– Нет, – покачал головой Марик. – Если мы найдем Кессаа – она уже будет решать, уходить или нет. А уж что она не просто так в Скир шла – я уверен.

– Вот у нее и спросим, – подытожил Насьта. – А пока – спать.

Беспокойным был сон друзей, который был прерван штурмом. Сквозь сон Марик услышал глухой удар, словно где-то в отдалении рухнул дом, потом еще один, а третий удар он встретил уже на ногах. Руки сами потянулись к оружию, но Насьта неожиданно покачал головой:

– Оружие, брат, мы здесь, конечно, не оставим, но что-то мне говорит, что Кессаа важнее будет, чем оборона стен Скира. Пошли-ка опять к тому деду, может быть, теперь он разговорчивее станет.

С дедом поговорить не удалось. Марик долго стучал в тяжелую дверь, пока Насьта не потащил его в обход дома. За высоким забором обнаружился уютный двор, а за невысокими, но пушистыми сосенками еще одна дверь. Марик толкнул ее и замер: в узком коридоре в луже крови лежал старик.

– Вот и поговорили, – пробормотал Марик, но Насьта толкнул его кулаком в бок:

– Тише, они еще здесь!

– Кто они? – не понял Марик и тут же получил еще один толчок.

– Все-таки баль настолько же глупее ремини, насколько короче себя называют, – прошипел Насьта. – Убийца еще в доме! Или ты следов у входа не видел?

Марик только развел руками и потянул из ножен лепесток глевии. Древко все еще оставалось в руке, но насаживать клинок Марик пока не стал: коридор был узким и не располагал к размашистым движениям. Против ожидания, в доме было тихо – только по-прежнему доносился далекий грохот. Из коридора друзья попали в зал, через высокие окна которого падал бледный свет. Марик оглянулся, но, кроме темных силуэтов снятого со стен оружия и доспехов, ничего не увидел. Помещение словно было раздето догола и вычищено от любых мелочей, напоминающих о живших в доме людях. Широкая лестница поднималась во внутренние комнаты огромного здания, узкая лестница уходила вдоль голой стены к провалу темной арки и исчезала в ней.

– Башня там? – прошептал Марик, показывая на эти ступени.

– Я тут в первый раз, – огрызнулся Насьта и вытащил из-за пояса дудку.

– Для кого представление? – удивился Марик.

– Для таких же гостей, как и мы, – усмехнулся Насьта. – А ты хочешь, чтобы я окликнул этих незнакомцев? Нет уж, я лучше поиграю, а ты смотри, парень, да не пропусти удара: думаю, наши предшественники не слишком добры, хотя ножки у них, словно у подростков.

Ремини поднес дудку к губам, и поплыла по пустым комнатам брошенного дома прозрачная мелодия.

– Что ты делаешь? – прошептал Марик. – Меня клонит в сон.

– Тихо! – Ремини отнял дудку от губ и прислушался: – Сейчас!

В тот же миг где-то высоко громкий голос произнес:

– Насьта! На них амулетов – как грибов на пнях в сыром лесу! Будь осторожен! Двое из них стрелки не хуже тебя!

– Демон меня задери! – только и произнес ремини и тут же сделал кувырок по ступеням вниз головой, непостижимым образом вытаскивая лук из чехла. Тонкая стрела пронзила дубовую ступеньку и задрожала, слово промах разозлил ее не меньше, чем стрелка.

– Тетивы не слышал, – пробормотал Насьта, притаившись за серой колонной и натягивая тетиву на собственный лук. – Ни тетивы, ни пружины. Только выдох.

Марик, прислонившийся к соседней колонне, прищелкнул к древку лезвие и вытащил из-за голенища нож.

– У тебя знакомые в Скире?

– Оказывается, да, – удивленно кивнул ремини и потянул из тула стрелу с иглой юррга.

– Для этого случая берег? – облизал верхнюю губу Марик.

– Не берег, – мотнул головой Насьта. – Просто во всякий случай оказывалось, что есть и обычная стрела, а теперь – в самый раз!

Он резко, но неслышно выпрыгнул из-за колонны и замер, оглядывая балкон, на который вела широкая лестница. Три двери, виднеющиеся за коваными перилами балкона, были закрыты. В воздухе кружились пылинки, но в холодных лучах Аилле они казались не желтыми, а серыми, как и весь дом.

– Да простит меня творец всего сущего, – пробормотал ремини и выпустил стрелу.

