«Но чего же он так медлит? Что мешает ему избавиться от этой свидетельницы так же, как от остальных?» — инстинкт шептал комиссару, что это не все, тут есть еще какой–то момент, который он пока никак не может ухватить.

— Он ведь убил еще одну девушку, — вдруг сказала Маргарет. Натан вздрогнул и очнулся от раздумий. Племянница пристально смотрела на него и была матово–бледной. — Уже третью. А ты еще сомневаешься?

[1] Пылающий (илар.)

Ночь на 24 февраля

— Мама убьет нас, если узнает, — сказала Маргарет.

— Не волнуйся, — фыркнула ведьма, — тебя раньше прикончит полоумный маньяк.

— Значит, мама расправится с уцелевшими.

Карета остановилась. Девушка опасливо выглянула в оконце, чуть–чуть отодвинув шторку. Пара фонарей по обе стороны упряжки осветила низенький домик в полтора этажа на окраине Блэкуита. Все окна, кроме одного, были забиты досками. Ведьма принюхалась, как собака.

— Пошли, — отрывисто приказала она, распахнула дверцу и сбросила лесенку. Детектив Бирн спрыгнул с козел и подал Маргарет руку. Девушка нервно улыбнулась ему и осторожно сползла по лесенке на землю.

«Если он за мной не придет, — подумалось мисс Шеридан, — я, по крайней мере, проведу ночь в компании настоящей ведьмы».

Как увлекательно–то! Маргарет сжала постукивающие зубы, Бирн пробормотал что–то успокаивающее, держа наготове револьвер. Джен осмотрела единственную комнату на первом этаже, и по ее кивку Бирн впустил девшку в дом. Едва она переступила порог, как детектив захлопнул дверь. Засовы изнутри и снаружи с лязгом вошли в пазы. Мисс Шеридан провела пальцем по засову: брус и скобы были расписаны мерцающими светло–зелеными узорами, которые, как живые, поползли по двери, расцветая сложными переплетениями. Маргарет восторженно охнула.

— Это тебе не над компаньонками издеваться, — усмехнулась ведьма. — Это настоящая магия.

— Я просто такого еще не проходила! — возмутилась девушка, хотя с какой стати ей оправдываться перед каким–то дворецким. — Я тоже когда–нибудь так смогу!

— Не сможешь, — презрительно сказала Джен. — Мистер Лонгсдейл — не такой, как вы, людишки.

— А какой?

Ведьма не ответила. Она остановилась перед небольшим очагом и щелкнула пальцами. Вспыхнул огонь, уютно затрещали дрова, и комната озарилась мягким домашним светом. Маргарет завистливо посопела. Джен пинком подтолкнула к ней кресло.

— Сядь и не отсвечивай. Надеюсь, ты не описаешься от страха.

— Не дождешься, — холодно ответила мисс Шеридан, опускаясь на краешек сиденья. — Мне не семь лет.

— А сколько?

— Семнадцать.

— Врешь! — недоверчиво вскричала ведьма и вылупилась на девушку, как на чудо света.

— Семнадцать, — раздраженно повторила Маргарет. — Что тут такого?

— Да ты же еще вообще младенец! Как ты можешь так выглядеть в семнадцать лет?!

— Мы, люди, в семнадцать уже выглядим нормально, в отличие от… — девушка смолкла, поразмыслила секунду и вкрадчиво спросила: — А тебе сколько лет? А мистеру Лонгсдейлу? Давно ты ему служишь?

— Я ему не служу!

— Да? А что же ты, по–твоему, сейчас делаешь?

Ведьма наклонилась к ней и прошипела:

— Сиди молча, самочка, не то превращу в лягушку!

— А ты можешь? — встрепенулась Маргарет. — Нет, правда можешь?

Джен озадаченно на нее покосилась, пробормотала «Вот же полоумная!» и отступила к окну.

Очаг весело пылал, и в комнате постепенно теплело. Маргарет сняла муфточку, шляпку, расстегнула пальто и сбросила его на спинку кресла, тихо чихнула от пыли. Обиднее всего будет просидеть в этой развалине до утра, потому что никто не придет. За разговором с ведьмой она не услышала, как уехал детектив Бирн. Маргарет никто ничего не говорил с тех пор, как дядя взялся за дело — на тот случай, если маньяк умеет читать мысли. Девушка нервно переплела пальцы. Вообще–то полная неизвестность пугала ее еще больше, чем сумашедший убийца.

— Каково это — быть ведьмой? — спросила Маргарет.

