Женщина кивнула в ответ на это справедливое замечание. Саван являлась третьей после Перриуинкла Шина и самого магистра Кейна.

— Ты считаешь, что я боюсь сражаться с тобой? — спросила Саван, снова улыбаясь. Такие поединки, естественно, были свирепыми, допускались любые средства, и часто случалось так, что после сражения оба участника приходили в себя много дней или даже много декад. Но исход поединка всегда принимался побежденной стороной с уважением и без всяких возражений. Проигравший становился проигравшим потому, что противник был лучше. Ответом на поражение никогда не являлись гнев и агрессия; побежденный смотрел на себя по–новому, как бы со стороны, возобновлял тренировки и оттачивал дисциплину. — И кто из нас, как ты думаешь, в один прекрасный день вызовет на поединок магистра Кейна? — спросила Саван.

Афафренфер странно взглянул на нее, словно не веря своим ушам, пожал плечами и покачал головой.

— Я никогда не сделаю этого, — призналась Саван. — Годы, когда я была в нужной физической форме, остались позади, а на то, чтобы пройти испытание Четырех Времен Года, требуется больше сил, чем на то, чтобы достичь всех уровней, вместе взятых.

Афафренфер кивнул, сообразив, о чем она говорит. В ордене Желтой Розы существовало семнадцать уровней, соответствовавших мастерству его членов. Афафренфер достиг одиннадцатого, Саван — двенадцатого, а мастер Перриуинкл Шин являлся господином Лета, что соответствовало пятнадцатому уровню.

Шин был уже далеко не молодым человеком и очень редко тренировался. Он открыто признал, что достиг предела своих возможностей и поэтому никогда не поднимется на следующий уровень, уровень господина Весны. И, естественно, у него не было сил на испытания, которые требовалось пройти, прежде чем вызвать на поединок великого магистра Цветов.

Афафренфер решил, что Саван верно оценивает собственные силы. Возможно, она и могла бы стать госпожой Зимы, подняться на тринадцатый уровень. Хотя требования к умениям, знаниям и самодисциплине, необходимым для того, чтобы сменить титул госпожи Восточного Ветра на титул госпожи Зимы, были, наверное, самыми суровыми в ордене. За исключением требований к претенденту на титул магистра Цветов.

Но Афафренфер был молод — достаточно молод для того, чтобы преодолеть эти барьеры, при условии, что он посвятит все свое время упорным занятиям.

Монах почти сразу же выбросил из головы мысли, подсказанные гордыней, и упрекнул себя в том, что позволил себе предаваться им хотя бы несколько мгновений. Целью монахов ордена являлось — по крайней мере в теории — самосовершенствование, а не титулы.

Проведя довольно долгое время в одном теле с магистром Кейном, молодой монах постиг истину. Самым трудным препятствием на пути возвышения мастера Афафренфера были именно эти моменты, когда он отвлекался, забывал о великой цели. Выражаясь фигурально, он засматривался на блестящие побрякушки, на золотое кольцо, которое только и ждет, чтобы его схватили. Только в случае Афафренфера, особом случае, самом серьезном из всех, это были не титулы и богатства, а любовь человека, который оказался его недостоин.

Да, самое трудное препятствие для внутреннего развития Афафренфера заключалось в нем самом. Оно не мешало ему подниматься на верхние ступени ордена Желтой Розы — хотя оно, разумеется, дало бы о себе знать и на арене во время поединка. Звания ордена в немалой степени являлись условными; они служили приблизительной оценкой степени гармонии, которой достигли брат или сестра в физическом смысле или во внутреннем, эмоциональном мире.

