В тот же день его повесили на дереве к западу от моста.

Правосудие в этих диких местах было быстрым и суровым.

К удивлению путников из Серебристых Болот, Дорегардо сообщил им, что он и несколько членов его отряда будут сопровождать их до самого Сюзейла.

— Я знаком со многими капитанами и могу помочь вам найти корабль, который доставит вас в Агларонд, — объяснил он.

— Отсюда до Сюзейла несколько сотен миль! — напомнил ему Реджис.

— Это путешествие я собирался совершить уже давно, — ответил Дорегардо. — Мы с Шовиталем обсуждали его как раз перед вашим появлением. Прошло много времени после событий Раскола и великих изменений в Королевствах; уже давно настал час снова поднять знамя «Ухмыляющихся пони» в Кормире.

— Мы будем рады вашей компании! — воскликнул Реджис.

— И мы тоже! Но сначала надо раздобыть для твоих друзей пару хороших лошадей, — сказал Дорегардо.

Вульфгар кивнул, но Афафренфер покачал головой:

— Мне лошадь не нужна.

— Мы поскачем быстро, — предупредил его Дорегардо, но Афафренфер стоял на своем.

Вскоре после того как они отправились в путь, выяснилось, что спорить с ним не имело смысла: Афафренфер без труда бежал рядом с всадниками и в последующие недели ни разу не выказал признаков усталости.

Они надеялись достичь Сюзейла к началу лета, но в западных землях до сих пор было неспокойно после многочисленных войн, восстаний и прочих беспорядков. Поэтому в пути членам отряда приходилось множество раз менять свои планы, участвовать в разных приключениях и помогать добрым людям, нуждавшимся в защите. Лишь когда миновала середина лета, друзья наконец заметили на горизонте высокие мачты кораблей, качавшихся на волнах гавани Сюзейла.

Там они распрощались с братом Афафренфером, и монах отплыл в Мулмастер, расположенный на берегу Лунного моря: через этот город лежал кратчайший путь в его монастырь.

Однако корабли до Агларонда нелегко было найти в это время года, и поэтому лишь в конце месяца элеазис Вульфгар и Реджис взошли на борт неказистого на вид торгового судна, направлявшегося в портовый город Агларонда, Дельфантл. Они нанялись на корабль в качестве матросов и охранников.

— Всего тебе доброго, друг мой Дорегардо, — произнес Реджис, когда они прощались на пристани. — Теперь ты должен внимательно прислушиваться к новостям из области Крагс, что к северу от Невервинтера. Рано или поздно король Бренор Боевой Молот снова объявит древнейшее поселение дворфов клана Делзун своим владением.

— И тебе всего наилучшего, друг мой Реджис… — ответил Дорегардо.

— Паук Тополино, — добавил Шовиталь и подмигнул. Все рассмеялись.

— Реджис, — поправил его Дорегардо, — Реджис, герой северных земель. И тебе тоже удачи, мастер Вульфгар. Хотел бы я разделить тебя на три части и таким образом получить трех новых воинов для отряда «Ухмыляющиеся пони»!

— До встречи, друзья, — улыбнулся Реджис.

— Возможно, мы увидимся на пороге Гаунтлгрима, — пообещал Дорегардо. — А потом ты познакомишь нас с этим королем дворфов, которого называешь своим другом.

Реджис поклонился, Вульфгар почтительно кивнул, и хафлинг с варваром поднялись на борт каравеллы.

Никто из них не знал, что именно в этот день Бренор, Дзирт, Кэтти–бри и огромная армия, пришедшая из Серебристых Болот, разбили лагерь у северных ворот Невервинтера.

Я снова смотрю на звезды, и они кажутся мне такими же чужими и странными, как в тот день, когда я в первый раз в жизни покинул Подземье.

Логика и разум говорят, что мое путешествие в Мензоберранзан закончилось величайшим триумфом.