Она пробила крайнюю деревянную дверь так, словно та была слеплена из древесной коры, и в то же мгновение послышался вскрик и грохот упавшего тела. Где-то в отдалении возник тихий шепот, затем быстрые шаги и звон разбитого стекла.

– Пошли, – двинулся вверх по лестнице Насьта, придерживая на тетиве следующую стрелу.

В пустой комнате в луже крови лежала черная женщина. Стрела пробила ей грудь вместе с нагрудником из сыромятной кожи и вышла на пол-ладони из спины. Раскосые глаза смотрели удивленно. Изогнутый меч лежал рядом. В разбитое окно ветер задувал мелкий снег и доносил грохот штурма.

– Чая, – раздался голос за спиной Марика. – Вот уж чьей смерти я не хотела.

В дверях стояла девушка, чем-то напоминающая Кессаа, но или старше ее, или жестче – словно то, что в дочери конга было вычерчено мягкой кистью, в незнакомке уверенная рука мастера выполнила тонким резцом.

– Познакомься, Марик, – расплылся в улыбке Насьта. – Перед тобой подлинная хозяйка дома у желтого утеса. Айра, дочь Ярига!

– Ярига больше нет, ремини, – сжала губы Айра и присела над мертвой. – Насьта, снимай амулеты с нее и надевай на себя в том же порядке. Твоему другу, как мне кажется, они не нужны. Понять я этого не могу – ну да не время сейчас разбираться. А я, пожалуй, возьму себе ее меч. Тем более что он соскучился по своей подружке.

Айра расстегнула перевязь и вытащила из-за спины мертвой воительницы ножны, и тут только Марик понял, что они точь-в-точь похожи на те короткие ножны, что висели на спине его новой знакомой.

– Кессаа здесь нет, – пробормотала Айра и опустилась на пол прямо возле трупа.

– Почему? – прошептал Марик, ткнув пальцем в сторону мертвой. – Почему она не идет в Суйку?

– Зачем? – усмехнулась Айра и ударила себя по груди. – Зачем ей в Суйку, если все, что попадает в Суйку, скользит через мое сердце. Вот же короткий путь! Если бы я не сдерживала пропасть, что открылась во мне, то оледенела бы вмиг. Впрочем, мне порой даже кажется, что мое сердце уже превратилось в кусок льда.

Холодный Аилле отсчитывал последние дни великого сайдского города. Пороки, катапульты и баллисты осыпали укрепления Скира стрелами и камнями, и каждый валун, долетевший до бастионов, не только дробил древнюю кладку, но и уносил с собой несколько жизней защитников города, хотя их и так было значительно меньше осаждающих. Ответные удары оказались не столь действенны. Пороки, установленные на крышах ближних к стене зданий, перезаряжались с трудом, да и войско хеннов стояло на безопасном расстоянии, поэтому ущерб врагу был минимальный. По приказу конга копейщики и мечники ушли со стен, сели на лошадей и ждали, где прорвется неприятель, чтобы ринуться на отражение его атаки. Башни пока еще держались: в них сосредоточились лучники, но стрел почти не тратили – только молча смотрели на то, как рушатся стены великого города.

Точно так же на разрушения смотрел и Седд Креча. Скрестив руки на груди, он стоял на вершине надвратной башни и хмуро осматривал строй врага, который занял холмы в полулиге от стен. Поле перед стеной еще только ждало крови.

– Восточный участок стены едва держится, – проговорил за его спиной маг Ирунг. – Уже ночью или завтра днем он рухнет, и хенны пойдут на штурм.

– И мы применим наше последнее средство? – усмехнулся Седд Креча. – На сколько его хватит?

– Ненадолго, – пожал плечами Ирунг. – Перед стеной низина, к тому же глубокий ров ведет в сторону моря. Течень пожирает любую плоть, но ведет себя как вода – уходит на низкое место. Так что после того, как он сожрет все, до чего дотянется в первые мгновения, скатится по рву в море и, скорее всего, растает там. Зверь в Суйке все еще невсесилен, даже течень у храма Сето, оторванный от Суйки, уменьшается с каждым годом. Словно пересыхает. Но думаю, что тысяч пятнадцать хеннов мы сожжем.

– И останется не меньше шестидесяти тысяч, – скрипнул зубами Седд. – И еще тридцать тысяч вон тех молодцов, от которых не знаешь, чего ждать! – Конг ткнул пальцем в сверкающие золотом ряды риссов. – А у меня здесь, в городе, нет и тридцати тысяч воинов!