– Что там? – спросила ранним утром у Айры Хайта, когда ее помощница проснулась от шума, выскользнула из повозки, стряхивая с влажного брезента капли росы, и подсела к ней на так и не успевший во время короткой ночи остыть от лучей Аилле валун.

– С той стороны? – вздрогнула Айра.

В утренних сумерках копошились, шевелились у неуклюжих машин тысячи риссов и хеннов.

– С той стороны стены, – кивнула Хайта и протянула Айре кусок лепешки. – Скоро мы там будем, но, пока еще мы здесь, расскажи мне. Ведь ты бывала там?

– Бывала, – кивнула Айра. – Но там все могло измениться. Даже с этой стороны стояли перед мостом две башни, которых теперь нет. В них размещались мытари. Они осматривали повозки, проверяли путников и всадников, собирали мзду. За ними был узкий мост, который теперь, наверное, убран внутрь крепости. Собственно, у крепости только одна стена. Она не только высока, но и широка. Когда-то проход под надвратной башней мне показался темным тоннелем, а дальше – небольшой городок и две дороги. Одна ведет к Скоче и Ласской крепости через Омасс, другая следует через город умерших – Суйку. В Скоче мост через Даж, через ту самую бурную реку, которая не дает хеннам обойти Борку здесь и которая отсекает весь Скир от этих гор по правую руку. А дальше – дальше около сотни лиг леса и деревень до самого Скира.

– Значит, нужно пройти еще всего две сотни лиг, – прищурилась Хайта. – Две сотни лиг до конца войны…

– А как же риссы? – удивилась Айра. – Или хенны не собирались посчитать ребра нынешним союзникам?

– Всему свое время, – раздельно произнесла Хайта. – Пока мы в Скире. У нас будет много работы, Нора. Успеем ли до осени?

– Я бы не спешила загадывать, – покачала головой Айра, оглядывая высокую стену. – Сначала нужно преодолеть первое препятствие. Пока я не уверена в том, что это возможно.

– Всякий человек рождается, чтобы когда-нибудь умереть, – пожала плечами Хайта. – И точно так же всякая крепость однажды превратится в груду камней.

– Увидим, – кивнула Айра.

И в это мгновение со скрипом, резанувшим уши, сразу все метательные машины, имена которых дочь Ярига уже успела выучить, пришли в движение. Взметнулись к утреннему небу огромные рычаги пороков, отправив в полет огромные валуны, задрались черпала катапульт, выпрямились плечи баллист[5]. Ни толстые, подобные тяжелым кольям, стрелы, ни камни, что отправились в полет из катапульт, не принесли вреда стене, отскочив от мощной кладки, но огромные валуны, каждый из которых был размером с круп крепкой лошади, все-таки оставили по себе след. Один из них выбил из кладки несколько камней, три рассыпались при ударе о грани башен, но пятый попал в линию бойниц и между двумя узкими арками, предназначенными для обороны крепости, пробил собственное отверстие, что тут же вызвало восторженные крики обслуги осадных машин. Из бойниц укрепления, до которого от первой осадной линии было не больше четверти лиги, вылетело около сотни стрел, но ни одна из них не доставила беспокойства мастерам. Для прицельного выстрела расстояние было не слишком велико, но каждого рабочего защищал надежный доспех. Раздался визгливый окрик рисского колдуна – и тут же заскрипели рычаги и вороты, заорали погонщики лошадей, чьим усилием поднимались на высоту тяжелые противовесы пороков, и вскоре новые камни полетели в сторону крепости.

– Ну что скажешь? – потерла сухие ладони Хайта. – Не воюют так хенны, но ведь и крепость перед нами не чета всем прочим! Тут ни лестница не поможет, ни башня осадная не подойдет – одна дорожка ровная, да и та под другое дело сгодится! Похоже, жатва началась, но не скоро нам с тобой урожай собирать придется, не скоро!

– А ты спешишь? – спросила Айра.

– Спешу? – Хайта замерла и, коснувшись черной ладонью черного лица, заложила за ухо седую прядь волос. – Да. Хочу, чтобы это все закончилось. В степь хочу. Хоть живой, хоть мертвой – все одно в степь. Но ты права: нынешняя забава надолго.

