Она даже не думала долго, когда Синг привел молодых магов в скирскую тюрьму, где им пришлось убить нескольких приговоренных к смерти узников. Ей только тошно стало, поэтому и расспрашивала она стражников, за что казнь несчастным выхлопотана, а как узнала, так и убила. Быстро убила, не мучая. Вот Смиголь всегда размышлял, голову чесал, прикидывал и узников убивал расчетливо и долго, чтобы кричали сильно. Где теперь Смиголь? Где теперь Тирух, он всегда ей казался похожим на ее собственного младшего брата, которого у нее, впрочем, никогда не было? Тоже ведь любил погрустить на ступенях башни Аруха. Теперь вот и ей пора задуматься пришла.

Храм Сето Айру удивил. Храмы Скира были почти дворцами, которые не для жилья строились, а чтобы каждый входящий себя букашкой почувствовал, чтобы иноземец голову задирал, пока шапка с затылка не соскочит. Храм Сето другим оказался. Еще издали Айра увидела, что нет над ним ни шпилей, ни куполов, ни башен зубчатых, ни стен крепостных вокруг, а весь он словно одна серая стена на холме, окруженная тоже серыми, кое-где покрытыми пятнами снега ступенями. Только рассматривать Айра его пока не стала, живо лошадей пристроила, пригрозив конюху Ирунговой печатью, на которой три змеи друг друга за хвост терзали, отогнала юнцов в трактир и накормила досыта, пока сотни Димуинна деревню не заполонили. Затем повела молодых магов к храму.

Холодный ветер гнал над мерзлой, лишь слегка выбеленной грязью смешанную с пылью снежную крупу, но выползающие откуда-то нищие словно не чувствовали холода, торопясь занять лучшие места на ступенях. Айра легко разглядела, что половина из них только притворяется больными, пнула одного, другого, наградила еще парочку кишечными коликами, улыбнулась плачущим в овчинных свертках младенцам и повела жрецов в храм. Холодный ветер гулял по залам и коридорам. Из глубины тянуло теплом, но главные залы не отапливались. Кое-где мелькали черные тени жриц, но Айра уже знала, что первая половина воскресной службы обходится без их участия. К алтарю она вышла без ошибки, потому что коридор, ведущий к нему, был устлан зелеными колючими ветвями.

– Хижина Мелаген, – прошептал один из юнцов.

Самый большой зал храма не имел даже крыши. Скорее всего, он служил внутренним двором. В центре его высились развалины дома, собранного из неровных камней, перед останками стен из снега и мерзлого мха торчал коричневый камень, и всюду горели бледные при свете Аилле, но щедро заправленные лампы.

– Алтарь Сето, – поспешил торжественно объяснить молодой маг. – На нем Сето, которая шла к алтарю Исс, присела передохнуть. Но Мелаген не пустила ее в хижину. Она даже не вышла к ней. Поэтому этот камень называют проклятым и говорят, что все потомки Мелаген были прокляты, поэтому рассеялся род Мелаген.

– Почему же жрицы служат на этом алтаре? – спросила Айра. – Почему молодые скрепляют здесь семьи, если камень проклят?

– Они откупаются от проклятия! – прошептал юнец. – Скоро жрицы принесут сюда корзину и каменный нож. Им следует отсечь голову жертвенной птице и положить тушку в корзину. Или выпустить птицу живой, если жених изменил свое решение. Поэтому и путь долгий, чтобы успеть все еще раз обдумать. Но если молодые отпускают птицу живой, ничто уже не защитит их от проклятия.

– Глупый обряд, – поморщилась Айра и замерла. Высокая жрица вышла из коридора, поставила у камня корзину и положила на алтарь вытянутый и острый кусок черного камня, обернутый с одной стороны кожей.

– Уходить надо, – прошептал все тот же юнец. – Здесь никого не должно быть.

Айра не ответила. Она почувствовала, что скрывающая лицо жрица очень сильна, хотя не выдавала себя ничем, разве только движениями, в которых была не спокойная расчетливость, а сила, бурлящая в жилах. Жрица замерла на мгновение, словно с насмешкой взглянула на Аиру через закутывающую лицо ткань, развернулась и скрылась в одном из коридоров. В стороне послышался шорох. В арках, которые начинались за хижиной Мелаген, кто-то прятался. Кто-то молодой и сильный, обуреваемый то ли ревностью, то ли страстью и ненавистью. И снова девчонка словно услышала голос отца: «Оставь их, Айра».

– Уходить надо, – нетерпеливо дернул колдунью за рукав юнец.

– Уходим, – откликнулась Айра, словно не заметив небывалую наглость, и сказала уже громче: – Я расставлю вас вдоль ступеней. Смотрите во все глаза. Если что, ни к Сингу, ни к Аруху – ко мне бегите. Я у главного входа встану.

Не шевелилась тетерка в руках у Кессаа. Ни лапами не дергала, куском бечевы стянутыми, ни крыльями. Казалось, положи ее на камень, так и замрет. Только и будет нижнее веко время от времени круглый глаз прятать. Кессаа гладила ее по шее, касалась мизинцем розовой брови, но птица словно не чувствовала прикосновений. Верно, даже ласка казалась ей дуновением смерти.

– Смерть, – прошептала Кессаа. – Смерть чувствую за этими стенами.

– Яснее говори, – напрягся Зиди.

В просторном коридоре стояли пары. Первыми у тяжелых дверей Зиди с Кессаа замерли. Четвертая пара к алтарю ушла. Три уже вернулись, пошли, почти побежали к выходу, не скрывая восторженных улыбок. Кессаа на них с тоской смотрела. И вот вдруг заговорила.

– Какая смерть? – настойчиво прошептал Зиди.

– Смерть, – тихо повторила девушка. – Не понимаю, но чувствую. Она как натянутая тетива. Как занесенный над головой топор палача.

– Чья смерть? – побледнел баль.

– Не знаю, – тряхнула головой Кессаа, потянула узел на шее, ослабляя платок. – Не знаю… пока.

– Тебе я погибнуть не дам! – упрямо прошептал Зиди. – Да и мне никак нельзя погибнуть. Долг на мне. Я предсмертный слуга Эмучи. Должен вылить мед на алтарь Исс. Должен!

– Где же твой мед? – усмехнулась Кессаа. – Где алтарь? Какой долг? Все прахом пошло.

– Там мед. – Зиди едва заметно кивнул в сторону бальских лесов. – Там. Ждут меня на краю леса слуги Эмучи. Только я знаю, где алтарь.

– Скажи мне, – попросила Кессаа.

– Нет, – отвернулся баль. – Не могу. Я пока предсмертный слуга.

– Почему же предсмертный, – тихо рассмеялась Кессаа. – Разве Эмучи еще жив? Смертный. Совсем уже смертный слуга! Обними меня. Я замерзла. Да не стесняйся. Ведь я не невеста тебе, а Рич…

Синг испугался. Много было достоинств у угодливого слуги Аруха: и оружие его слушалось, и магия ему была подвластна не самая простая, но главным он сам считал звериное чутье. Оно не единожды выручало его, поэтому чутью наставник аруховских птенцов верил безоговорочно. Чутье заставило его бросить торговлю лошадьми и на излете молодости отправиться по городам Оветты, где он усердно растирал порошки и толок травы в лавках мудрых и не слишком мудрых магов. Гнул спину, только бы они дали урвать крупицу их мудрости. Чутье заставило Синга наняться в слуги к молодому, похожему на крысу колдуну с искрящимся левым глазом. Колдуну, который точно так же бродил из города в город, учился магии и никому не говорил до времени, что сама таинственная Суррара числит его своим послом в Скир. И не чутье ли в итоге сделало Синга первым помощником Аруха? Оно заставило Синга принять предложение Ирунга доносить ему о всяком шаге своего хозяина, и это самое чутье тут же пригнало его к Аруху, которому он немедленно доложил о своем обещании любопытному магу храма Сади. Оно позволило Сингу найти среди толпы грязных подростков удивительную Айру. Вот только Зиди и Кессаа чутье поймать не помогло, но время вроде бы еще оставалось.

Об этом думал Синг, бродя коридорами храма Сето и расставляя приданных ему Арухом бравых воинов. Нечего соваться к алтарю, а на всех выходах, потайных и не очень, должны были стоять люди Аруха, они же скирские воины, бравые дети морского народа. Стоять с твердым пониманием, что девчонку, если такая попадется, брать живой, а всех остальных убивать на месте, исключая разве что влюбленного сына Ролла Рейду да служительниц храма. Последних, правда, вовсе не нашлось, даже жилые комнаты с тлеющими углями в печах оказались пусты. Неизвестно, куда делась и та жрица, что вынесла корзину и нож к алтарю. С другой стороны, и не должно быть жриц в храме до полудня, брачная церемония без посредников между молодыми и богами вершиться должна.