— Никем мы не прикидывались! И не монахи мы вовсе…

— А кто? — удивилась девушка.

— Послушники, — жалобно сказал высокий. Несмотря на рост, он оказался самым младшим из троицы. — Из монахов на Скеллиге только брат Августин остался…

— А остальные куда делись? — ляпнула Нэрис. Чарли насупил брови:

— Тебе какая разница, кто куда делся?.. — он перевел взгляд на снова затрясшихся послушников:- Признавайтесь, подлецы, мазью его уже мазали?!

— К-какой мазью?..

— А такой! Вонючей, как труповозка, вот какой!

— Ничем не мазали, — открестился лысый. — Мы вообще пока не начинали, брата Августина ждем. Мы ведь не лекари, у брата Эдриана на подхвате были. Боязно самим-то! Брат Августин, конечно, тоже не врачеватель, но с ним все одно как-то спокойнее…

— А он не идет, — добавил высокий юноша. — А у нас иголок маленьких нету… А большой несподручно, лицо-то!..

— У меня есть маленькие иглы, — сказала Нэрис, и, по привычке схватившись за пояс, дернула плечом:- Ах, господи, они же в кармашке на платье были! А платье какие-то паломницы забрали на просушку…

— Я сейчас принесу! — с готовностью выпалил молодой послушник. — Я мигом, госпожа!

Нэрис вопросительно посмотрела на сопящего медведем Чарли. Пират чертыхнулся и опустил нож:

— Иди, хрен с тобой. Да поживее!

Тот обрадовано кивнул и испарился. Кажется, он сейчас был готов бежать за чем угодно и куда угодно — лишь бы подальше от страшного гостя… Девушка опустилась на колени возле тела Десмонда Ханта. Наклонилась, нахмурилась и сказала отрывисто:

— Слишком темно! Одной свечи не хватит.

Старый пират повелительно шевельнул кустистой бровью — и низенький упитанный послушник со всех ног бросился за свечами… Оставшийся склонил голову:

— А что делать мне?

— Помогать, — ответила Нэрис. — Брат Августин, сдается мне, нескоро появится. Вы его тщательно осмотрели, ммм…

— Амос, — подсказал высокий. — Меня Амос зовут, госпожа. Осмотрели хорошенько, вроде ничего смертельного. Только нос сломан и синяк на голове огромный, вот здесь… видите?

— Да, — она приблизила единственную свечу к голове капитана. — О, господи! Это даже не лицо, это ужас какой-то!..

— Угу, знатно располосовало… — протянул из-за ее спины Чарли. — Ну да видал я и похуже. Чай, не баба, красота ему ни к чему!..

— Все равно жалко, — честно сказала Нэрис, вспомнив правильные черты смуглого лица Ханта. — И я совсем не уверена, что смогу хоть как-то исправить… Раньше не приходилось.

— Ты, главное, нос ему на место поставь, — отозвался "рваное ухо". — Черт с ней, с мордой уж…

— Само собой, — она кивнула и закатала рукава. — Дайте мне фляжку из узелка, Чарли!.. О, свечи. Наконец-то. Встаньте у изголовья, пожалуйста… Ага, вот так хорошо.

— Я принес иголки! — донесся голос от порога. — Только нитки вот… толстоваты, нет?

— Нитки тут не подойдут, — вздохнула девушка. И, подумав, распустила волосы. — Кожа на лице уж больно тонкая. Ай!..

— Ты чего себе волосья дергаешь? — моргнул Чарли.

— Они длинные, — невнятно пояснила она, вдевая в крохотное игольное ушко собственный волос. Собралась, сделала глубокий вдох, потом резко выдохнула… Ивар, когда хотел успокоиться и сосредоточиться, всегда так делал. Значит, помогает.

— Молитву прочтите, что ли, — буркнул пират, подняв глаза на замерших у тюфяка послушников. — Всяко нелишне будет…

"Это уж точно", — подумала девушка. И склонилась над изуродованным лицом капитана.

Солнце неспешно опускалось за горизонт, окрашивая море багряным золотом. Нэрис смотрела на всю эту красоту уже без эмоций — она слишком устала. Болели глаза, болела спина, подергивались исколотые иголкой пальцы… "Не знаю, что получилось, — думала она, опускаясь на вросшее в землю бревно у стены каменного "улья", — но будем надеяться на лучшее. Плохо, что он в сознание не приходит! И кровоподтек во всю голову… Кость не пробита, но такие удары обычно ничем хорошим не заканчиваются". Девушка с наслаждением откинулась на прохладный камень и сложила натруженные руки на коленях. Перед глазами прыгали черные мушки. Она прикрыла веки и принялась массировать затекшую шею.

— Ну, ты это… сама как? — спросил чей-то голос.

— Ничего, — ответила Нэрис, узнав Чарли. — Только пить очень хочется.

— И жрать, — согласно прогудел разбойник. — Щас пошуршу, может, раздобуду чего-нибудь… Голова не болит?

— Нет, — удивилась она, открывая глаза, — а что, должна?

— Ну, ты ж цельный клок из косы выдернула! — со смешком пояснил он. Она молча улыбнулась. Помолчали.

— Как тебя кличут-то? — вдруг спросил Чарли. — А то привыкну "бабой" звать, мне потом кэп, когда очухается, второе ухо оборвет. Достал со своим благородным воспитанием…

— Нэрис, — снова улыбнулась она. По смущенной физиономии старого пирата было видно, что дело тут не в капитанской строгости, но сам Чарли ни за что в этом не признается. "Ну и пускай, — она зевнула, — хоть по имени будет звать, и то хорошо. Уф-ф, спины совсем не чувствую!.. Полежать бы…"

— Ты это, — снова подал голос пират, сунув ей что-то в руки, — вот, подложи под спину-то, что ли. Камень холодный…

— Спасибо, — растроганная этой неуклюжей заботой, Нэрис опустила глаза:- Ряса?.. Вы где ее взяли, Чарли?

— Да там… висела, — неопределенно махнул рукой он. — Подумал — вдруг пригодится? А чего?.. Они ж аскеты, им не привыкать!

Девушка фыркнула. Потом подумала и, скатав рясу валиком, пристроила себе под спину. Да, так гораздо приятнее… Ну и пускай она немножко ворованная. "Мы же вернем, — подумала Нэрис. — Как уходить соберемся — так и вернем… Правда, вот куда уходить, и как?.. Скеллиг-Майкл — остров. Лодку-то, пожалуй, найти можно будет — ведь попадают же сюда как-то паломники!.. И до большой земли нас доставить упросим… А дальше? Чтобы домой вернуться, корабль нужен. И за место на нем надо платить. А у меня ни монетки. И кольцо на дне моря осталось… Хотя — что я тут голову ломаю?! Я к пиратам в спутники не напрашивалась — так вот пусть у них теперь голова и болит!.."

Она вздохнула — вот про голову точно. Она у капитана Ханта болеть будет теперь очень долго! Сотрясение же… А пока лицо заживет, пока гематома сойдет, пока он на ноги встать сможет… Бог знает, сколько пройдет времени!.. Девушка вспомнила о муже и впервые порадовалась, что он далеко и от него никаких вестей — значит, и о том, что с ней случилось, он до поры до времени не узнает. А там, глядишь, удастся договориться с капитаном, чтоб вернул ее родным поскорее! В конце концов, это в его же интересах.

Девушка зевнула, прикрыв рот ладошкой. Слипающимися глазами посмотрела на купающееся в воде солнце и пробормотала:

— Скеллиг-Майкл… Я слышала, что монахи живут здесь уже не одну сотню лет. И даже норманнские набеги на остров их отсюда выжить не в состоянии…

— Норманнские набеги? — пренебрежительно хмыкнул пират, окинув взглядом неприютные уступы Скеллига. — Да на кой северянам эта кучка камней? Тут и брать-то нечего! Чайки, рясы да тюфяки соломенные…

— Ну, значит, все-таки есть что брать, — задумчиво сказала девушка. — Раз они сюда дважды в год лезут? Папа рассказывал… Только вот знаете, Чарли, мне другое странно! Община на Скеллиг-Майкл существует почти четыре века. И монахи никогда — ну ни разочка за все это время! — не покидали утес. А тут вдруг взяли, все бросили — и исчезли… И брат Августин какой-то странный. И мазь эта, будь она неладна… Но все-таки не это главное! Я понять не могу — вроде ни норманнов, ни другой какой угрозы сейчас нет, паломников полон остров, все тихо да мирно… Так почему же ушли монахи?.. Почему?

Аббат Бэннан перебросил свой мешок с левого плеча на правое, вытер ладонью мокрый лоб и остановился. Оглянулся на плетущуюся за ним следом вереницу монахов: