— Ося, вставай! — скомандовал он, поднявшись с тюфяка.

— Ося, одевайся, иначе я тебя так на улицу вынесу… — раздалось сквозь плеск в закутке.

— Ося, быстрее, мы опаздываем! — сообщил граф, скрипя дверцей шкафа. А я молчу и с места не двигаюсь. Это у Реггена допрос в десять, не у меня, вот пусть сам собирается и едет. Мой мысленный посыл он не услышал, решил настаивать дальше.

— Ося… — маг заглянул под стол и возмутился: — Ося, где твоя совесть?

Спит вместе со мной.

— Ося, где твоя одежда? — вопросил он, обыскивая кузню.

Прячется.

— Где сапожки? — комната подверглась повторному осмотру.

Сбежали.

— Ося, где деньги?

— Какие деньги? — сон как рукой сняло, я аж подскочила на тюфяке и развернулась, чтобы нос к носу столкнуться с довольным графом-оружейником.

— Оставшиеся. На проезд. — Он вручил мне плащ, платье, сапоги и широко улыбнулся моему недоумению. — Не переживай, много не потратим, если поторопимся.

— Куда?

— На почтовую карету, Ося, — ответил маг. Посидел рядом, чего — то выжидая, не дождался, плюнул и, отогнув край одеяла, принялся натягивать на меня сапоги, попутно объясняя: — В четыре утра она проходит по трактату мимо Бурфо, затем два часа идет до окраины столицы и час в центр. Там два часа уйдет на поиски моих адвоката, куратора и врача, — «обрадовал» он и взялся за мое платье. Собрал его вокруг горловины, нацелился на мою голову. — На их уговоры времени уйдет немного, так что к десяти мы успеем порталом вернуться назад, а кое — то сможет даже отдохнуть.

— Регген, да что ж вы все усложняете? Отправьте послание с той самой почтовой каретой, а лучше сами порталом нагряньте. Во-первых, быстро, во-вторых, экономно.

— Не могу, я без трости, — хмыкнул он, но рук не опустил, продолжил тянуться ко мне вместе с платьем. — И сил не осталось. Последние потратил на рывок из саркофага сюда. Ко всему прочему уговор о саботировании моего допроса нужно вести тет-а-тет.

— А саботаж вам зачем?

— Я могу сказать лишнее…

— Да чего лишнего-то?! Вырубили вас у герцогини в гостях, траванули какой-то пакостью любовной, а потом разрядом оглушили… трижды, ибо вы сопротивлялись — припомнила, как похититель испугался пробуждения Реггена и магией в него запустил, ухмыльнулась: — А может, наоборот, активно приставали.

— Ося… — начал задохлик не то укоризненно, не то удивленно.

— Ну, ладно-ладно.

Далее рассказала только правду без прикрас про наглых слизней, про лобастого, про Эллен подставную и настоящую… И пока говорила, глаза у графа становились все круглее и круглее.

— Почему ты Врадору ничего не объяснила?

— А смысл? Мало того, что у него в отделе трости бракованные выдают, стражей в лицо не знают, так еще и врачевателей пропускают без досмотра. И тут одно из двух: либо он об этом знает, либо нет. И второе, скажу я вам, в стократ хуже первого! — Я взбила подушку и с зевком добавила: — Да и к чему его дергать? Вы живы и невредимы, вашу невесту на границе схватят, похитителям сам заказчик по «заслугам» воздаст. Ну, а меня преследовать не будут, ибо никто не понял ничего. Словом, мстить некому, опасаться нечего. Так что идите, Ρегген, сами, мысленно я с вами.

И вот только накрылась одеялам, повернулась на другой бок, как меня вытряхнули из теплого кокона, подняли на ноги и всучили платье.

— Одевайся. Ты идешь со мной.

— Это еще почему?

— Потому что тебя одну я теперь точно не оставлю. Не дай угодники, опять откроешь чужой портал, сломаешь трость, сунешься к слизням или примешь всерьез предложение Врадора.

— А я могу? — застыла, прижав платье к груди. Смотрю осоловело, но внимательно.

— Конечно, — сверкнул клыками задохлик, — через год. Но учти, У.В. вряд ли согласится выбирать корзинку два часа подряд. — И, побуждая поторопиться, маг развернул мой плащ, спросил между делом: — Какую в этот раз возьмем, ивовую?

— Только из лозы!

Сама не заметила, как собралась и, прихватив пару яблок на завтрак, потащила Реггена прочь из поместья.

