Пират молчал, раздумывая над ее словами. Нэрис вздохнула и добавила:

— Я, конечно, не могу ничего гарантировать. Но если вы, сэр, решите просто от меня избавиться, вы точно от этого ничего не выиграете. А так…

— …есть вероятность отхватить солидный куш, — закончил за нее Хант. — Что ж, леди… МакЛайон, хорошо. Я подумаю над вашим предложением. А что касается миляги Чарли…

— Вы ведь меня ему не отдадите?!

— А я и не собирался, — ухмыльнулся капитан, переступая через порог. — Слишком жирно будет… Утрите слезы, леди. И сидите тихо. У нас на хвосте королевская эскадра, и в любом случае — сначала надо разобраться с ней.

Дверь каюты закрылась. В замке зашуршал ключ, по лесенке наверх прогрохотали шаги. Ушел. И, кажется, все-таки ей поверил. По крайней мере, Нэрис очень хотелось на это надеяться… Она сделала шаг от двери и ойкнула — под сапожком что-то захрустело. Девушка приподняла подол — на полу каюты валялся какой-то смятый шарик. Какая-то бумага… Леди МакЛайон наклонилась и подобрала находку. Развернула скомканный лист, пробежала его глазами и оглянулась на дверь, за которой только что скрылся Десмонд Хант. Сверху донесся его зычный голос:

— Лево руля! Поставить парус по ветру! Погода нам на руку… Чарли, круче к ветру! Идем по ряби!.. Курс на Шотландию!

— Есть, кэп!

Корабль натужно заскрипел и резко накренился в сторону. Девушка ухватилась за деревянный косяк, чтобы не упасть, и перевела взгляд на письмо. Значит, это и есть ответ Десмонду Ханту от адмирала… "Только навряд ли лорд Кэвендиш стал бы изъясняться в подобных выражениях, — сама себе сказала Нэрис. — И вряд ли он вот так запросто выдал бы меня пиратам… Голову даю на отсечение — сэр Дэвид прекрасно понял, кто я такая, не смотря на фамилию Гордон. И он благородный человек, что бы там не говорил про него капитан… Это письмо написал не адмирал. И очень сомневаюсь, что он вообще в курсе относительно его содержания!" Леди МакЛайон сдвинула брови и, медленно сложив листочек вчетверо, сунула его в мешочек на поясе.

Выскочивший на шум из своей каюты лорд Кэвендиш только ахнул: "Альбатрос" стремительно исчезал из поля зрения.

— Что происходит?! — опешил адмирал. — Ральф?..

— Откуда мне знать? — пожал плечами первый помощник, выныривая из тумана, рваными клочьями окутывавшего палубу. — Дэвид, я вообще не понял, что это было! Сначала он сам берет заложников, выдвигает тебе ультиматум, а после, даже не дождавшись окончательного ответа, дает деру!.. Этот головорез никогда не отличался здравомыслием…

— Здравомыслием — да, — нахмурился сэр Дэвид. — Но где элементарная логика?.. Он не получил того, что хотел. Просто развернулся и сбежал. Я не понимаю!

— Я тоже, — развел руками Оуэн. — Но одно предположение у меня есть… Что, если у Ханта и вовсе не было никакой заложницы? Нам ведь ее так и не показали!

— Чушь, — сказал адмирал, впрочем, с долей неуверенности. — При обмене ему бы все равно пришлось это сделать. Хант не настолько самонадеян. Черт побери, я совершенно ничего не понимаю! Но тем не менее… Гарольд, Альфред — поднять паруса!

— Дэвид, что ты делаешь?!

— То, что должен, — отрубил адмирал, суровея. — Он не решился бы выйти один против всей эскадры, если бы у него не было козыря на руках. Понятия не имею, что заставило Ханта повернуть корабль, но я уверен — леди МакЛайон на борту "Альбатроса". И мы обязаны вернуть ее советнику целой и невредимой… И хватит разговоров, Ральф! Мы теряем время! Ветер и так в нашу сторону, да еще этот дьявольский туман… Шлюпки на воду! Завести концы!.. Попробуем выгрести на веслах! Ральф, на тебе буксировка…

— Будет исполнено, капитан, — поспешил кивнуть Оуэн. И бросился к шлюпкам, всем своим видом выражая готовность действовать. Обернулся на бегу — "Альбатроса" уже почти не было видно, туман и вправду стоял такой, что хоть ножом режь… "Успеют уйти, — удовлетворенно думал он. — Мы их не догоним, Хант подошел с наветренной стороны, плюс у них косой парус! Пока мы срежем угол на шлюпках, пока подтянем головной корабль… А скоро начнется шторм, вон, как кости ноют!.. — Он задрал голову к небу. С горизонта на эскадру шел черный грозовой вал. — Прости, Дэвид. Не судьба тебе, видно, долг вернуть… А что до советника короля Шотландии — даст бог, обойдется! Где он, а где мы?.."

