Пламя металось от его собственного прерывистого дыхания, в то время как он пытался найти нечто ускользающее.

У него мучительно заболели ноги, и он сел на пол, тяжело дыша.

Он заметил, что свеча прогорела намного больше, чем во время его предыдущих попыток предаваться медитации, и все же дроу это достижение показалось ничтожным, не стоящим внимания.

Он нашел покой, убежище, тайное убежище, принадлежавшее только ему.

Мучители настигли его и там.

Никогда и нигде ему не будет покоя.

В этот момент Дзирт До’Урден понял еще более четко, чем когда–либо прежде, что он пропал. Едва передвигая ноги, он побрел в свою тесную комнатку и рухнул на соломенный тюфяк, всем сердцем желая, чтобы сон без сновидений пришел к нему и дал ему временную передышку.

— Ты достиг успехов в медитации, — обратился Кейн к Дзирту на следующий день. Магистр разбудил Дзирта рано утром, еще прежде, чем солнце показалось над восточным горизонтом.

Дроу уставился на монаха, не зная, что отвечать.

Дзирту было все равно, и он был совершенно уверен: сейчас ни один ответ не удовлетворит этого человека… или демона, неважно, кем или чем являлся этот так называемый магистр Кейн.

— Если бы ты принадлежал к ордену Желтой Розы, тебя называли бы безупречным братом Дзиртом, — сообщил Кейн.

Выражение лица Дзирта сказало монаху, как мало это значило для него.

— И, скорее всего, ты вскоре смог бы получить звание мастера, — не обращая внимания на неприязнь собеседника, продолжал Кейн. — Конечно, это невысокий титул, но немногие братья и сестры могут достичь его. Однако в тебе я вижу возможности. Ты обладаешь самодисциплиной, хотя позволяешь страху и гневу заглушить ее…

— Довольно! — воскликнул Дзирт. Он проглотил язвительное замечание, вертевшееся у него на языке, тряхнул головой и, взяв себя в руки, повторил: — Довольно.

— Ты тренировался несколько десятков лет, и результат дает о себе знать, — промолвил магистр Кейн и, в свою очередь, покачал головой.

— Очень жаль, — пробормотал он, развернулся и вышел.

Расправившись с ним, она уничтожила бы все достигнутое, а Малкантет начинала понимать, что в этом забытом, дремучем и жалком уголке мира можно неплохо поразвлечься. Сначала она согласилась на план Ханцринов отправить ее на поверхность только потому, что Демогоргон был изгнан, а Граз’зт, по слухам, бродил в Подземье. Королевство на краю земли показалось королеве суккубов безопасным местом, но она всегда думала, что вернется в Подземье после того, как Граз’зт отправится домой, в Бездну. У нее имелись многочисленные связи в разных городах темных эльфов.

Тем не менее с течением времени ее решимость поколебалась. Оказалось, что людьми так легко манипулировать…

— У меня сильно болит голова, глаза буквально сами закрываются, — пролепетала она, театральным жестом проводя рукой по лбу.

— Мне плевать! — прикрикнул король Ярин и схватил жену за плечи. — Раздевайся!

И сделал движение, чтобы швырнуть ее на постель.

С таким же успехом он мог попытаться опрокинуть замок.

В изумлении Ярин взглянул в алые глаза «Консеттины». Алые?

— Я сказала, что сейчас не могу исполнять свои… супружеские обязанности, — с угрозой в голосе произнесла Малкантет.

Король Ярин отпрянул и сглотнул ком в горле.

В следующий миг глаза ее снова обрели прежний синий цвет, и она с извиняющимся видом улыбнулась.

— Я пришлю за тобой, как только почувствую себя лучше, любовь моя.

Король Ярин неловко попятился, потом резко развернулся и буквально бросился прочь из комнаты, тряся головой и безуспешно пытаясь осмыслить происшедшее. Малкантет смотрела, как он прошел мимо стражников; дворф–часовой бросил на нее многозначительный взгляд.

Она едва заметно кивнула Айвену и закрыла дверь.

— Ты сильно рискуешь, играя в эти игры, — заметил квазит Инчедико, когда хозяйка обернулась. — Ты позволила этому человеку увидеть истину.

