Он извлек оттуда небольшой стеклянный флакон, быстро поднес его к губам Дзирта и вылил жидкость ему в рот.

— Я даже не знал, что он здесь, — едва слышно выдохнул Реджис.

— Она швырнула его в стену, — угрюмо произнес Энтрери. — И уничтожила кошку.

— Гвен, — прошептал Реджис, положил на пол пустой сосуд и вытащил из мешка второй, который тоже дал выпить Дзирту.

— Откуда ты взялся? — нетерпеливо спросил Энтрери.

— Из пруда. Я нырнул в воду. Из зеркала выскочила гидра, такой многоглавый дракон, извергающий пламя. Мне некуда было деваться.

— Но это же было несколько дней назад.

— Я всплывал на поверхность только для того, чтобы подышать воздухом, — не больше двух раз.

— Что? — не веря своим ушам, спросил ассасин.

Реджис лишь мотнул головой; в этот отчаянный момент у него не было никакого желания объяснять Энтрери, что среди его предков затесались генази.

— Кто сказал тебе, что я мертв? — спросил он.

— Тот дворф, Пайкел.

— Он жив? — изумился Реджис. — Он сумел спастись? О, Пайкел!

Прежде чем Энтрери успел ответить, Дзирт закашлялся — слабо, хрипло, однако, по крайней мере, дроу оставался жив. Следопыт распахнул лиловые глаза и уставился перед собой, на два лица, склонившиеся над ним, на тех двоих, что спасли его от смерти.

— Дзирт! — воскликнул Реджис и поднес флягу к губам дроу, чтобы тот до последней капли выпил целительное зелье.

— Ты можешь пошевелиться? — спросил Энтрери.

Дзирт взглянул прямо на человека, но не сделал никакого движения, даже не пошевелил головой.

— Собери его вещи, — приказал Энтрери. — Помоги мне вынести его из пещеры.

— Что с ним произошло?! — в отчаянии воскликнул Реджис и ахнул, когда его осенило. — Этот кнут! О, этот проклятый кнут!

Он потянулся к своему мешку за очередной порцией снадобья, хотя и знал, что теперь все бесполезно.

— Зачем ты пришел сюда? — спросил он у Энтрери.

— Я пришел вместе с Дзиртом.

— Это я понял, но зачем ты пришел? — снова спросил Реджис.

— Знаешь, — Энтрери фыркнул, — говорят, что с возрастом люди становятся мудрее.

— Да.

— Это неправда.

Реджис протянул Ледяную Смерть Энтрери, который сунул меч в ножны на правом бедре Дзирта.

— Надо выбираться отсюда, — сказал ассасин.

— Но Вульфгар там, — возразил Реджис, указав на зеркало.

— Я знаю, но мы не сможем унести эту тяжелую штуку с собой.

— Но… — Реджис замолчал, подыскивая возражения. — После того как зеркало захватывает жертву, кто–то другой выскакивает из него.

— Кто выскакивает?

— Например, огнедышащая гидра–дракон.

— Очень мило.

— Я не знаю точно, как оно работает, — признался Реджис. — Но я слышал, как демоница рассказывала дроу…

— Дроу?

— Здесь, внизу, были темные эльфы — я думаю, жрицы из Мензоберранзана.

Энтрери уже слышал об этом в доме Чалмера, но вопреки всему надеялся, что Реджис имел в виду единственную жрицу–дроу, Ивоннель. Однако, судя по всему, дело обстояло гораздо хуже.

— Она сказала, что зеркало переполнено, — объяснял Реджис. — Мне кажется, речь шла о тех, кто сидит внутри, и поэтому если зеркало поймает нового пленника, то «выплюнет» одного из предыдущих.

Артемис Энтрери потер лицо и вздохнул.

— И Вульфгар по–прежнему там?

Реджис кивнул.

— Ты в этом уверен?

Хафлинг помедлил долю секунды, затем снова кивнул.

— Оставайся здесь, с Дзиртом, — приказал Энтрери. — Уложи его поудобнее.

— А ты куда?

Энтрери подошел к двери и высунул голову в коридор. Мельком оглянувшись на Реджиса и Дзирта, он вышел из комнаты и притворил за собой дверь.

Гоблины обсуждали между собой, что им следует делать с этим неожиданным подарком судьбы, который свалился им на голову, — с беспомощной женщиной.

