— Что произошло, когда ты был у Эвелин?

— Лучше бы я к ней не ездил.

— Вчера?

— Она спряталась в деревянном доме, — с улыбкой прошептал мальчик.

— В каком доме?

— Тети Соньи, — устало ответил Юсеф.

— Можешь описать, что случилось в этом доме?

— Я просто стоял там. Эвелин была не рада, я знаю, что она думала, — бормотал мальчик. — Я для нее просто собака, никто…

У Юсефа потекли слезы, губы задрожали.

— Эвелин тебе это сказала?

— Не хочу, я не обязан, не хочу, — заныл Юсеф.

— Чего ты не хочешь?

Веки мальчика задергались.

— Что происходит теперь, Юсеф?

— Она говорила, что я должен кусать и кусать, чтобы заслужить награду.

— Кого ты должен кусать?

— В доме есть картинка… Картинка в рамке как мухомор. На ней папа, мама и Кнюттет, но…

Тело мальчика внезапно напряглось, ноги слабо подергивались, он выскальзывал из очень глубокого гипноза. Эрик осторожно вывел пациента из этого состояния, успокоил и поднял на несколько уровней. Он плотно закрыл двери, ведущие к любым воспоминаниям того дня и к сеансу гипноза. Ни одна из них не должна остаться открытой, когда он начнет процесс пробуждения.

Юсеф лежал на койке улыбаясь, когда Эрик оставил его. Комиссар, сидевший в углу, поднялся со стула, вместе с Эриком вышел из палаты и направился к кофейному автомату.

— Я под впечатлением, — признался Йона и достал телефон.

Эрик ощутил пустоту, словно совершил какую-то непоправимую ошибку.

— Прежде чем вы позвоните, я хочу кое на что обратить ваше внимание, — сказал он. — Под гипнозом пациент говорил правду, но это лишь его правда. То, что ему кажется правдой. Он описывает свои собственные субъективные воспоминания и не…

— Понимаю, — перебил Йона.

— Мне случалось гипнотизировать шизофреников, — продолжал Эрик.

— Что вы хотите сказать?

— Юсеф рассказывал о сестре…

— Да, как она требовала, чтобы он кусался, как собака, и так далее, — кивнул Йона.

Он набрал номер и приложил телефон к уху.

— Нельзя сказать, действительно ли сестра говорила ему все это, — пояснил Эрик.

— Но могла говорить, — отозвался Йона и поднял руку, прерывая Эрика. — Анья, самородок мой…

Мягкий голос в телефоне что-то ответил.

— Можешь кое-что проверить? Точно. У Юсефа Эка есть тетка по имени Сонья, у этой тетки дом или дача где-то… Да… Спасибо.

Йона глянул на Эрика.

— Простите, вы хотели еще что-то сказать.

— Только то, что необязательно Юсеф перебил всю семью.

— Но мог ли он сам нанести себе раны? Он мог бы поранить себя сам? Как вы считаете?

— Это было бы затруднительно, но теоретически — да, конечно, мог, — ответил Эрик.

— Тогда я думаю, что наш убийца лежит там, в палате.

— Я тоже так думаю.

— Он в состоянии сбежать из больницы?

— Нет, — растерянно улыбнулся Эрик.

Йона двинулся по направлению к коридору.

— Поедете в теткин дом? — спросил Эрик.

— Да.

— Я поеду с вами, — сказал Эрик и пошел за комиссаром. — Может быть, сестра ранена или у нее тяжелый шок.

Симоне сидела в вагоне метро и смотрела в окно. Она была вся в поту — выскочив из квартиры, она примчалась на станцию метро бегом.

Поезд остановился на станции «Хувудста».

Симоне подумала, что надо было взять такси. Она пыталась уговорить себя: мол, ничего страшного не случилось, она же сама понимает, что волнуется зря.

Снова смотрела на телефон, размышляя, была ли женщина, с которой она говорила час назад, матерью Аиды и действительно ли Аида сейчас делает татуировку в центре Тенсты.

Двери закрылись, но тут же открылись снова, где-то послышалось восклицание, двери снова захлопнулись, и поезд наконец тронулся.