— Он сам не понял, что увидел, — возразила Малкантет.

— Значит, все–таки пригласишь к себе варвара?

Суккуб зловеще ухмыльнулась:

— Мне скучно.

— И поэтому ты собираешься устроить всем местным неприятности? Крупные неприятности?

— Возможно. — Малкантет пожала плечами. — А разве тебе это не интересно?

Квазит хихикнул, затем шмыгнул под кровать — в дверь королевской спальни негромко постучали.

Айвен стоял на часах в коридоре, отойдя как можно дальше от комнаты королевы Консеттины — насколько это было возможно без того, чтобы оставить свой пост. Он прислонился к перилам винтовой лестницы на верхней площадке; выход на лестницу находился в стороне, и его не видно было из дверей королевы. Он притворился, что счищает какое–то пятнышко с отполированных до блеска доспехов, которые прежде — так говорили, хотя немногие в это верили, — принадлежали самому королю Гарету Драконобору.

— О, госпожа, ой, госпожа, госпожа, — услышал он чей–то голос с нижних ступеней. Голос становился громче; какая–то женщина бежала вверх по лестнице.

Дворф нахмурился — он с самого начала думал, что сегодня ночью не стоит устраивать свидание, и его смутная тревога лишь усилилась, когда король покинул спальню Консеттины в дурном настроении. Но после того как Ярин ушел, королева совершенно определенно кивнула Айвену, и этот кивок нельзя было игнорировать — так сказала еще раньше она сама.

— О, госпожа, стражники, госпожа! — восклицала женщина.

Айвен ахнул и направился было в коридор, но в изумлении отпрянул и спрятался за статую.

— Стражники идут! Берегись, госпожа!

Ацелия Ледяная Мантия, сестра короля, пробежала мимо него к двери Консеттины; она была так взволнована, что даже не заметила воина.

— Ацелия? — прошептал дворф. Ее озабоченность показалась ему очень странной. Ацелия ненавидела Консеттину и не делала из этого тайны. Зачем ей предупреждать королеву о приближении враждебно настроенных стражей? И как Ацелия вообще могла узнать о присутствии Вульфгара в комнате?

А может, она ничего не знала?

— Госпожа, стражники! — послышался чей–то встревоженный голос, и за возгласом последовал настойчивый стук в дверь.

Королева Консеттина как раз снимала с Вульфгара рубаху, осыпая его страстными поцелуями. Услышав крики, она небрежно отшвырнула варвара в сторону, и он пролетел через полкомнаты.

— Что это?! — воскликнул он, вытаращив глаза.

— Стражники! — крикнули из коридора. — Они сейчас придут сюда, госпожа!

— Мне нужно уходить! — ахнул Вульфгар.

Не дожидаясь ответа, варвар поспешил к окну, но женщина опередила его и преградила ему путь.

— Тебе некуда бежать, — усмехнулась она.

Дверь с грохотом распахнулась, и в спальню ворвалась принцесса Ацелия.

— Госпожа!

— Заткнись! — приказала королева низким, зловещим голосом. — И закрой дверь, тупица.

Ацелия повиновалась.

— Что это? — повторил Вульфгар, но слова застряли у него в глотке, когда женщина, которую он считал королевой Консеттиной, обернулась и свирепо уставилась на него. Глаза у нее были красными, и на лбу выросли небольшие рога, как у козы.

— Сегодня ночью мы не будем развлекаться, — объявила она.

Вульфгар с силой оттолкнул «королеву» и взглянул на небольшой столик у кровати, где лежал его волшебный молот. Он хотел было издать боевой клич, но у него перехватило дыхание, когда демоница, занявшая место королевы, ударила его с силой горного великана.

Варвар, пошатываясь, отступил, но она не отставала, стиснула его плечи. Ему удалось вызвать Клык Защитника, и молот появился у него в руке, но это было бесполезно. Фальшивая королева прижала Вульфгара к себе, он не мог замахнуться как следует.

Он вцепился в молот обеими руками и попытался оттолкнуть демоницу, но та тоже ухватилась за рукоять его оружия, ниже его рук. Резким движением она развернула молот, так что могучий варвар упал на одно колено.