Демогоргон уничтожен. Угроза, нависшая над Мензоберранзаном и его окрестностями, устранена. Я жив, мои спутники целы и невредимы; и Далия снова с нами — мы вырвали ее из паутины Верховной Матери Бэнр. Тиаго мертв, и мне теперь нечего бояться: он никогда больше не отправится на охоту за мной и моими друзьями. Я уверен, даже если жрицы сумеют его воскресить, этот вопрос уже закрыт. Ни Тиаго, ни другие дроу никогда больше не пожелают заполучить голову Дзирта До’Урдена в качестве трофея.

Таким образом, с какой стороны ни посмотри, наше предприятие в Подземье увенчалось успехом; мы совершили даже больше того, на что рассчитывали, и заодно неожиданно достигли двух желаемых целей.

Меня сейчас должна переполнять радость, я должен ликовать оттого, что снова увидел звезды.

Но теперь я знаю — да, я всегда знал это, — что жизнь не стоит идеализировать. Существует некая универсальная истина.

Возможно, в данной ситуации это единственная истина.

И я нахожу это отвратительным.

Неужели единственная истина заключается в том, что истины нет? Неужели это существование, существование всего мира — лишь игра, обман, и ничто не имеет значения, кроме воображаемой реальности, которую мы сами себе создаем?

Вульфгар был обманут Эррту во мраке Бездны. Все его существование было создано заново, подделано, и в этой новой реальности исполнились все его сокровенные желания — лишь затем, чтобы счастливую жизнь уничтожил кровожадный демон.

Как далеко простирается эта ложь? До какой степени лживо все, что мы видим, все, что мы знаем, все, во что мы верим: может быть, все это лишь декорация, творение демонов или богов?

А может быть, эти существа — тоже лишь порождение моего воображения? Может быть, я бог, единственный бог? Может быть, все окружающее создано мною самим, мои глаза придают миру форму, мой нос улавливает воображаемые запахи, мои уши слышат несуществующие звуки, мои настроения создают историю моей жизни?

Да, я боюсь, что это именно так, и я не желаю быть единственным богом в собственной вселенной! Существует ли более жестокое проклятие?

Да, увы, оно действительно существует! Хуже будет только узнать, что я — не единственный маэстро, а жертва этого самого маэстро, который изводит и дразнит меня собственными зловещими выдумками.

Нет, это еще не самое худшее! Нет, потому что, если я божественное существо, если я создаю реальность по собственному желанию, я поистине одинок!

Я не могу найти точку опоры, чтобы разобраться во всем этом. Я смотрю на звезды, на те же самые звезды, что десятки лет светили мне по ночам, и они кажутся мне чужими.

Потому что я боюсь, что все это ложь.

И поэтому любая победа кажется бесполезной. Каждая истина, за которую я пытаюсь зацепиться, ускользает из моих слабых пальцев.

Эта странная жрица, Ивоннель, называла меня избранным Воином Ллос, но в глубине души я понимаю, что она все представила неверно. Я сражался за Мензоберранзан, это правда, но сражался в справедливом бою против кошмарного демона. И ни в коем случае не за Ллос! Я рисковал жизнью ради тех темных эльфов, которые, возможно, однажды получат возможность увидеть истину и прожить достойную жизнь.

А может быть, я ошибаюсь?

Оказавшись в Мензоберранзане, я бродил по залам Дома До’Урден — не нынешнего, а прошлого. Мне показали сцену убийства Закнафейна… Меня вынудили поверить в его смерть, но я, опять же, не могу знать, видел ли я истину.

Единственная истина заключается в том, что истины не существует… нет реальности, есть лишь воображение.

Потому что если воображение равно реальности, тогда что на свете имеет значение? Если все это сон, тогда все, что существует, — это я.

Один.

Нет никакой цели, кроме удовольствий.

Нет никакой морали, кроме прихоти.

Нет никакого смысла, кроме развлечения.

Один.

Я беру свои клинки, Сверкающий и Ледяную Смерть, и смотрю на них как на инструменты в какой–то игре. Разве я могу теперь наносить удары этим оружием, разве я могу быть уверен в своей правоте? Ведь я знаю, что нет никакого смысла в моем существовании, кроме развлечения неизвестного демона, или бога, или моего собственного воображения.