Однако обсуждение внезапно закончилось, а гоблины так и не осознали, что произошло.

Первым понял свою ошибку гоблин с ножом, находившийся ближе всех к женщине, державший ее за руку и ожидавший указаний от своих друзей насчет того, убить ее или изувечить.

Малкантет сообразила, что не сумеет быстро вернуть полный контроль над сопротивляющимся физическим телом Консеттины. Теперь смертная женщина поняла, что происходит, и ужасно боялась снова лишиться собственного тела, боялась, что какое–то чужое существо завладеет им.

Малкантет смирилась с этим, потому что больше не нуждалась в теле Консеттины, по крайней мере, не собиралась в нем обитать.

И поэтому демоница покинула его, ее дух на мгновение оказался свободным, а затем вселился в тело ничего не подозревающего гоблина.

Существо в смятении подскочило на месте и попятилось прочь от белокурой женщины. Оно не обладало ни большим умом, ни сильной волей, и Малкантет быстро справилась с ним, запугала, лишила способности к сопротивлению.

У жалкого гоблина не было ни малейшего шанса против демонической твари, и Малкантет почти мгновенно получила полный контроль над его телом, достаточный для того, чтобы подавить его душу, захватить его плоть и кости, изменить их форму и размер. Кости начали изгибаться, ломались, удлинялись, но она наслаждалась болью, сопровождавшей этот процесс.

И в конце концов в комнате оказалось две женщины — рыдающая, ошеломленная происшедшим Консеттина и более высокая, крепкая, черноволосая дьяволица, которая зловеще ухмылялась, пока у нее над головой росли рога; затрещал позвоночник, развернулись кожистые крылья, во все стороны полетели клочья убогой гоблинской одежды.

Остальные гоблины, распихивая друг друга, спасались бегством от монстра.

Малкантет вырвала у Консеттины свой кнут и щелкнула им в непосредственной близости от гоблинов — и как же они улепетывали!

Суккуб рассмеялась. Наклонилась, схватила Консеттину за волосы и со сверхъестественной силой оторвала ее от пола. Она стиснула руку женщины, грубо сорвала с нее магические кольца, забрала свое ожерелье и любимое платье.

Затем небрежно швырнула обнаженную королеву Дамары на пол.

— Тебе повезло: возможно, в ближайшее время ты мне понадобишься, — бросила она рыдающей Консеттине.

Малкантет пнула несчастную, развернула ее лицом к двери.

— Ползи, — приказала она.

Консеттина всхлипывала.

Малкантет вцепилась ей в волосы и с силой дернула.

— Ползи, иначе я поволоку тебя.

Несчастная Консеттина, которая еще не освоилась с собственным телом, испытывала боль после борьбы с вселившимся в нее демоном и боль от ран, полученных Малкантет в сражении, заставила себя подняться на четвереньки.

В воздухе щелкнул кнут, и от молнии и раската грома несчастная, перепуганная женщина затряслась.

Они вышли в коридор; Малкантет беспрестанно угрожала Консеттине, издевалась над ней, рассказывала, что сделает с ней после того, как перестанет в ней нуждаться.

Во время беспорядочного бегства, когда две души находились в одном теле, они оставили далеко позади пещеру с черной каменной дверью, но спустя несколько минут Малкантет сообразила, куда они попали, и поняла, в каком направлении находится помещение спригганских главарей. Поэтому она погнала Консеттину перед собой, и та поползла, подобно старой изможденной собаке.

Из ладоней ее текла кровь, камни царапали ее нежные колени, но она все равно ползла, постоянно вскрикивая.

Они завернули за какой–то угол, и королева Дамары замерла от ужаса: показались еще несколько женщин, темные эльфы, страшные жрицы–дроу.

— Что происходит?! — воскликнула Чарри Ханцрин, переводя взгляд с Малкантет на окровавленную, избитую женщину на полу.

— Это ты мне скажи, — злобно огрызнулась демоница.

— В Плавильный Двор вторглись чужаки, — объяснила Чарри. — За ними идут их союзники. Тебе нужно уйти отсюда. Тебе давно уже надо было уходить, потому что Дом Бэнр узнал о твоем бегстве в Верхний Мир и они недовольны.

Королева суккубов зловеще рассмеялась.

— Дети Ллос, не думайте, что вы обладаете властью приказывать мне, — предупредила она.