Он замолчал, и Симоне вдруг ужасно захотелось прикоснуться к мужу, обнять его. Вместо этого она села на стул, посмотрела на мужа и спросила:

— Что мы будем делать?

— Делать?

— С нами. Слово «развод» сказано вслух. Эрик, я больше не знаю, что о тебе думать.

Эрик крепко потер лоб.

— Понимаю, что ты мне не доверяешь, — сказал он и замолчал.

Она встретила его усталый стекленеющий взгляд, увидела постаревшее лицо, полуседые растрепанные волосы и подумала, что когда-то им почти всегда было хорошо вместе.

— Я не тот, кто тебе нужен, — продолжал Эрик.

— Перестань, — попросила она.

— Что так?

— Ты говоришь, что я тобой недовольна, но сам меня обманываешь, не думая, что с меня хватит.

— Симоне, я…

Эрик коснулся пальцев жены, но Симоне отняла руку. Глаза у него были мутные, и Симоне поняла, что муж принимал таблетки.

— Мне пора спать, — сказала Симоне и поднялась.

Эрик пошел за ней, с пепельно-серым лицом и усталыми глазами. По дороге в ванную Симоне тщательно заперла входную дверь.

— Можешь лечь в гостевой спальне, — бросила она.

Он с равнодушным, почти одурманенным видом кивнул. Только сходил за одеялом и подушкой.

Среди ночи Симоне проснулась — что-то вдруг застучало по раме. Полежала на животе, повернулась на бок и провела по руке. Мышцы напряжены, рука ноет. В спальне темно.

— Эрик? — шепнула она, но вспомнила, что муж спит в гостевой комнате.

Она повернулась к дверному проему и увидела какую-то тень. Паркет скрипнул под тяжестью человеческого тела. Симоне подумала, что Эрик заходил за чем-нибудь, но сообразила, что он крепко спит, наглотавшись снотворного. Она зажгла ночник, протянула руку к свету и увидела, как бусинка крови вытекает из маленького красного прокола на коже. Наверное, где-то укололась.

Что-то мягко упало в прихожей. Симоне выключила свет и встала на ватные ноги. Идя в большую комнату, помассировала онемевшую руку. Во рту пересохло, горячие ноги плохо слушались. Кто-то что-то прошептал в прихожей, засмеялся приглушенно, воркующе. Совсем не как Эрик. Симоне затрясло. Входная дверь открыта настежь. На лестничной клетке — темно. В квартиру вползал прохладный воздух. Из комнаты Беньямина донеслось слабое поскуливание.

— Мама?

Похоже, Беньямин напуган.

— Ай, — услышала Симоне. Беньямин заплакал, тихо и хрипло.

В зеркало, висевшее в коридоре, Симоне увидела, что кто-то со шприцем в руке склонился над кроватью Беньямина. Множество мыслей пронеслось в голове. Симоне попыталась понять, что происходит, что же она видит.

— Беньямин? — встревоженно позвала она. — Что вы там делаете? Можно войти?

Она кашлянула и сделала шаг к комнате сына, как вдруг ноги у нее подкосились. Симоне ухватилась за буфет, но не устояла. Она растянулась на полу, ударилась головой о стену и почувствовала, как в голове разливается боль.

Симоне хотела подняться, но не смогла пошевелиться, ноги не слушались — нижняя половина тела потеряла чувствительность. Зачесалось в груди, и дышать стало тяжелее. На несколько секунд потемнело в глазах, потом зрение вернулось, но стало мутным.

Кто-то тащил Беньямина по полу за ноги. Пижамная куртка задралась, медленно, растерянно шевелились руки. Мальчик хотел уцепиться за дверной косяк, но не хватило сил. Голова подскочила на пороге. Беньямин посмотрел Симоне в глаза. Он был смертельно напуган, губы беззвучно шевелились. Она потянулась за рукой сына, но промахнулась. Попыталась ползти за ним, но не смогла, глаза закатились, она перестала видеть, несколько раз моргнула и поняла, что Беньямина протащили через прихожую и выволокли на лестничную клетку. Дверь захлопнулась. Симоне попыталась позвать на помощь, но не могла издать ни звука, глаза закрылись, она дышала медленно, тяжело, ей не хватало воздуха.

Перед глазами разлилась чернота.

