— Ad somnum!

Крики оборвались. Маргарет, дрожа, отползла от этих троих подальше и наконец подняла глаза на консультанта. Он постоял посреди коридора, поглаживая холку пса, переступил через тела и подхватил девушку на руки. Поднял ее так высоко, что она смотрела на него сверху вниз, прямо в глаза — ярко–голубые, мерцающие, печальные и… и девушка увидела что–то еще, от чего к горлу вдруг подступил комок. Она притронулась к его лицу, обвила руками шею Лонгсдейла, коснулась его волос, густых и мягких.

— Маргарет, — с нежностью сказал Лонгсдейл, опустил девушку ниже, словно нянчил, как ребенка, и поцеловал. Он вышел коротким, этот поцелуй: Маргарет лишь успела почувствовать тепло его губ и как его руки крепче смыкаются вокруг нее. А потом он поставил ее на пол, не сводя с нее глаз. Любящее и мягкое выражение его лица вдруг сменилось напряженным: зрачки расширились, губы сжались, скулы и челюсть окаменели, будто Лонгсдейл боролся сам с собой, пытаясь уцепиться за ускользающее нечто. Его лицо помертвело, он медленно сморгнул и непонимающе уставился на девушку. Маргарет замерла, с трудом осознавая это внезапное превращение. Лонгсдейл немного отстранил ее, хотя и по–прежнему поддерживал, обвел взглядом место побоища и проронил:

— А! Неплохо.

Лицо, и голос, и тон — все переменилось, и если бы на губах еще не было горячо, она бы ни за что не поверила…

— Пойдемте, — деловито сказал консультант. — Вас следует отправить в безопасное место.

Девушка беспомощно оглянулась на пса. Он смотрел на нее с глубокой человеческой тоской.

Бреннон расстелил на столе управляющего карту Блэкуита. Редферн хищно нацелился на нее с амулетом в руке. Глаза пиромана горели, ноздри трепетали, губы приоткрылись в полуоскале, обнажив белые зубы. Комиссар уже видел похожее выражение на другом лице — когда из–под личины Лонгсдейла вырывался тот человек.

«Или мне это мерещится из–за того, что сказала Джен насчет их родства», — нахмурился Бреннон. Однако, если пироман назвал ему настоящее имя, то имеет смысл копнуть в этом направлении поглубже. Но попозже.

Пироман протянул руку над картой и забормотал заклинание на неведомом Натану языке. Амулет–лодочка мерно покачивался туда–сюда; краем глаза комиссар заметил, что полицейские у входа перекрестились, а один даже сложил шиш и показал спине Редферна. На Бреннона накатило глухое раздражение. Сколько можно?! Он же привык!

Монотонный бубнеж кончился. Редферн застыл, прикрыв глаза. Амулет по–прежнему качался, пока в зеленом кристалле не зародилась бледная искра. Она разгорелась в огонек, заполнивший весь кристалл изнутри. Амулет замер, натянув цепочку. Лодочка клюнула носом вниз, цепочка струйкой заскользила между пальцев Энджела. Амулет описал несколько широких кругов над картой и, проложив дугу от Кинтагела до центра, вильнул к парку, упала и заметался вокруг него. Редферн выпустил цепочку, и амулет заехал на зеленый квадрат целиком.

— Точнее не будет, — уверил пироман. — Только если подберемся поближе.

Бреннон уперся обеими руками в карту и навис над большим квадратом парка.

— А на улице вы возьмете след?

— Конечно, — с раздражением ответил Редферн. — Иначе на кой черт его вообще делать? — он убрал амулет в карман и обвел пальцем парк: — Есть план этого места? Что там внутри?

Комиссар задумался. Планы парка где–то в изобилии добыл Лонгсдейл, но как попасть в его дом без Джен?

— Что он там, черт возьми, забыл? — пробормотал пироман, выглянул в окно. — Уже смеркается, но все равно — не станет же он устраивать ритуалы на глазах у публики?

— Публика необязательна, — вдруг сказал Натан. — В парке есть всякие беседки, павильоны, эти, как их… ротонды. Ладно, нечего рассиживаться, — встрепенулся комиссар и устремился к двери, на ходу выкликая: — Келли! Бирн! Маньяка засекли около парка. Я туда, со мной десять добровольцев! А вы? — он обернулся на пиромана. — Ждете фанфар и шелковых ковров под ноги?