Долго тащить не пришлось, уже на ступеньках маг взял роль ведущего на себя, провел меня тайными тропами через изрытый траншеями двор, а затем и через Бурфо. Ему абсолютно не мешал туман, страшные звуки скрежета и обломки под ногами. К сожалению, причину его невозмутимости я обнаружила слишком поздно. Когда мы вышли на тракт и почтовая карета, что катилась еле-еле, вдруг с громки «Ги-и-ип!» промчалась мимо нас.

— Опять… забыл… — вздохнул задохлик и опустил руку, коей призывал возницу к остановке.

— Что забыли? Трость? — ободряюще похлопала мага по плечу. — Так мы ее купим за четвертину серебрушки. В столице такие продаются на каждом шагу.

— Я не об этом. У луны втор-рая фаза началась, — отозвался он и обернулся. Медленно, чтоб не испугать.

— Святые угодники! — всхлипнула я. — У вас морда почти звериная. Уши — во! Пасть огромная! Глаза горят, шерсть топорщится в разные стороны… И вы белый, как волк-альбинос.

— Да, — ответила эта самая морда и оскалилась. — Что, на щенка совсем не похож?

— Земля и небо. Вы страшный до дрожи.

— Странно, должно быть наоборот.

— Ага, — я оглянулась в поисках дубинки или чего-то подобного. Нашла тонкий металлический прут, подняла его и выдохнула, ухватив покрепче.

— Ося, зачем он тебе? — насторожился маг и смешно подергал ухом.

— Для успокоения… — выдохнула повторно. — Но погодите, вы ж говорили, что поначалу лезут клыки, потом рык появляется, а после когти, глаза и хвост…

— До хвоста дело еще не доходило, — хмыкнул граф и с тоской посмотрел в сторону столицы. — Я ослаб, и звер-рь возобладал. К счастью, только внешне.

— Так мы возвращаемся?

— Нет, — он сбросил свое пальто и передал его мне, затем свитер, рубашку.

— Регген, а чего это вы делаете? Ночь на дворе, холодно…

— Мы догоним кар-рету. Должно же быть у этого обор-рота хоть какое-то пр-реимущество, — заявил он, разувшись и расстегнув штаны. Проследил за моим взглядом и сердито пропыхтел: — Ося, не могла бы ты отвер-р-нуться.

— А надо? Вы и так весь в шерсти.

— Ну, знаешь ли…

— Ладно-ладно…

Покорно отвернулась и получила в руки графские сапоги, белье, носки, затем приказ связать все в крепкий узел и залезть на спину. Связала, обернулась с вопросом: «Чего?», узел выпал из моих рук, а прут вдруг стал родным. В него-то я и вцепилась, тихо спросив:

— Регген?

— Я это, я! — фыркнуло чудовище значительно более большое, лохматое и устрашающее, чем то, что я и лобастый встретили в деревеньке Акри. — Садись, — монстр опустился за землю и лапу подставил, чтоб было легче взобраться наверх. — Только за холку сильно не де-р-ргай.

— А… ага, — шумно выдохнула, но не сдвинулась с места.

— Ося, поспеши.

— Ага…

— Ося, кар-рета уходит! — напомнил белый клыкастый зверюга.

— Помню, — ответила я.

— Так что ты стоишь?

— Пытаюсь с собой совладать и не дать вам в морду, — ответила честно и с трудом отбросила прут. — Это у нас у ллосевцев в крови. А вы не предупредили, так что сами виноваты.

— Злося! — буркнул он, помог мне взобраться, подхватил зубами узел и побежал.

Карету мы нагнали и обогнали, на километр отдалились и, пока она подъезжала, приготовились. Маг вновь стал мохнатым человеком, надел сапоги и плащ, надвинув ниже капюшон, скрыл морду и уши к голове прижал. Я же наоборот лицо открыла, с широкой улыбкой помахала возничему. Он лошадей приостановил, сдвинул шляпу на затылок, наклонился, чтоб узнать, куда мы путь держим, и пораженно застыл.

— Доброй ночи! — поздоровалась как можно радостнее, хотя после скачки на маге-монтре зуб на зуб все еще не попадал. — Мы с… мужем в столицу спешим, подвезете?

Мужик молчит. Я взглянула с надеждой, улыбнулась шире прежнего, но вместо привычного: «Садитесь» услышала испуганное: «Ты?!».

— Что я?

— Это ты… а это… Он! — просипел вдруг возница и истошно крикнул: — Н-но!