— Что значит — каково? — резко ответила Джен, сверкнув на нее оранжевым блеском в глазах. — Я такой родилась!

— И… и как это? Ну, быть такой… — девушка поискала слово. — Такой… самостоятельной.

— Неплохо. Мне нравится.

«Ага, — с тоской подумала мисс Шеридан, — ходишь куда хочешь, делаешь что хочешь, и никто тебе не указ».

Жизнь очень несправедлива!

— Почему Энджел говорит, что у вас нет души?

— Потому что нет, — сквозь зубы процедила Джен.

— Но в чем разница? Вот, допустим, у меня она есть. И что?

— И ничего. Пока не потеряешь — не поймешь.

Маргарет заинтересованно посмотрела на ведьму. Определенно, это ее задевает. Но почему? Разве она не сильнее человека во всех отношениях? Владеет магией, живет наверняка дольше, всякие твари ей не страшны… в чем тогда дело?

— Что, завидно? — с усмешкой спросила Джен.

— Да, — тихо сказала Маргарет. — Будь я ведьмой, я бы разорвала этого гада в клочья. Сама!

Ведьма снова наклонилась к ней — так низко, что поля ее шляпы бросили тень на лицо Маргарет, долго смотрела ей в лицо совершенно черными глазами и наконец сказала:

— Ну, когда–нибудь, лет через двадцать, если будешь прилежно учиться…

— Хотела бы я быть ведьмой, — прошептала Маргарет.

— Ага, вот с этого они все и начинают, все эти ваши Душители и маньяки. Вс–то им хочется заполучить то, чего вам, людишкам, от природы не положено. Спроси–как у своего ангела, как он стал…

Вдруг Джен замолкла и напряженно замерла. Маргарет оцепенела, вмиг покрывшись холодной испариной. Ведьма повернулась к окну и положила ладонь на пристегнутую к бедру кобуру с револьвером. Ее сюртук распахнулся, и под ним обнаружилась такая плоская мускулистая фигура, что в темноте ведьму и без иллюзий можно было спутать с парнем.

Джен прижалась к стене у окна и чуть–чуть приоткрыла ставень. Маргарет перестала дышать. Снаружи потянуло холодным воздухом, донесся звук размеренных шагов. Ведьма вытащила револьвер и чем–то в нем щелкнула. Шаги замерли. Мисс Шеридан встала и прижала к груди медальон. Сердце тяжело бухало в груди, как колокол.

«Выходи», — вдруг прозвучало в ее голове. Он больше не принуждал ее. Голос просто звучал в ее мозгу, возникая ниоткуда. — «Выходи».

— Он просит меня выйти, — сказала Маргарет.

— Стой где стоишь, — процедила ведьма и дулом револьвера еще немного приоткрыла створку. В темноте снаружи девушка ничего не видела.

— Там двое, — сказала Джен. — Низкорослые и довольно тощие. Это люди.

«Выходи», — потребовал голос.

— Не выйду, — прошептала Маргарет, прижимая к груди медальон. Сердце так часто колотилось, что дышать было трудно; края медальона врезались в кожу.

«Выходи или они умрут».

— Никто не умрет. Здесь нет никого, кроме меня.

«Посмотри в окно».

— Еще чего!

«Освети их. Ты увидишь».

— Освети их… — повторила Маргарет. — Освети тех, кто снаружи!

— Недурная мысль, — кивнула Джен. За окном вспыхнул огненный шар, и озарил двоих: мальчика лет двенадцати и девушку, которой было пятнадцать или шестнадцать.

«Выходи», — повторил голос; Маргарет почудилось, что он стал глуше и отдаленнее. Мальчик поднял руку: огонь блеснул на лезвии ножа. Маргарет испуганно вскрикнула, и вдруг мальчик всадил нож в бок девушки. Она покачнулась, но осталась стоять, а он бил ее ножом механически, как заводная кукла.

— Нет! — Маргарет метнулась к окну. — Прекрати!

Джен перехватила ее одной рукой и прижала к себе; дуло револьвера уставилось в лоб мальчишке.

«Выходи или…»

— Motus! — взвизгнула мисс Шеридан и ткнула пальцем в мальчика. Невидимый кулак ударил его в грудь и отшвырнул ярдов на пять. Мальчишка ударился об остатки изгороди и выронил нож. Тот, потяжелевший от крови, утонул в рыхлом сугробе.

«Выходи», — прошелестел голос. Девушка тоже подняла руку, в которой сжимала кусок стекла. Она пошатывалась и дрожала, и потому первая полоса вдоль горла осталась неглубокой царапиной.