— Привычка командовать неистребима, — хмыкнул Редферн и проскользнул мимо комиссара к крыльцу. Детектив Бирн выбежал из квартиры Стилтона и свесился через перила, встревоженно уставив единственный глаз на Бреннона:

— Вы поедете без меня, сэр? С этим?

«Этот» молча пробуравил детектива немигающим, как у змеи, взглядом.

— И еще с десятью добровольцами, — напомнил Бреннон. — Закончи с квартирой, допроси соседей и карауль здесь — напуганная птичка может полететь к гнездышку. Пошли кого–нибудь к Бройду доложиться.

— Сэр, но вы уверены… Маньяк же… вдруг он на вас бросится?

— Не бойтесь, — ядовито сказал Редферн. — Я буду рядом! — и гордо удалился, оставив входную дверь нараспашку. Бреннон поспешил следом и поймал пиромана за руку как раз тогда, когда тот уже угнездился в своем экипаже.

— Я с вами, — невозмутимо сообщил Натан в ответ на грозный, негодующий взор. Пироман прошипел явную нецензурщину на чужом языке и хлестнул коней. Лошади испустили визгливое ржание, больше похожее на воющий вопль, и рванули вперед так стремительно, что Бреннон инстинктивно вцепился в сиденье.

Не обращая внимания на пешеходов, Редферн гнал прямиком к парку, только ветер в ушах свистел, а полицейская карета безнадежно отстала еще в начале Розмонт–род. Натан практически на лету пытался сообразить, сколько сейчас рабов может быть в подчинении у маньяка. Чтобы перетащить Лонгсдейла и его пса из Кинтагела в парк нужно минимум двое, потому что один надорвется на переноске тел из церкви в повозку. Но есть ли еще и третий, чтобы караулить Маргарет?

— Сможете его обезвредить?! — крикнул комиссар, стараясь не думать о том, что будет, если маньяк захватит Редферна. Пироман в ответ отбросил полу пальто, показав кобуру на бедре.

— Не насмерть!

— Посмотрим! — отозвался наставник племянницы, но его глаза так дико и предвкушающе вспыхнули, что Натан понял — ему и повод не нужен.

Перед ними мелькнула серая стена парка, затем показались закрытые чугунные ворота. Комиссар едва успел прикинуть, пройдет ли в них экипаж и где взять ключи, как Редферн что–то рявкнул, и ворота снесло, будто кружевную занавеску. Лошади, не сбавляя хода, ворвались в парк.

— Держите! — пироман сунул Бреннону амулет: лодочка дергалась, как сумасшедшая, тыкая зеленым кристаллом куда–то влево.

— Левей!

Экипаж накренился при резком повороте, и Редферн натянул поводья, заставив лошадей сбавить скорость. Они проскочили мимо пары мраморных девиц (что–то там символизирующих), и Натан попытался сообразить, куда их несет. Впереди стелилась какая–то аллея, широкая, с фонарями, скамеечками и фигурно подстриженными кустами. Амулет натянул цепочку, тыча прямо в кусты.

— Еще левее! — просипел комиссар и невольно зажмурился, когда лошади ломанулись в заросли.

— In ignis! — крикнул Редферн; кусты полыхнули и рассыпались пеплом и угольками под натиском гнедой пары. Экипаж знатно подбросило на бордюре.

— Прямо! Немного левей, — скомандовал комиссар. Снег брызнул из–под копыт, и Бреннону подумалось, что на такую порчу газона, кустов и паркового имущества не хватит его зарплаты и за полгода.

Они пронеслись по газону между двумя рядами величавых корабельных сосен, а потом амулет велел им выбраться на дорожку и гнать направо. К счастью, вспомнил Бреннон, после третьего трупа дирекция парка додумалась закрыть его для посетителей, потому что Редферн не обращал внимания на то, что поворачивалось под копыта кельпи. Скамейки, фонари, кусты и клумбы слились в один размытый фон.

— Спокойней! — прикрикнул на пиромана Натан. — Мы слишком оторвались от моих людей!

— Можете спрыгнуть!

Но все же Редферн слегка натянул поводья, дикое мелькание малость замедлилось, и вскоре комиссар понял, что амулет завел их в старый парк. Здесь иногда сутками не появлялся никто, кроме смотрителей. Дорожки никто не чистил, кусты не стриг, и чем дальше, тем больше парк напоминал лес. Люди не любили бывать здесь, потому что когда–то это место было частью владений имперского губернатора — садом вокруг его павильона для балов.