Мужчина, сидевший напротив Симоне, зашуршал газетами. Собрал их, расправил на соседнем сиденье, словно для сравнения, потом снова сложил. В отражении в окне Симоне видела, что он время от времени посматривает на нее. Она подумала, не пересесть ли, но мелодичный сигнал телефона сбил ее с мысли — пришло сообщение. Сообщение оказалось из галереи, от Ильвы. У Симоне не хватило сил прочитать его. Она надеялась, что это от Эрика. Симоне потеряла счет попыткам дозвониться до него, но все-таки попробовала еще раз. Послушала гудки и сигнал голосовой почты.

— Слушайте, — сказал мужчина напротив раздражающе настойчивым голосом.

Симоне попыталась сделать вид, что не слышит его. Она отвернулась к окну, притворяясь, будто слушает, что ей говорят по телефону.

— Эй? — окликнул мужчина.

Симоне поняла, что он не отвяжется, пока она не обратит на него внимание. Как и многие мужчины, он, кажется, не понимал, что у женщин своя жизнь, свои мысли, что женщины не живут с постоянной готовностью слушать мужские речи.

— Вы что, не слышите? Я к вам обращаюсь, — повторил мужчина.

Симоне повернулась к нему.

— Прекрасно слышу, — спокойно сказала она.

— Тогда чего не отвечаете? — спросил он.

— Вот, отвечаю.

Он пару раз моргнул и продолжил:

— Вы ведь женщина?

Симоне сглотнула и подумала, что он из тех, кто хочет вынудить ее назвать свое имя, рассказать о социальном положении, а под конец спровоцировать на грубость.

— Вы женщина?

— Это все, что вы хотите знать? — коротко спросила она и повернулась к окну.

Он поднялся и подсел к ней:

— Вот послушайте… У меня была женщина, и моя женщина, моя женщина…

Симоне почувствовала капли слюны у себя на щеке.

— Она была как Элизабет Тейлор, — продолжал мужчина. — Вы знаете, кто это?

Он подергал ее за руку.

— Вы знаете, кто такая Элизабет Тейлор?

— Да, — нетерпеливо сказала Симоне. — Естественно, знаю.

Мужчина с довольным видом откинулся на спинку сиденья.

— У нее вечно были новые мужики, — заныл он. — Все богаче и богаче, бриллиантовые кольца, подарки, ожерелья…

Поезд замедлил ход. Симоне поняла, что ей пора выходить, это Тенета. Она поднялась, но мужчина загородил ей дорогу.

— Обнимите меня. Я просто хочу, чтобы меня обняли.

Симоне, стиснув зубы, извинилась, отвела его руку и тут же почувствовала ее на своей пояснице. Тут поезд остановился, мужчина потерял равновесие и тяжело шлепнулся на сиденье.

— Шлюха, — спокойно сказал он ей в спину.

Симоне вышла из поезда, выбежала из метро на улицу, одолела крытый плексигласом мост и спустилась вниз. На лавке у торгового центра сидели трое пьяных, переговаривались хриплыми голосами. Симоне вбежала в главный вход и снова попыталась дозвониться до Эрика. Из винного магазина доносился запах старого красного вина — там разбилась бутылка. Тяжело дыша, Симоне пробежала мимо ресторана. Увидела в окно длинный стол с консервированной кукурузой, нарезанными огурцами и высохшими листьями салата. Посреди холла висел большой плакат с перечислением магазинов, которые есть в торговом центре. Симоне пробежала его глазами и нашла то, что искала: «Тенста Тату». Если верить плану, салон располагался довольно далеко, на втором этаже с правой стороны. Симоне кинулась к эскалаторам, обгоняя молодых мамаш, шествующих под ручку пенсионеров и подростков-прогульщиков.

Внутренним зрением она видела, как ребята собираются вокруг лежащего мальчика, как она, Симоне, расталкивает их и понимает, что это Беньямин, что кровь льется из начатой татуировки и не может остановиться.

Широкими шагами Симоне поднялась по эскалатору. Едва сойдя со ступенек, она заметила странное движение в том конце этажа, где не толпился народ. Кто-то как будто повис над перилами. Симоне направилась туда и вскоре увидела, что происходит: двое ребят держали третьего над перилами. Позади них топталась высокая фигура, хлопая себя руками по бокам, будто пытаясь согреться.

Лица у мальчишек, державших перепуганную девочку над пролетом, казались спокойными.

— Вы что делаете? — заорала Симоне, подходя к ним.