Берег был совсем близко, и одновременно — так далеко!.. Лодка плясала на волнах, как осенний лист, насквозь промокшие монахи из последних сил налегали на вёсла, толку от которых сейчас было маловато. Стихия разыгралась не на шутку.

— Нас слишком много, — брат Лири произнес эти слова буднично, просто констатируя факт, но от этого спокойного тона остальные поежились.

— Не сейте панику, брат мой, — сказал аббат, делая знак монахам пригнуться — шла новая волна. — Всё в руках Божьих… Гален, ляг на дно лодки. Прямо на мешки ложись!

— Но я…

— Знаю, что хочешь помочь, — оборвал юного послушника отец Бэннан. — Но это, поверь, будет сейчас лучшей помощью!.. Патрик, Даллан — держитесь! И забирайте левее…

— Нас относит! — брат Колум, вцепившийся в жесткое сиденье обеими руками, завертел головой. Позади вздымались к черному небу свинцовые волны несколько футов высотой, впереди — окутанные хлопьями пены камни берега. — Господи, спаси и сохрани!..

— Брат Колум, — сурово обернулся к нему святой отец, — возьмите себя в руки. Да, положение у нас незавидное, но, даст Бог, справимся… Держитесь крепче!

— Я держусь… — бедный монах зажмурился до боли в глазах и прирос к своему сиденью, моля Всевышнего о том, чтобы лодка выдержала, а у гребцов хватило сил дотянуть до берега. Сверху обрушился ледяной поток, маленькое суденышко качнулось, черпая бортами воду… Едва не захлебнувшийся Гален, распластавшись на мешках, закашлялся. Горло саднило от морской соли.

— Живой? — над мальчишкой склонился Алби. В отличие от нервного брата Колума, крестьянский сын был абсолютно спокоен. Его широкоскулое лицо не выражало ни тревоги, ни страха — только деловитую сосредоточенность. Гален вытер мокрое лицо еще более мокрым рукавом своего одеяния и просипел:

— Всё в порядке…

— Вот и славно, — крепыш-послушник обернулся:- Джеральд! Осторожно! Сейчас опять накроет!

— Я ви… — начал тот, но конец фразы потонул в реве и грохоте. Подошедшая волна — огромная, страшная, неумолимая — обрушилась на головы скорчившихся монахов. Брат Колум, не ко времени приоткрывший глаза, на мгновение ослеп, давясь морской водой, а когда проморгался, увидел, что место рядом с ним пусто.

— Джеральд? — ахнул монах, ерзая на уходящем из-под рук сиденье. — Аббат! Где Джеральд?!

Отец Бэннан быстро обернулся назад. Скользнул взглядом по мокрым головам членов общины и скрипнул зубами — послушника в лодке не было.

— Он упал за борт?.. — бледный как смерть брат Колум вытянул шею. — Я его не вижу! Не вижу!

— Держитесь, брат мой, — повторил аббат, выпрямляясь и оглядываясь по сторонам. — И молитесь. Больше нам ничего не остается… Даллан, выгребай! Алби, помоги братьям! Осталось не больше двухсот локтей, и если мы все соберемся…

— Но я его не вижу!.. — забился в истерике летописец. Отец Бэннан нахмурился, но сказать ничего не успел — с другого конца лодки раздалось короткое:

— Зато я вижу… Алби, подстрахуй!

— Годфри, ты ума решился?! — вскричал аббат, глядя, как самый старший из послушников быстро стаскивает с себя тяжелое от воды одеяние. — Не вздумай прыгать! Такие волны, вода ледяная… Годфри!

Ответом ему был только глухой всплеск. Отец Бэннан едва удержался, чтобы не схватиться за голову — на его глазах в морской пучине исчез уже второй человек, за которого он, аббат, был в ответе… "Господи, помилуй мя, грешного! — с болью подумал святой отец, осеняя себя крестным знамением. — По чрезмерной мягкости своей и самонадеянности обрек я на гибель… Годфри?!"