Шаман словно услышал чужие мысли, покосился в ее сторону с кривой ухмылкой и вынул из мешка плотно заткнутый горшок. Когда он вытащил обтянутую кожей затычку, Айра поморщилась. Ветерок донес до нее запах уксуса, но зрелище, которое ждало ее дальше, оказалось много ужаснее запаха. Сначала шаман извлек из горшка вырванный у какой-то жертвы глаз и бросил его на блюдце, установленное в конце луча большой звезды. Затем высыпал в центре не меньше двух десятков отсеченных пальцев. И они шевелились, как короткие и толстые черви! Айра невольно зажмурилась и скрипнула зубами: чужая боль хлестнула ее по щекам, скользнула в воротник куртки, забралась под кольчугу и принялась вгрызаться в грудь. Нет, так просто ты меня не возьмешь!
– Надо отойти в сторону, – напряженно буркнул у нее над ухом Зеес.
Айра нашла взглядом Лека, который теперь внимательно смотрел на нее, и помотала головой. Она собиралась понять, что за ворожбу затевает хеннский шаман, тем более что ей не нравилась маленькая звезда. Каждый ее луч казался ей направленным именно на нее. Или на Лека. «Ну что же… – Она глубоко вдохнула и опустилась на колени, стиснув посох бедрами и прижавшись к нему лбом. – Посмотрим, как устоит колдовство Скира против изощренной магии хеннов». Даес тем временем вытащил из мешка два зеленых камня и замер, изогнувшись над подрагивающей грудой пальцев. «Боль заперта в каждом, – внезапно поняла Айра. – Пальцы перетягивались волосом до отсечения, и отсекали их не у трупов, а у живых людей. Что же будет, если шаман освободит боль одновременно? И как он это сделает? И какой силы будет ворожба, если все эти пальцы, собранные по числу лучей на трех звездах, отсечены у разных людей?»
Шаман медленно согнул ноги и начал постукивать зелеными камнями друг о друга. Стук показался Айре глухим, но она сразу заметила и острые грани камней, которые неминуемо должны были рассечь ладони колдуна, и его танец, в котором он топтался над им же сотворенным рисунком, удивительным образом не наступая на линии, хотя его глаза были закрыты. Айра тоже закрыла глаза и увидела, что линии постепенно становятся видимыми не только наяву, но и в том тумане, который Арух называл слизью реальности, не объясняя выбора этого слова. Линии наливались мраком, камни в ладонях шамана тлели пламенем, и ноги его двигались все быстрее и быстрее. Где-то на краю восприятия Айры прозвучали слова Ярига о необходимости спасаться и забиваться в глубокие норы, но она только прошептала чуть слышно: «После, после» – и продолжила смотреть за диковинным танцем, не понимая, зачем столько ухищрений, чтобы проверить какое-то ущелье?
Даесу понадобилось довольно много времени, чтобы прийти в неистовство. Айра все ждала, когда он начнет выть или выкрикивать какие-то заклинания, но он только убыстрял движения, прыгал между обратившимися в узкие пропасти линиями, выстраивая какой-то сложный рисунок, пока его колени не начали дрожать от напряжения, а дыхание не напомнило храп загнанной лошади. В последнем прыжке Даес отбросил камни в сторону, наклонился и погрузил окровавленные ладони в копошащиеся на черном блюдце пальцы.
«Да так и трупным ядом можно заразиться», – успела подумать Айра, когда шаманское действо озарилось пламенем. Вспыхнули ладони колдуна, обратились рубиновыми углями отсеченные пальцы, пламя пробежало по линиям, рассыпалось искрами на остриях и устьях звезд, сплавляя минералы, уголь и кости в грязные шипящие комки, и, наконец, набухло огненным языком на длинном луче, словно вместо глазного яблока его поджидал кусок пересушенной смолы. Колдун вывалился за пределы линий, с воем стуча ладонями по сырой земле, но Айре уже было не до него. Магия разлетелась окрест, словно свет от молнии. Она умчалась узким лучом в темноту ущелья, улетела к горизонту гулким зовом и захлестнула удушливой волной все вокруг. Скрутило Айру болью и тошнотой. И сомкнутые пальцы на оголовке посоха, и соединенные между собой стопы, и прижатый к запястьям лоб не помогли бы, если б не чудовищное усилие воли и не можжевеловая деревяшка, которая ушла в твердую землю на ладонь и нагрелась так, что гарью забило нос, горло, глаза.
Когда Айра наконец смогла вздохнуть, колдун уже не выл, катаясь по земле, а негромко скулил, подставляя ладони лившей на них воду Зие. Вычерченный кнутовищем рисунок растаял без следа – только горстки пепла от сгоревших подношений серели пятнами на утоптанной площадке да горки золы оплывали на помутневших блюдцах. Колдунья тяжело поднялась на ноги, выдернула из земли посох и коснулась им одного из двух зеленых камней. Дерево, все еще оставаясь горячим, дрогнуло, но впитало и этот подарок. «Как бы еще справиться с этой силой?» – подумала Айра, подталкивая к блюдцам и второй камень. Колдун смотрел на нее из-под нависших бровей спокойно, словно и не выл только что, сбивая с ладоней пламя.
– Что скажешь, шаман? – спросил подошедший Лек.
– Путь свободен, молодой тан, – медленно вымолвил Даес, прижав подбородок к груди. – На день пути ни одной магической ловушки не разыщешь. Ущелье чисто. В тридцати лигах впереди нет ни одного врага, вооруженного магией. А если хоть один маг следовал за нами по пятам или мирно спал под кустом не дальше пяти лиг в любую сторону, то еще неделю не сможет отличать день от ночи. Землю будет царапать от головной боли! – Шаман перевел взгляд на Айру, которая тяжело оперлась о посох. – Недоучки с клюками или без оных отделаются тошнотой и пятнами в глазах, но от них и убытка меньше.
Айра смолчала, вглядываясь в лицо Лека. Его голос был твердым, но губы подрагивали, а лоб покрывали мелкие капли пота.
– Боевым строем! – повернулся Лек к Зеесу и, бросив короткий взгляд на Айру, пошел к коню.
В ущелье царил полумрак. Отряд выстроился по двое – именно стольких всадников в ряд смог принять опасный путь, и рядом с Айрой оказалась Айдара. Айра надела на голову капюшон и с интересом взглянула на соседку, которая казалась ей тихой и безобидной женщиной. Теперь та сжимала в руках лук. Не слишком большой, но именно такой, с каким можно было бы управиться, не слезая с лошади. Рога лука были причудливо изогнуты, середина оклеена сухожилиями, вид которых подсказывал наблюдателю, что оружие Айдары не служило украшением подпорки шатра. Ее кобыла шла ровно, цокая, как и остальные лошади, подковами по камням. Больше в ущелье не раздавалось ни звука. Айра оглянулась, посмотрела вперед, задрала подбородок к небу, придерживая тяжелый капюшон рукой. За спиной понукали коней четыре воина и Чая с Зертой. Чая широко улыбалась, показывая недостаток зуба под верхней губой, Зерта, казалось, дремала. Впереди покачивались спины Нои и Зии, которая тоже держала в руках лук, пусть и меньшего размера, чем у Айдары. Шлем Лека и колпак Даеса мелькали в голове отряда. Небо извивалось над головой такой же рваной линией, как и вход в ущелье. Дно пропасти забирало вверх с каждым шагом, но края ее не становились ближе – они уносились к небу, сгущая сумрак на дне ущелья почти до вечерней мглы.
– Не бойся, – шелестом донесся шепот из-за спины.
Айра оглянулась. Зерта шевелила губами, не открывая глаз.
– В ущелье не тронут: зарок корептов. Потом – могут. Но не в ущелье. Да и нелегко добраться до скал, которые его обрамляют сверху. Камнепады и то опаснее корептов, но не в это время года.
«Корептка», – определила Айра. Не по смуглости лица и тонкости черт – по говору. «И что же ты будешь делать, если нападут корепты? – подумала колдунья. – Что будешь делать, та, за которой „немало трупов“, если на отряд нападут твои соплеменники? А я что буду делать? Да и есть ли у меня соплеменники?»
Ущелье вытянулось на полдесятка лиг. Когда высота его стен пошла на убыль, Айра разглядела, что или низкие тучи рассеялись, или отряд, беспрерывно поднимаясь по дну пропасти, пересек границу облаков, но над головой сияло чистое, пусть и не голубое, небо. Миновав несколько осыпей, отряд выбрался на плоскогорье. Облака собрались темной полосой на западе, и Аилле утонул в них безвозвратно. По крайней мере, на этот день. Впереди, справа, слева сияли белыми пиками вершины, ниже полз туман, и что под ним – глухие корептские леса или безжизненные склоны – разглядеть было невозможно.
