Покачала головой Айра и вдруг замерла. Поежился паренек на корзинах от холода, так поежился, что шея белая в вороте мелькнула. Тонкая и белая – такая, что и первой красавице Скира не в наказание, а в радость могла бы выпасть.

Затрепетала Айра. Зубы стиснула, за рукоятью меча потянулась, как вдруг крепкие пальцы сомкнули локти, прижали их к телу, да так крепко, что не то что вырваться, вдохнуть бы не удалось, и знакомый, очень знакомый голос прошептал на ухо:

– Не спеши, Айра. Дай им пройти. Дай им пройти и забудь о них пока. Пусть свое дело делают. У них и без тебя врагов без счета, а дойти до цели все одно придется. Оставь их, Айра.

– Кто ты? – раздраженно прошипела Айра, досадуя, что окутана по рукам и ногам, и не только крепкими руками, но и отворотом колдовским.

– Отец твой, – раздалось над ухом.

Обмерла девчонка. Пополам согнулась, чтобы сердце в груди унять, оглянулась, а незнакомца и след простыл. Замерла, руки раскинула, чтобы след из месива городского вытянуть, да не получилось ничего, кроме тоски и выскользи на пальцах. Точно такой же, как и в лесу за боркским мостом.

«Де Шта» – называли баль древний город, что значило – «там, где вода». Говорили, что сама Сето, направляясь в последний путь к Мелаген, ночевала на высоком холме, а когда захотела пить, ударила посохом о камень, и забил на верхушке холма родник. Правда это или нет, никто теперь уже не мог сказать, ударяла ли она посохом, бил ли на вершине холма родник до ее прихода? Сотни две родников от Борки до Дешты приписывались удару посоха Сето. Одно было точно: за века поднялись над холмом, разрушились и снова поднялись каменные здания, устремились к небу башни, а родник по-прежнему бил из щели в камне, который теперь располагался не просто на вершине холма, а в главном зале дворца конга. Разбегалась упругая водяная пленка на дюжину струек, наполняла резную чашу, выплескивалась через край и бежала по глиняным желобам наружу в недолгий путь, чтобы найти покой в обширной гранитной купели. Никогда она не пересыхала и никогда не наполнялась до краев. Очередь жителей Дешты с кувшинами, мехами, чашами и ведрами не иссякала. Седой распорядитель поднимал задвижку, следил, чтобы драгоценные капли не проливались на покрытую зимней слякотью мостовую, и перекрывал воду, ожидая, когда следующий житель приспособит на стертую ступень сосуд. И днем и ночью стояли люди в очереди. Недостатка в воде дештцы не знали, и колодцев хватало в городе, и узкая шумная речка несла к его окраине мимо дворцов и храмов вкусную воду со стороны корептских предгорий, но всякому хотелось, чтобы его блюда были приготовлены на воде Сето, вино разбавлено водой Сето, и лицо умыто все той же водой Сето. Правда, в дни ярмарок в очереди стояли все больше иноземцы, поскольку сама очередь увеличивалась настолько, что старожилы Дешты хмурились и удовлетворялись обычной водой, которая на самом деле была не хуже. Увидели бы они, как пользует источник конг Скира, может быть, и вовсе перестали бы морозить щеки по утрам.

Димуинн сидел на подбитой мехом деревянной скамье, блаженно опустив ноги в резную каменную чашу. Воды священного родника омывали волосатые, покрытые кровоподтеками застарелой болезни икры и стопы правителя Скира. Ирунг сидел на такой же скамье у крошечного столика, заставленного чашами с лесной ягодой и южными фруктами, и лакомился ими со всей возможной обстоятельностью и неторопливостью. Арух же усидеть – на месте не мог, метался взад и вперед, почесывал острый подбородок и крысиный нос. Он пританцовывал, как молодой воин, застигнутый нуждой в сторожевом строю, взмахивал руками, словно пытался оторваться от выложенного еще баль мозаичного пола и взлететь к сводам здания, построенного сайдами на древнем фундаменте.

– Не мельтеши! – наконец не выдержал Димуинн. – Если бы от твоих ужимок и прыжков наше дело устроилось наилучшим образом, я бы заставил тебя корчить гримасы от рассвета и до следующего рассвета. А просто так не мельтеши. Все идет, как должно!

– Баль действительно увели воинов к югу! – воскликнул Арух. – Дозорные докладывают, что сторожевые башни через одну пусты, а в тех, где егеря остались, смены сутками не бывает. Я думал, что Седду очень повезло, когда он захватывал Эмучи, так нам везет еще больше! Тут и безмозглый Ролл Рейду справится. Дорога к храму Исс открыта!

– Не давай воли языку! – веско произнес Ирунг. – Ты знаешь, как Седд Креча захватил Эмучи?

– Знаю. – Арух пожал плечами, бросив быстрый взгляд на Димуинна. – Не в подробностях, но знаю…

– Он попросил пропустить его с отрядом к храму и поклялся родовым именем, что не принесет Эмучи вреда, – жестко бросил Ирунг. – Сказал, что весной, возможно, станет конгом и хочет заключить с баль мир!

– И… Эмучи поверил? – поднял брови Арух.

– Не знаю. – Ирунг запустил пальцы в ягоду. – Но Седда в храм пустил, о чем и пожалел впоследствии. Креча любит с судьбой в кости играть, а я бы поостерегся клятвами сыпать. Вот только… не все сказал ему Эмучи. Камень Седд не тот привез, не тот… К счастью, храм Исс не в глубине бальских земель. Везения-то лишь на дорогу до храма хватило, но и обратно Седду удалось вырваться, хотя он и потерял половину воинов. Не из-за того ли баль его пропустили, что сам Эмучи этого захотел? Не добровольно ли он на муку пошел?

– В таком случае Эмучи ошибся! – усмехнулся Арух. – Слышал я, что муку, принятую от врага, некоторые народы лучшей жертвой богам считают, но в древних свитках подтверждения пользы от подобных жертв не находил.

– Надо признать, что воины из дома Креча – лучшие воины Скира, – удовлетворенно покряхтывая, заметил Димуинн. – Не смотри так на меня, Арух. Седд говорил эти слова о конге с моего согласия. Другое дело, что он и сам мог так думать. В связи с этим возникает вопрос, чего он добивался, заявившись в твое гнездо, Ирунг, с тем самым важным известием?

– Сейчас есть и более важные известия, мой конг, – склонил голову маг. – После полудня общий стол с послами королевств. Я понимаю, что ты, конг, устал, вчера весь день пришлось принимать послов по одному, но если посол Гивв при всех объявит, что его воины уже сражаются с передовыми отрядами степняков, наш шаткий союз может рассыпаться!

– Послушай, Ирунг, – довольно протянул Димуинн. – Где Тини? Вынужден признать, что она либо ее жрицы весьма искусны во врачевании! Вены на моих ногах почти не видны. Вторую неделю я спокойно засыпаю, не мучась от боли! Арух, не пойти ли тебе в обучение к хозяйке храма Сето?

– Как будет угодно конгу! – поклонился, скрипнув зубами, колдун.

– Вряд ли она поделится с ним тайнами, – засмеялся Ирунг.

– Главное, чтобы она ни с кем не поделилась нашими тайнами, – оборвал мага Димуинн. – О степняках, которые напали на Гивв, вечером будем говорить. И о Седде будем говорить после полудня. О том, что с ним станет. А пока я хотел бы все-таки понять, отчего он пришел в твое гнездо, Ирунг? Неужели ничего не боится? Чего он хочет?

– Столкнуть тебя, конг, и Тини. – Арух остановился. – Скорее всего, он рассчитывает, что хозяйка храма Сето воспротивится твоим притязаниям и найдет способ тебя остановить.

– Убить чужими руками – это в духе Седда, – кивнул Ирунг. – Хотя он и собственными руками многое может. А ведь Арух прав, Димуинн, в любом другом случае Седд спрятал бы дочь куда-нибудь подальше и молчал о находке, пока твоя страсть не остынет.

– Она не остынет! – отрезал конг.

– Тогда Арух тем более прав. – Ирунг набил рот сладкой ягодой. – Как еще может остановить тебя Тини, если не убить? Чем не хитрый ход претендента на престол? Тини очень сильна, но пока я рядом с тобой, тебе опасаться нечего, конг.

– Ты не все принимаешь в расчет, Ирунг, – ехидно улыбнулся Арух. – А что, если Седд рассчитывает на другое? Да простит меня конг, а что, если он рассчитывает, что Димуинн пожертвует хозяйкой дома Ойду – твоей дочерью – ради дочери Седда? Не потому ли он известил конга об обретении дочери, чтобы не только избавить ее от роли наложницы, но и породниться с домом конга?