Аксель насчитал дюжину; двое двигались в хвосте, волоча за собой неуклюжую тележку, точнее, небольшую тачку с погнутой осью.

— Ты чего надулась? — спросил он у магички, сидевшей рядом.

Она не ответила, лишь снова покачала головой, и выражение лица у нее было странное. Очевидно, что–то в этом отряде дворфов насторожило Амиасунту. Аксель достаточно хорошо знал чародейку, чтобы понимать: она редко ошибается насчет подобных вещей.

— Будьте начеку! — окликнул он Баллейхо. Дворфы находились уже совсем близко.

— Прочь с дороги! — приказал командир стражников приближавшимся путникам. — Уберите свою тачку, дайте проехать.

— А вы куда едете? — спросил дворф, шагавший первым. — Может, вы нас подвезете?

— Отойдите в сторону, — повторил Баллейхо.

Аксель поднялся, чтобы лучше разглядеть происходящее. Он едва видел низкорослых чужаков из–за сплошной стены всадников, но слышал их голоса. Они хором насвистывали какую–то глупую песню. А потом пустились в пляс: дикий танец сопровождался нелепыми коленцами и взмахами рук.

— Мы вас затопчем! — заорал на них Баллейхо. — Прочь с дороги!

Один из дворфов отделился от группы и подошел ближе к линии всадников.

— Эй, возница, — окликнул он, — может, купишь у нас пропуск в Хелгабал, если вы туда направляетесь?

— Тебе было сказано отойти, так отойди! — выкрикнул в ответ Аксель, направив на дворфа указательный палец. Ему хотелось ударить эту наглую козявку кулаком. Чтобы привести Акселя в воинственное настроение, многого не требовалось. — Ударь в него жгучей молнией, — прорычал он, не глядя на Амиасунту. Затем крикнул дворфу: — Пошел прочь!

Внезапно сбоку донесся глухой стук и такой звук, словно кто–то хватал ртом воздух. Обернувшись, верзила увидел, что Амиасунта сидит очень прямо, не мигает и глаза у нее круглые от изумления. Без единого слова, не сделав даже движения, чтобы защититься, она накренилась и упала со скамьи.

— Надеющь, гошпожа оштанетщя в живых. Она шимпатишная, — донесся голос из–за спины Акселя. Пораженный бандит, развернувшись, увидел в своей повозке, прямо у себя за спиной, грязного дворфа.

С дороги донесся вопль Баллейхо: «Гиганты!» — а за ним фырканье испуганных лошадей и беспорядочный стук копыт.

Могучий возница не мог даже оглянуться, чтобы посмотреть, в чем дело, да и не хотел; он направил всю ярость на дворфа, который находился в пределах досягаемости его тяжелых кулаков. Короткий удар Акселя славился в притонах южной Ваасы — он сломал за свою жизнь столько носов и челюстей, что давно перестал их считать. Бандит и сейчас нанес этот удар, причем с исключительной точностью. Его огромный кулак врезался в рожу дворфа, и голова жертвы с нехорошим хрустом откинулась назад.

Но дворф лишь улыбнулся, показав черные пеньки, торчавшие из десен, и жадно облизал выступившую на губах кровь.

— Безуба! — объявил он, словно для того, чтобы сообщить: кулак врага не страшен ему, поскольку у него нет зубов.

Аксель зарычал и хотел перелезть через скамью, чтобы атаковать мелюзгу, но ничего не получилось. Дворф вытянул руку, с невероятной силой ударил человека в правое плечо, толкнул его, отшвырнув далеко назад. Человек не растерялся, хотел вернуть себе преимущество, одним прыжком преодолеть расстояние, отделявшее его от врага, и снова напасть, но дворф второй рукой схватил его за волосы и дернул на себя; могучий возница перелетел через скамью головой вперед и свесился почти до пола повозки.

— Безуба! — проорал дворф.

Прежде чем Аксель сумел сообразить, что произошло, подняться из этого неудобного положения, дворф сам помог ему: он рванул его за волосы правой рукой, развернул, придавил к полу левым локтем и с невероятной силой ударил в грудь.

С такой силой, что толстая доска, служившая скамьей, треснула.

С такой силой, что от удара позвоночник Акселя сломался.

С такой силой, что тело Акселя даже подскочило и едва не свалилось со скамьи.

