— Не стой столбом! — рявкнули справа. Хант ушел боком в сторону и повернул голову: аббат Бэннан, без устали орудуя мечом, расшвыривал врагов, как пустые бочонки. Поэтому те, кто был поумнее, близко старались его не подпускать. — Пригнись, "подарок"! Даллан тебя чуть не зашиб…

— Кто?.. — брякнул пират, но все же пригнулся. И вовремя — мимо его лица со свистом пронесся обитый железом наконечник тяжелого посоха. Пронесся — и с чавкающим хрустом проломил башку не успевшему отскочить бандиту. Десмонд округлил глаза — что могучий монах был незрячим, он понял давно, как и то, что аскеты Скеллига безобидными агнцами Божьми по определению не являлись… Но вот чтобы даже так?

— Снимаю шляпу, аббат! — фыркнул капитан, отражая чей-то рубящий удар. — Знали, кого с собой брать… Одного понять не могу — где вы таких мастеров откопали?!

— Где взял — там уже нет, — усмехнулся в бороду отец Бэннан. — Джералд! Осторожнее!..

— Я его прикрою, отче, — крепыш Алби, вынырнув из-за спин дерущихся, бросился на помощь товарищу. Булава мелькала в его мозолистых пальцах не хуже, чем посох брата Даллана. И доставалось от нее разбойникам пускай не всегда метко, зато каждый раз — от души. — Братцы, расступи-и-ись!.. Я иду-у-у!

— Вот разошелся же!.. — проронил брат Филип. — Хорошо, не дубину дали, как просил… Кевин, помоги! Кевин?..

Брат Колум, втянув голову в плечи, мертвой хваткой вцепился в Галена. Мальчишка, глядя на то, что творилось кругом, в бой уже не рвался… Как ни хотел бы он помочь общине, но понимал, что толку от него сейчас совершенно никакого.

— Кевин! — разом охрипший голос брата Филипа заставил летописца обернуться. И тут же зажмуриться — потерянный кашевар лежал ничком на траве, неестественно вывернув правую руку. В спине у него торчал меч. А обладатель этого меча, совсем по-звериному скалясь, уже выдергивал оружие из тела поверженного брата Кевина, чтобы снова… "Ох, Господи! — Колума затрясло. — Да что же это делается?!" Летописец обхватил свободной рукой голову мальчика и прижал ее к своей груди. Разбойник, окинув взглядом замерших монаха и послушника, криво ухмыльнулся — и зашагал в их сторону.

— Брат Колум! — глухо донеслось из складок одеяния. — Что случилось? Мне нечем дышать!..

— Тихо, дитя мое, тихо, — как в бреду, забормотал монах, пятясь назад. — Тебе не стоит этого видеть.

— Видеть — что?.. — мальчишка вырвался из тесных объятий летописца, поднял голову и ахнул:- Брат Кевин?.. Его…

— И его, — издевательски передразнил бандит, поигрывая мечом, — и тебя, и этого толстопузика — всех прямиком к господу вашему отправим! Не трясись, старик… Это будет быстро, я сегодня добрый.

Летописец почувствовал, как сердце его бухнулось в пятки. Глумливо скалящийся разбойник, его окровавленный меч, царящее вокруг безумие, наполненное криками боли и лязгом стали — все вдруг смешалось, завертелось, взорвалось, мелкими песчинками рассеяв железные оковы страха. Бояться больше было нечего… Брат Колум, за неимением другого оружия сорвав с шеи массивный деревянный крест, заслонил собой Галена и шагнул навстречу убийце:

— Изыди, дьявол в человечьем облике!.. — возопил летописец, потрясая своим крестом перед самым носом опешившего разбойника. — Изыди! Не то, да простит меня Господь, я тебя сей же секунд прокляну на веки вечные!

Гален, широко раскрыв глаза, посмотрел на кругленького монаха, бойцовым петухом наскакивающего на своего противника, и снова ахнул — из-под длинного плаща брата Колума выскользнул маленький резной сундучок. Выскользнул — и ткнулся острым углом в землю.

— Господи Исусе!.. — выдохнул послушник, бросаясь вперед. Он прекрасно понял, что сейчас лежало в траве, и насколько оно было ценно… Разбойник, поверх головы летописца глянув в ту сторону, увидел маневр паренька и хищно осклабился:

— Так вот оно где!.. Куцый, Хромой! Бегом сюда! Хватайте мальчишку!.. А я пока с этим разберусь…

— Рискни, безбожник! — в припадке священной ярости выкрикнул монах. И, подпрыгнув вверх, от всей души засветил бандиту крестом промеж глаз. Тот тоненько, по-собачьи, взвизгнул, выронил меч и схватился за лицо обеими руками… Брат Колум изумленно моргнул. И, победно сверкнув глазами, воздел к небу руку с зажатым в пальцах распятием:

— С нами Господь, братья!..

