— И это называется «не ограничивать»?!

— Не стоит кричать. Все же пять из пятнадцати — не так уж и мало. То ли дело три… — подмигнул он мне.

— Да вы… — очередной тревожный звон оборвал на полуслове. — Да кто там?! — рявкнула я, быстрее мага открыв портал и злобно воззрившись на генерала.

— Я, — ответил тот и после недолгой паузы продолжил: — Агент Гномка в ваших услугах мы сегодня не нуждаемся. Допрос откладывается до завтрашнего утра. Или ночи, если нами будет пойман третий…

— Поняла. — Я захлопнула портал и обернулась к задохлику, желая прояснить, о каких трех золотых он говорил.

— Ося, ты только что оборвала на полуслове своего работодателя, — вкрадчиво сообщил он. — Неужели совсем не боишься потерять зарплату агента?

— Три золотых из пятнадцати?! — вырвалось у меня.

— То есть три для тебя слишком мало, не страшно и потерять? Что ж, так и быть, возьму себе! — сказал и улыбается. Лучезарно, от уха до уха, которые я уже очень хочу оторвать. Потому что задел, спровоцировал и стоит теперь, наслаждается. Радуется, сволота.

— Вы это специально, — прищурилась, отбросила косу на спину, — раззадорили, разозлили, до ручки довели! Ну и чего, спрашивается, вы так распинались, боролись за жалкие пять с половиной…

— Ты хотела сказать — семь.

— Два с половиной, — отрезала, чтоб перечить не смел. — Итак, что скажете в свое оправдание?

— Ося, я не специально… — сказал и запнулся. — Нет, я специально, но меня можно понять. Только так, пререкаясь по пустякам, сквозь грубый бас, улавливая твои интонации, я напоминаю себе, что рядом Ося. А не грузный, жадный, бородатый гном.

Обидеться бы на гнома, но…

— Ничего себе пустяк! Это же половина моей зарплаты, — я стремительно шагнула к магу, ткнула пальцем в тощую грудь и осеклась под лучистым взглядом. Светлым таким и счастливым. — Вы опять, да?

— Не удержался. И насчет денег не переживай, я кое-что смастерю для генерала. Секретные разработки для тайных агентов оцениваются в десятикратном размере, — сообщил он, гордо вскинув голову.

Смастерит? Для генерала? Меня тряхнуло словно бы от разряда. По телу прошлась волна озноба, а вслед за ней и жара. Святые угодники! Вот тут-то я и осознала, с кем бок о бок живу. Не просто с оружейником, а с мастером смертельных творений! И ведь его иначе не назовешь. Стоит лишь вспомнить шар, сплошь состоящий из петель, дубинку, которая торрон, и то, что на полках кузни таится ещё много всего. И как сам Регген сказал, если уж избавляться от опасного, то начинать надо с него самого. Тут еще в памяти всплыло, что процесс творения вызывает у мага злость и озверение. То самое, от коего сбежали подмастерья, а также домработница, камердинер и до последнего державшийся торговый агент.

— Регген? Вардо… я тут подумала, а давайте вы ничего не будете создавать для генерала. Сволочь он расчетливая. И еще неизвестно, зачем мне зарплату подписал.

— Чтоб не мучиться угрызениями совести? — улыбнулся граф. — Поговорил со мной, понял, как трудно приходится секретным агентам.

Генерал и совесть — вещи несовместимые. Нутром чую, у него опять какой-то расчет.

— Тем более не стоит трогать этот чек. Уж лучше я вам с пирожков часть прибыли дам.

— Какую часть? — ухватился за идею маг.

— Ну, если подумать, то капуста ваша, помещение тоже, плюс ваш ручной труд и агрегаты, его облегчившие, — припомнила я чан и перевертыши.

— А также удобная точка сбыта в ВАМе и безотказный Буря в продавцах… — продолжил список Регенн и широко улыбнулся. — Я так понимаю, речь идет о половине прибыли.

— Об одной двадцатой!

— Еще скажи «от половины».

— Зачем говорить? Вы и сами догадались, — хмыкнула ехидно и расхохоталась. Едва маг вознамерился ответить, в кузне раздался тревожный перезвон. — И кто на этот раз?

— Это не портал. — Регген вышел из кузни, а затем и из поместья и, перепрыгивая через рытвины и траншеи, направился к воротам. Быстро с кем-то переговорил и вернулся в кузню чернее тучи. — Владелец «Старого феникса» настоятельно рекомендует, чтобы мы сегодня же забрали Ургена к себе. Очень настоятельно рекомендует…

— Почему? Он что-то натворил?

— Еще нет. Однако, по словам Тораниуса Тобириуса, собирается.

— Хм, пока он с духом соберется, пока натворит, мы позавтракать успеем, иди даже пообедать… — предположила я, не желая по первому зову спасать бочкообразного дельца, в три золотых оценившего мой сгоревший скарб. К тому же конфеты есть куда приятнее дома, а не в пути. Да и Реггена расспросить нужно, отчего он решил генерала с утра пораньше навестить.

— Это не я его потревожил, это он меня вызвал, — признался маг, с аппетитом поедая биточки, отварную картошку и мясную запеканку со сметано-чесночным соусом. — Попросил осмотреть зал совета на предмет прорех. И оказался прав в своей догадке, прорехи были, на наше счастье подписанные. — Тут маг посмотрел на меня и мечтательно протянул: — Жду не дождусь, когда академию откроют. Буря вернется, мы возьмемся за пирожки, а я получу свою первую двадцатичасть… Или же я получу ее сейчас?

Я отдала ему семь с половиной золотых. Считай, две тысячи двести шесть пирожков, лишь бы он умолк и более меня не подначивал. Умолкнуть-то он умолк, но глазами блестеть не перестал и довольный позвякивал монетами, пока мы шли через Бурфо к «Старому фениксу», а приехали к королевской кондитерской.

— Одну секунду, — сообщил маг и ворвался в двери самой дорогой шоколадницы во всей Дагатии. Там сразу же раздались испуганные вопли, звон разбитого стекла и тихий голос Реггена, увещевающий не паниковать и не пытаться выпрыгнуть на улицу через окно — шрамы дам не украшают.

Он вернулся так же быстро, как и сбежал, попросил извозчика отвезти нас к пристани Воздушника. Карета повернула.

— «Старый феникс» в другой стороне…

— Знаю, — ухмыльнулся граф, в очередной раз звякнул явно поредевшими монетами, но решения своего не отменил.

Мы летели по заснеженным улицам к неизвестной пристани. Мимо проносились уютные домики и мастерские, магазинчики цветов и покрытые морозом аллейки, довольные погодой горожане, играющая в снежки детвора. В столице впервые за долгое время был солнечный и оттого немного слепящий день, ветер более не рвал одежду и не закидывал снегом. Бушевал где-то в вышине дворцовых шпилей, изредка раскачивал верхушки высоких деревьев и стряхивал на прохожих морозную шелуху.

И если не думать о том, что где-то там далеко стоит закрытая после взрыва академия, бегает непойманный шпион, бесчинствует возмущенный чем-то Врадор и кто-то неизвестный оставляет в кузне следы, то день был поистине прекрасным, мое настроение приподнятым, а внимание мага приятным. Пусть он не смотрел на меня как прежде и за руку не держал, но пальто надеть помог, как и спуститься по лестнице, подняться в карету. И время от времени поправлял мой капюшон, с тяжелым вздохом скользя взглядом по моим губам.

— Эх, если бы были только бакенбарды, а так… и борода, и усы.

— А усы откуда? Что-то не припомню, чтобы вы, описывая мой «новый» вид, их перечисляли.

— Появились. А вслед за ними шрам на лбу и скол на верхнем правом резце.

— Это как же вы его рассмотреть сумели? — удивилась я, невольно прикоснувшись к губам. — Из-под усов-то.

— А он блестит, как золотой.

— Вы шутите… Это что ж за галлюцинация такая лживая? Да ни один гном настоящее золото ни за что, никогда бы не потратил на такую ерунду! Скол прикрывать, х-ха! Да на такое могут пойти только приморские. Вон как тот!

Я указала на гнома, чинно вышедшего из кафе. Усатый и бородатый, при этом коротко подстриженный, как все приморские, он был облачен в темно-синий кафтан и красные сапоги. Взволнованный и восторженный, поднимался по мраморной лестнице, не сводя счастливого взгляда с какого-то объекта впереди.

— А что там? — полюбопытствовала я, приникнув к стеклу, но все еще ничего не видя.