Но дворф, продолжая держать жертву за волосы, перетащил ее через скамью в повозку. И там человек остался лежать, с перебитым позвоночником, лишенный возможности двигаться; но он по–прежнему оставался в сознании, слышал крики других возчиков, слышал, как всадники вступили в неравный бой, а беззубый дворф ухмылялся ему сверху, словно все это было лишь отличной шуткой.

— Держать строй! Держать строй! — вопил Баллейхо, когда плясавшие перед ним дворфы прямо у него на глазах, к его ужасу и изумлению, начали превращаться в великанов. Да, в тот миг, когда грязные дворфы начали танцевать, опытный боец заподозрил какой–то трюк.

Но к такому он готов не был.

Эти твари, вращаясь вокруг своей оси, начали увеличиваться в размерах, и лишь когда они стали гораздо крупнее, Баллейхо и его всадники сообразили, что произошло превращение. А когда командир понял, что перед ним не шестеро грязных дворфов–работяг, а полдюжины гигантов, и каждый из них вдвое, а то и втрое выше него… он не сумел отреагировать вовремя.

В любом случае у него ничего не получилось бы.

Однако он успел вытащить меч и даже ухитрился задеть мясистую руку одного из гигантов. В следующий миг его лошадь встала на дыбы, Баллейхо выдернули из седла, подняли в воздух и отшвырнули в сторону. Воин рухнул в траву, с силой ударился о землю.

У него были переломаны чуть ли не все кости. Теряя сознание, он все же упрямо приподнялся на локтях и попытался окликнуть своих воинов.

Три лошади уже лежали на земле, всадники тоже были выведены из строя. Конь Баллейхо ускакал, и обреченный человек почувствовал некоторое облегчение; однако ненадолго: кулак гиганта обрушился на голову одного из его воинов с такой чудовищной силой, что смял шлем, голову несчастного буквально вдавил в туловище. Мертвец повалился вперед, на холку коня, и перепуганное животное поскакало прочь.

Баллейхо, у которого уже все поплыло перед глазами, проследил взглядом за лошадью, увидел своего воина, своего друга, который свесился с седла, потом свалился на землю.

Однако он не видел, как воин упал, потому что какой–то гигант наступил ему на голову и размозжил череп.

Безуба перепрыгнул через скамью возницы и очутился на земле, между повозкой и лошадьми, как раз в тот миг, когда другие возчики начали в него стрелять. Выглянув из–за крупа лошади, он увидел, что у его ребят дела идут неплохо. В седле осталось всего трое всадников, четверо валялись мертвыми, один пытался бежать, но трое лучших стрелков Безубы уже раскрутили свои боло на цепях. Некоторые спригганы получили ранения, но этим ранам вскоре предстояло зажить. Даже если один или двое из его товарищей погибнут, подумал Безуба, это будет к лучшему: остальным достанется больше добычи и больше времени на то, чтобы пытать пленных.

С этой мыслью спригган оглянулся на чародейку, которая лежала на земле, издавая жалобные стоны. Он надеялся, что ударил ее не слишком сильно. Ведь когда у пленных нет сил извиваться и вопить, это не так интересно.

Очередной всадник вылетел из седла, два гиганта схватили коня за ноги и повалили на него. «Снаряды» гигантов сшибли на землю одного из беглецов, но его лошадь ускакала.

Безуба вздохнул. Хорошая закуска пропала.

В стороне Безуба заметил Комтодди. Гигант получил стрелу в грудь, и еще одна стрела, судя по всему, оцарапала ему лицо.

— Давай же, — беззвучно произнес Безуба и поморщился от боли. Кости его затрещали и начали вытягиваться, одежда рвалась — не было времени ее снимать, и он пожалел, что оставил в пещере магические спригганские доспехи.

Боло Комтодди со свистом пролетел мимо него. Запряженные во вторую повозку лошади заржали и возмущенно затопали копытами. Выглянув из–за повозки, Безуба увидел, что вторая телега накренилась и лошади рванулись с дороги на каменистую, покрытую рытвинами землю. Увеличивавшийся в размерах спригган выдавил ухмылку, глядя на то, как женщины–возницы бешено — и тщетно — пытаются удержать упряжку. По такой местности невозможно было ехать. Повозка вздрогнула и заскрипела, одно колесо завязло в грязи. Задние колеса оторвались от земли. Женщины хотели спрыгнуть на землю, но телега обрушилась на них, затем отлетела прочь, и два тела остались неподвижно лежать на земле.