— …а наше оружие — божье слово и смирение?.. — раздался позади монаха чей-то насмешливый, слегка запыхавшийся голос. — Браво, святой отец! Вы только того… кое о чем еще не позабудьте в пылу сражения!..

— Что? Где? Кто?.. — подпрыгнув от неожиданности, забормотал монах. И, быстро обернувшись, увидел перед собой стройного мужчину в коричневой рясе священника. Серые глаза незнакомца улыбались, левая рука стискивала плечо бледного, как полотно, Галена, а правая крепко держала короткий меч.

— Оставь его в покое, ты!.. — дернулся брат Колум, снова занося над головой крест, но странный монах только фыркнул:

— Приберегите божий гнев для них, братец, — он кивнул в сторону приближающейся парочки бандитов, что спешили на зов своего раненого товарища. — Тем более, что мне ваше "оружие" ничем, страшнее занозы, не грозит… А вот оборотню, даже в людском обличье — и даже днем! — оно придется ой, как не по вкусу! Впрочем, вы только что сами имели счастье в этом убедиться…

— Об… об… оборотни?! — вытаращил глаза летописец. Человек в коричневой рясе кивнул:

— Именно. Причем все. Не беспокойтесь о мальчике, я присмотрю за ним… И за Сокровищем тоже.

— Но…

— Крушите головы, брат мой! — ухмыльнулся незнакомец, с уважением глядя на крест, что стискивал в пальцах монах. — У вас это дивно выходит!.. А мы уж по старинке… доброй сталью… — он взмахнул мечом, отражая выпад то ли Хромого, то ли Куцего, — да по шеям!.. Парень, ты что стоишь, глаза закатываешь? Давай, помогай… Сунь руку мне за голенище. Нож нащупал?.. Молодец… Вон взрослый какой, хватит за чужими спинами отсиживаться! Сунутся — бей под коленку. Или по сухожилиям меть, тоже дело полезное… У-уй! Да ты что ж творишь, крысеныш?!

Брат Колум едва распятье из рук не выронил:

— Гален?!

— Я спасу Сокровище, братец!.. — звонко выкрикнул мальчишка, и, прижимая к груди сундук, рванул в сторону леса. Человек в коричневой рясе, морщась от боли, одним движением выдернул из ноги короткий нож:

— За ним! Быстро! Я прикрою… — он, шагнув вперед, преградил дорогу двум дернувшимся было следом за пареньком бандитам. — Э, нет, ребята. Дальше без вас!..

Брат Колум, позабыв обо всем, припустил по холму, вопя на бегу:

— Гален! Гален, остановись, неразумное ты дитя!.. Куда ты?! Стой! Сто-о-ой!

Послушник даже скорость не снизил. Зато на душераздирающие вопли летописца обернулись все остальные — и монахи, и разбойники… Аббат, поняв, что происходит, свирепо раздул ноздри:

— Гален! Не смей!!

— Что… — обернулся рубящийся тут же Алби. Румянец схлынул с его лица:- Гален! Нет!.. Вернись!

— Я догоню! — коротко выдохнул Джералд. Глаза его дико сверкнули. Отец Бэннан нахмурился:

— Не на… Джералд! Стоять! Там брат Колум и… Кто это?

— Не знаю, — мотнул головой дворянин, мельком обернувшись. На его лице появилась все та же необъяснимая улыбка:- И знаете что аббат? Мне это уже без разницы…

Он сорвался с места.

— Джерри?!

— Джералд, вернись!..

— Сундук! — крикнул кто-то из оставшихся разбойников. — Он у мальчишки! Хватайте сундук!..

Алби одним движением заткнул за пояс булаву:

— Джерри!.. Гален, держись, я иду!

— Патрик! — львиный рык аббата согнал с верхушки сосны стаю галок. — За ними! Это не стоит того, чтобы…

— Ошибаетесь, святой отец, — раздалось по правую руку Бэннана, — очень даже стоит!.. Чарли! Лови коня и за мно-о-ой!..

— Пираты… — презрительно скривился аббат, наблюдая, как человек с изуродованным лицом, взлетев на лошадь, вонзает шпоры ей в бока. — Мда. Августин никогда не разбирался в людях…

— А вы? — почему-то с сомнением пробасил из-за его плеча голос брата Даллана. Отец Бэннан медленно пожал плечами: