеобщей стихии, то, напротив того, когда эта стихия становится предметным бытием, его определенность как таковая выявляется в произведении и сохраняет свою истину в своем растворении. При ближайшем рассмотрении это растворение таково, что в этой определенности индивид действительно открылся себе как «этот» индивид; но эта определенность есть не только содержание действительности, но точно так же и форма ее, или: действительность как таковая вообще есть именно та определенность, которая состоит в том, чтобы противополагаться самосознанию. Если рассматривать ее с этой стороны, то оказывается, что она из понятия исчезла и есть лишь чуждая действительность, которую уже застали. Произведение есть, это значит, оно есть для других индивидуальностей, и для них оно есть чуждая действительность, вместо которой они должны выявить свою действительность, чтобы своим действованием сообщить себе сознание своего единства с действительностью; или: их интерес к названному произведению, выявленный их первоначальной натурой, иной, нежели специфический интерес этого произведения, которое таким образом сделалось чем-то другим. Произведение, следовательно, вообще есть нечто преходящее, что угасает благодаря противодействию других сил и интересов и воспроизводит реальность индивидуальности скорее исчезающей, чем завершенной.

Таким образом, для сознания в его произведении возникает противоположность действования и бытия, которая в прежних формообразованиях создания была вместе с тем началом действования, тогда как здесь она — только результат. Но на деле эта противоположность была точно так же заложена в основу, когда сознание как в себе реальная индивидуальность приступало к деятельности; ибо деятельность предполагала определенную первоначальную натуру в качестве в-себе[-бытия], содержанием которой было чистое осуществление ради осуществления. Но чистое действование есть себе самой равная форма, которой тем самым определенность первоначальной натуры не равна. Здесь, как и в других случаях, безразлично, что из двух назвать понятием и что реальностью; первоначальная натура есть мысленное или в-себе[-бытие] в противоположность действованию, в котором она только и имеет свою реальность; или же первоначальная натура есть бытие столько же индивидуальности как таковой, сколько и индивидуальности как произведения, а действование есть первоначальное понятие как абсолютный переход или как становление. Эту несоразмерность понятия и реальности, заложенную в его сущности, сознание в своем произведении узнает на опыте; следовательно, в произведении сознание открывается себе так, как оно поистине есть, и его пустое понятие о себе самом исчезает.