Хайта вздохнула и двинулась обратно к повозке. Айра осталась стоять на выступе скалы, вглядываясь в продолжающийся обстрел борских укреплений. Защитники крепости уже поняли, что их стрелы не наносят вреда осаждающим. Попытки поджечь механизмы тоже успехом не увенчались. Редкие пылающие дротики, что вонзались в скрученные друг с другом бревна, тут же гасли, сбитые мастерами орудий, прочие догорали, воткнувшись в сырые бревна низких укреплений. Сайды явно были в растерянности. Убрав мост, они даже не могли открыть ворота и сделать вылазку, чтобы порубить, сжечь деревяшки, которые медленно, почти незаметно, но начали рушить тяжелую стену, особенно в вышине, где она была не столь толста и где за двумя-тремя локтями кладки скрывались переходы, хранилища и залы, в которых сидели лучники и копейщики, смоловары и мечники – все те, кто ждал обычного штурма с лестницами и веревками, но так и не дождался.

Аилле поднялся к зениту и медленно сполз к краю неба. Через равные промежутки времени камни продолжали взлетать в темнеющее небо. Крепость уже не отвечала осаждающим. Она словно вздрагивала при каждом ударе, и точно так же вздрагивала Айра, жмурясь всякий раз, когда на плоскости укрепления появлялась очередная отметина. Дочь Ярига продолжала вздрагивать и ночью, и утром, и весь последующий месяц, к исходу которого Борка потеряла едва ли не треть высоты, а то, что осталось, зияло выщерблинами и дырами. Но по-настоящему Айра испугалась, когда пороки умолкли.

Ролла Рейду распирало от гордости. Именно ему, главе одного из богатейших скирских домов, и тысяче его лучших воинов предстояло дать первое сражение самонадеянным хеннам. Точнее, не дать сражение, а высокомерно наблюдать, как степняки будут грызть неприступные камни Борки. Ну и прореживать их число стрелами, камнями и кипящей смолой, если у серых хватит умения и решимости перебросить через глубокий ров мостки и приставить к неприступными стенам лестницы.

Тан Рейду никогда не блистал умом, но то, что он знал, он знал твердо. И самым главным его знанием было одно – никто и никогда не брал борских укреплений. Случалось, докатывались до них в прошлые столетия степные разбойники, но всякий раз уходили ни с чем. Да и что говорить, до первых бойниц стены было больше сотни локтей гладкого камня в высоту, и это если считать от среза рва, так ведь стена и уступа по рву не имела: так и опускалась в пропасть на две сотни локтей вглубь. А уж сама ширина рва в те же полсотни локтей вовсе казалась непреодолимой, тем более что подъемный мост тан приказал утянуть в крепостной двор целиком, дабы и соблазна не возникало у кочевников на него забраться. Больше того: сами ворота, выкованные лучшими кузнецами, Ролл решил не только укрепить изнутри, но так и вовсе заложить камнем на всю глубину прохода. Правда, когда в Борку прибыл конг, он долго стоял у свежей кладки, раздумывая о чем-то, наконец подозвал тана и сухо спросил:

– Выходит, только отбиваться собираешься? А ну как вылазку сделать за стену понадобится?

– Убивать со стены буду, – твердо сказал Ролл. – Камней, смолы и стрел хватит. Все равно вылазки за стену против мерзости степной не помогут. У меня тысяча на стене да прислуги и ополченцев столько же, а серых, по сведениям лазутчиков, за сотню тысяч. Да вот только нет другой дороги в Скир. Все вершины и скалы за Дажем и горы правого плеча – наши. У меня там в каждом ущелье ловушки, лучники в каждом гнезде, да и что нам будет от единиц-скалолазов? Сюда они придут. В Борку упрутся. Нет здесь другой дороги. А здесь – не пройдут. Может, и не стоило нам столько сил тратить на восстановление крепостей и поднятие стены Скира? Неужели думаешь, что понадобятся все силы?

– Могут, – процедил сквозь зубы Седд. – Хотя если проявишь доблесть…

Заморгал Ролл, да и сказал умную вещь, что редко за ним водилось: