Лицо у Эрика было мрачно-серьезное, тяжелое и замкнутое. Он открыл было рот, чтобы объяснить, что он, нарушив обещание, возможно, спас Эвелин, но передумал: к ним вышел помощник полицейского.

— Нам пора, — коротко сказал он. — Самолет взлетает через десять минут.

— Вы говорили с полицией Доротеи? — спросил Йона.

— Они не могут связаться с патрулем, который поехал в тот дом, — ответил полицейский.

— Почему?

— Не знаю. Сказали — с ними пытаются связаться уже пятьдесят минут.

— Черт, — выругался Йона, — туда надо посылать подкрепление.

— Я так и сказал, но они хотели подождать.

Когда они шли к самолету, который должен был унести их на юг Лапландии, Эрик вдруг ощутил странное мимолетное облегчение: все это время он был прав.

Эрик поднял лицо к снегопаду. Мело, снег завихрялся, густой, но легкий. Симоне обернулась и взяла мужа за руку.

Беньямин лежал на полу, слушая липкое поскрипывание гнутых полозьев кресла-качалки на блестящем пластиковом коврике. Страшно болели суставы. Кресло медленно качалось взад-вперед. Оно скрипело, и ветер дул над жестяной крышей. Вдруг тяжело-металлически заныли пружины входной двери. В коридоре послышались тяжелые шаги. Кто-то оббивал снег с сапог. Беньямин поднял голову, пытаясь рассмотреть, кто входит в комнату, но ошейник с поводком потянули его назад.

— Лежать, — проворчала Лидия.

Беньямин опустил голову, снова чувствуя, как длинные острые ворсинки мохнатого коврика колют щеку, как в нос лезет сухой запах пыли.

— Через три дня — четвертый Адвент, — сказал Юсси. — Хорошо бы испечь печенье.

— Воскресенья даны для покаяния и ни для чего больше, — ответила Лидия, продолжая раскачиваться.

Марек чему-то усмехнулся, но тут же затих.

— Ну, смейся, — сказала Лидия.

— Да это так, пустяки.

— Я хочу, чтобы моя семья радовалась, — сдавленным голосом произнесла Лидия.

— Мы и радуемся, — ответил Марек.

На полу было холодно, холодом тянуло вдоль стен, между проводами за телевизором перекатывались клочья пыли. На Беньямине была все та же пижама. Он вспомнил, как его привезли в «вороний замок» Юсси. На земле уже лежал снег, и снег шел после этого, растаял, потом снова подморозило. Марек провел его через автопарк перед домом, мимо старых заснеженных автобусов и автомобильных остовов. Снег обжигал босые ноги Беньямина. Он шел между огромными заснеженными машинами словно по рву с водой. В доме горел свет. Юсси вышел на крыльцо; на плече у него висело ружье, с какими охотятся на лосей, но едва он увидел Лидию, из него словно вытекла вся сила. Юсси не ждал ее, не был рад ее приходу — но не мог сопротивляться. Он подчинился ее воле, смирился, как смиряется домашняя скотина. Юсси только покачал головой, когда Марек забрал у него ружье. Потом послышались шаги, и показалась Аннбритт. Юсси промямлил: это моя подружка, отпустите ее. Увидев на шее Беньямина ошейник, Аннбритт побелела, хотела броситься назад и запереть дверь. Марек опередил ее, сунув ствол ружья в незакрывшуюся дверь, и с усмешкой спросил, можно ли им войти.

— Может, обсудим, что приготовить на Рождество? — неуверенно предложила Аннбритт.

— Самое главное — селедка и зельц, — заявил Юсси.

Лидия раздраженно вздохнула. Беньямин посмотрел на потолок, на золотой вентилятор с четырьмя золотыми лампочками. Тени от неработающих лопастей казались серым цветком на белых плитах потолка.

— Мальчику, наверное, можно дать тефтелей, — сказал Юсси.

— Посмотрим, — ответила Лидия.

Марек плюнул в цветочный горшок и посмотрел в темноту.

— Есть охота, — буркнул он.

— В холодильнике много лосятины, и есть мясо косули, — ответил Юсси.

Марек подошел к столу, пошарил в корзинке с хлебом, отломил кусок хлебца и сунул в рот.

Когда Беньямин глянул вверх, Лидия дернула поводок. Беньямин закашлялся и снова лег. Ему хотелось есть, он устал.

— Мне скоро будут нужны лекарства, — сказал он.

— Переживешь, — отрезала Лидия.

— Мне обязательно делают один укол в неделю, а прошло уже больше недели после…

— Замолчи.

Лидия с такой силой дернула поводок, что Беньямин заверещал от боли. Он заплакал, и она снова дернула поводок, чтобы он утих.

Марек включил телевизор. Раздался треск, что-то заговорил далекий голос. Кажется, шла спортивная передача. Марек попробовал переключать каналы, но картинки не было, и он выключил телевизор.

— Надо было мне взять телевизор из другого дома, — сказал он.

— Здесь нет кабельных каналов, — пояснил Юсси.

— Идиот, — бросила Лидия.

— А почему спутниковая антенна не работает? — спросил Марек.

— Не знаю, — ответил Юсси. — Здесь иногда дует сильный ветер, ее все время перекашивает.

— Ну так зафиксируй ее, — сказал Марек.

— Сам зафиксируй!

— Прекратили грызню, — велела Лидия.

— Все равно по ящику черт знает что показывают, — проворчал Юсси.

— Мне нравится «Потанцуем?», — заявил Марек.

— Можно мне в туалет? — тихо спросил Беньямин.

— На улице пописаешь, — сказала Лидия.

— Ладно.

— Марек, выведи его, — велела Лидия.

— Юсси выведет, — отмахнулся тот.

— Один сходит, — сказал Юсси. — Не сбежит. Пять градусов мороза, а до…

— Иди с ним, — оборвала Лидия. — А я пока присмотрю за Аннбритт.

У Беньямина закружилась голова, когда он сел. Он увидел, как Юсси берет у Лидии поводок. Колени у Беньямина окостенели; при первых же шагах бедра пронзила стреляющая боль. Каждый шаг был невыносимым, но он стиснул зубы и молчал. Он не хотел докучать Лидии, не хотел ее разозлить.

На стенах коридора висели дипломы. С потолка светила латунная лампа с заиндевелым абажуром. Пластиковый мешок из ICA с надписью «Качество, забота, сервис» стоял на светло-коричневом линолеуме.

— Пойду посру, — сказал Юсси и отпустил поводок. — Как вернешься, подожди в сенях.

Юсси схватился за живот и, тяжело дыша, скрылся в туалете. Беньямин оглянулся, увидел в приоткрытую дверь толстую круглую спину Аннбритт и услышал, как Марек рассказывает про греческую пиццу.

В коридоре Лидия повесила на крючок темно-зеленую стеганую куртку. Беньямин пошарил в ее карманах, нашел ключи от дома, желтый кошелек и свой собственный мобильный телефон. Сердце забилось быстрее, когда он увидел, что на один звонок батарейки точно хватит. Беньямин прокрался в дверь с замком-защелкой, выбрался в сени, мимо кладовки и вышел на мороз, от которого тут же отнялись руки и ноги. Связь оказалась плохой. Беньямин пошел по очищенной от снега дорожке, которая вела к дровяному сараю. В темноте он угадывал круглые сугробы на старых автобусах и машинах, собранных во дворе. Руки окоченели и дрожали на морозе. Первым в записной книжке оказался мобильный Симоне. Беньямин набрал номер и, дрожа, приложил телефон к уху. Он уже слышал первые сигналы, прерываемые помехами, как вдруг из дома кто-то вышел. Юсси. Они посмотрели друг на друга. Беньямину и в голову не пришло спрятать телефон. Наверное, надо было бежать, но он не знал куда. Юсси большими шагами приближался к нему, лицо у него было бледное и затравленное.

— Ты уже всё? — громко спросил он.

Юсси продолжал надвигаться на Беньямина, глядя ему в глаза; это было немое соглашение — Юсси забрал у него телефон и пошел дальше к дровяному сараю. Тут из дома вышла Лидия.

— Вы чем там занимаетесь? — спросила она.

— Я еще прогуляюсь, — крикнул Юсси и спрятал телефон в куртку.

— Я все, — сказал Беньямин.

Лидия, стоя в дверях, впустила его в дом.

Едва войдя в сарай, Юсси взглянул на телефон и увидел на голубом дисплее слово «мама». Несмотря на холод, он чувствовал запах дерева и живицы. В сарае было почти черно. Единственный свет исходил от телефона. Юсси приложил его к уху и тут же услышал, как ему отвечают.

— Алло, — сказал какой-то мужчина. — Алло?