Симоне казалось, что ее рот набит осколками стекла. Каждый вдох причинял страшную боль. Она попыталась ощупать десны языком, но он распух и не двигался. Попробовала открыть глаза, но еле-еле разлепила веки. Увиденное оказалось непонятным. Наконец она различила льющийся свет, металл и штору.

Эрик сидел рядом на стуле, держа ее за руку. Глаза больные, утомленные. Симоне попробовала заговорить, но горло саднило:

— Где Беньямин?

Эрик наклонился к ней:

— Что?

— Беньямин, — прошептала она. — Где Беньямин?

Эрик закрыл глаза, сжал губы, сглотнул и встретился с ней взглядом.

— Что ты сделала, Сиксан? — тихо спросил он. — Я нашел тебя на полу. У тебя почти пропал пульс, и если бы я не…

Он прижал руку ко рту и спросил сквозь пальцы:

— Что ты сделала?

Тяжело дышать. Симоне несколько раз сглотнула. Поняла, что ей промывали желудок, но не знала, что сказать. Объяснять, что она не собиралась покончить с собой, было некогда. Неважно, что решил Эрик. Не сейчас. Симоне попробовала шевельнуть головой, и ей сразу стало плохо.

— Где он? — прошептала она. — Его нет?

— Ты про что?

По щекам Симоне потекли слезы.

— Его нет? — повторила она.

— Дорогая, ты лежала в прихожей. Беньямин уже ушел, когда я встал. Вы поругались?

Она снова хотела помотать головой, но не смогла.

— Кто-то был в нашей квартире… кто-то забрал его, — слабо проговорила она.

— Кто?

Симоне заплакала, поскуливая.

— Беньямин? — спросил Эрик. — Что случилось с Беньямином?

— Боже, — пробормотала она.

— Что с Беньямином? — почти закричал Эрик.

— Кто-то забрал его, — ответила Симоне.

На лице Эрика отразился страх. Он оглянулся, прижал дрожащую ладонь к губам, опустился на колени возле жены и решительно сказал:

— Рассказывай, что случилось. Симоне, что случилось?

— Я видела, как кто-то тащил Беньямина по коридору, — еле слышно сказала она.

— Что значит «тащил»?

— Я проснулась ночью из-за укола в руку. Мне сделали укол, кто-то вколол мне…

— Где? Куда тебя укололи?

— Ты мне не веришь?

Она стала закатывать рукав больничного халата. Эрик помог ей и увидел маленькое красное пятнышко пониже локтя. Ощупал припухлость кончиками пальцев и посерел.

— Кто-то забрал Беньямина, — сказала Симоне. — Я не могла остановить…

— Надо узнать, что тебе вкололи. — Эрик нажал кнопку вызова.

— Перестань, мне все равно. Ты должен найти Беньямина.

— Найду, — коротко ответил он.

Вошла медсестра, получила распоряжение насчет анализа крови и торопливо вышла. Эрик снова повернулся к Симоне:

— Как это было? Ты уверена, что видела, как кто-то тащит Беньямина через прихожую?

— Да, — с отчаянием ответила она.

— Но ты не видела, кто это?

— Он протащил Беньямина за ноги через прихожую и через дверь. Я лежала на полу… не могла пошевелиться.

Снова потекли слезы. Эрик обнял жену, и она заплакала у него на груди, устало и жалобно, содрогаясь всем телом. Немного успокоившись, она мягко отстранила его и сказала:

— Эрик, ты должен найти Беньямина.

— Да, — ответил он и вышел из палаты.

Вошла, постучав, медсестра. Симоне зажмурилась, чтобы не видеть, как четыре узких трубочки наполняются ее кровью.

Идя по больничному коридору к своему кабинету, Эрик вспоминал, как утром, обнаружив жену безжизненно лежащей на полу, почти без пульса, он вызвал «скорую». Поездка по светлым улицам, машины, уступающие дорогу, «скорая», летящая прямо по тротуару. Промывание желудка, профессиональная сноровка женщины-врача, ее быстрые уверенные движения. Вливания кислорода и темный экран с неровным рисунком сердечного ритма.

В коридоре Эрик достал телефон, остановился и прослушал все новые сообщения. Вчера какой-то полицейский по имени Роланд Свенссон четыре раза звонил ему, чтобы предложить полицейскую защиту. Ни от Беньямина, ни от тех, кто мог иметь отношение к его исчезновению, ничего не было.