Отсутствие внутренней гармонии могло принести вред лишь самому Афафренферу, причем вред серьезный: оно не позволяло ему достичь высшего спокойствия и понимания окружающего мира, понимания своего места в этом мире и самой жизни. Покинув монастырь и скрывшись в стране шейдов со своим любовником Парбидом, брат Афафренфер отказался от звания мастера ордена Желтой Розы. После возвращения Афафренфер при помощи Кейна быстро достиг значительных высот, стал мастером, высшим мастером, господином Драконов и продвигался на пути к испытаниям Четырех Времен Года. Еще немного времени — и он сможет вызвать на поединок Саван. Самым полезным и ценным даром, который он получил от Кейна в то время, когда они являлись почти единым существом, было напоминание о том, кем является Афафренфер и, прежде всего, зачем он присоединился к ордену. Афафренфер никогда не смог бы достичь таких успехов до побега из монастыря, если бы не вступил в орден с целью обрести высший покой.

Но теперь он вернулся на истинную тропу, он полностью сосредоточился на своей цели, хотя время от времени ему приходилось напоминать самому себе о вреде посторонних мыслей.

Он подошел к Саван, взглянул вниз, на Дзирта. В этом дроу Афафренфер видел уровень самодисциплины, о котором мог только мечтать.

— Как жаль, что этот прекрасный воин заблудился в лабиринте безумия, — посетовала Саван, словно прочитав мысли Афафренфера.

— Тогда давай поможем ему найти выход, — предложил монах.

— Это совершенно нетрудно, но в то же время практически невыполнимо, — сказал Афафренфер Дзирту. — После того как ты прикажешь своему телу принять эту позу, дальнейшие события — страдания или личностный рост — будут зависеть только от тебя.

— Выходит, нужно заставить себя согнуться почти до такой степени, что вот–вот сломаешься, — произнес Дзирт, и Афафренфер улыбнулся.

Пожав плечами, дроу совершил движение, которое описал ему его друг–монах. Сначала он стоял совершенно прямо, затем присел на корточки, плавным движением встал и поднял руки над головой. После этого Дзирт отклонился так далеко назад, что мог видеть большую часть стены, находившейся у него за спиной. Но тут же напряг мышцы и резким, мощным движением распрямился и наклонился вперед, так, что едва не коснулся носом коленей. Он стоял так, согнувшись, некоторое время, чувствуя, как напряглись мышцы на задней стороне ног; но он знал, что сможет выдерживать этот дискомфорт долго, очень долго.

И он выдержал, как велел ему Афафренфер, стоя совершенно неподвижно; свечи горели, и солнце медленно ползло по небу к западному горизонту.

— Нужно найти мир, — время от времени шептал ему монах.

Но у Дзирта ничего не получалось. Тело его оставалось спокойным и неподвижным, но дух продолжал метаться.

Их совместное путешествие продолжалось в течение следующих нескольких часов. Мастер Афафренфер показывал Дзирту все движения, которые в ордене Желтой Розы назывались «детской грацией», движения, предназначенные для того, чтобы освободить сознание, облегчить сердечные страдания и в то же время избавиться от напряжения и ограничений смертного тела.

Дзирт исполнял все упражнения почти в совершенстве с первой или второй попытки, продемонстрировал такую потрясающую ловкость и выносливость, что Афафренферу оставалось лишь поскрести подбородок и призадуматься о том, что для дроу, пожалуй, нет никакого смысла тратить время на эти задания.

Однако мастер Перриуинкл Шин приказал ему заняться этим. Мастер Шин объяснил, что он всего лишь передает пожелание магистра Кейна, и как мог Афафренфер отказываться или обсуждать его волю?

Дзирту начинало надоедать это «путешествие». Он чувствовал себя подобно пассажиру корабля, которым он не может управлять, и, поскольку этим кораблем была его собственная жизнь, первые несколько дней в монастыре Желтой Розы лишь усилили его недовольство и раздражение.

Естественно, мастер Афафренфер и остальные члены ордена спустя какое–то время заметили это, и поэтому на седьмой день монах не пришел к Дзирту на рассвете, чтобы сопровождать его на занятия «детской грацией».

Вместо него на пороге тесной кельи Дзирта, отделенной занавесом от помещений остальных монахов, появился пожилой человек, мастер Перриуинкл Шин. Абсолютно бесстрастный, он даже не приветствовал Дзирта, лишь жестом велел ему следовать за собой и вышел в коридор.