— Например… — она сделала вид, что задумалась. — Я! Намного приятнее жить настоящим, когда каждый день может стать последним. Я умирала столько раз, Эйден.

Теперь ее голос и интонация были почти такими же, как у настоящей Ассии. Почти — потому что этот лихорадочный блеск черных глаз ни с чем не спутать.

— Лучше ты б вообще исчезла. — Глухо ответил он, уже не скрывая досаду.

— Ты ведь этого не хочешь. Верно, мой принц? — Голос ласковый, манящий. Она склонила голову набок и развела ноги в сторону насколько позволяли цепи. — Ты хочешь совсем другое. Я чувствую это.

Она выгнулась и томно застонала, словно ее тело пронизывало наслаждением. Кровожадность и похоть — основные чувства, что испытывают новообращенные ведьмы. По опыту он знал, что пройдет не менее пяти дней, прежде чем сознание Ассии начнет возвращаться.

Этот срок уже начал казаться ему бесконечным, а ведь не прошло и часа.

— Ты ничего не знаешь о том, чего я хочу.

— Ну-ну. — Промурлыкала она и наконец-то замолчала.

Спустя несколько минут он услышал тихое сопение и с трудом поверил в увиденное. Девушка уснула сидя, привалившись к стене. Черты лица разгладились, и теперь было легко представить, что перед ним настоящая Ассия, а не чудовище, получившее контроль над ее телом.

Несколько минут он неотрывно рассматривал ее, подмечая каждую деталь. Темный разлет бровей, высокие скулы, аккуратный нос, чувственный изгиб губ. Она стала его наваждением, а ее образ преследовал его уже долгое время, стоило ему закрыть глаза.

Она никогда не узнает, как сильно изменилась его жизнь после их первой встречи. Никогда не узнает, как он тщательно заметал следы и водил за нос инквизицию, чтобы они не добрались до нее.

Он не знал, чего хотел больше: убить ее и прекратить эти мучения или же быть рядом и продлить их навечно. Увы, ни один из вариантов не был доступен.

Во-первых, он не врал, говоря, что ему нужна ее сила. Убьет ее — и столицу затопят реки крови.

А во-вторых… сталось совсем немного времени до того момента, как Ассия узнает всю правду и возненавидит его.

Поэтому до того момента все, что ему остается — придерживаться плана.

Ассия

Темнота окутывала меня. Свернувшись в позе эмбриона, я дышала ей, чувствуя, как ее щупальца заполняют легкие, забираются под кожу, подстраивают мое тело под себя.

— Наконец-то ты моя. — шептала она у меня в голове. Внутри разлилось холодное равнодушие. Ее так ее. У меня все равно никогда не было выбора.

Клетка рано или поздно должна была исчезнуть, оставляя меня один на один с родным чудовищем, что сейчас трепетно и нежно поглощает меня. На задворках сознания беспрестанно крутилась какая-то мысль, но не было ни сил, ни желания гнаться за ней.

Все мои устремления, желания, чувства больше не имели значения.

Так я думала.

Тьму начало сотрясать — от гнева и бессилия, и эта вибрация передавалась мне. Поначалу мне хотелось отмахнуться от нее. Мне было так хорошо и спокойно, что, казалось, я могла провести в ее объятьях тысячи лет.

Но дрожь не утихала. Заставляла меня недовольно открывать глаза и двигать конечностями в попытках вернуть прежнее безразличие.

Что-то не так. Я вытянула руку, со странным беспокойством наблюдая, как она потонула во мгле. Я не видела собственных пальцев, лишь короткий обрубок конечности. Кожа была такой белой, что казалась единственным источников света.

Кто я? Где я? — Казалось бы простые вопросы возникли в голове, но мой заторможенный разум не мог ответить ни на один из них. — Как долго я здесь? Кем я была до этого?

— Ты лишь сосуд, — грозно сообщила мне тьма. — И должна подчиниться.

Ее хватка усилилась, окончательно выдергивая меня из состояния оцепенения. Я провела рукой по лицу, словно хотела убедиться, что оно у меня все еще есть. Этот жест придал мне уверенности.

Кто я? Где я?

Меня зовут Ассия, — вспомнила я, и эта мысль, словно рыболовная сеть, потянула за собой остальные воспоминания. — Я — Ассия оре Дисгат. Наследница арронда. Дочь своего отца. А это всего лишь темная часть души, что была надежно заперта внутри меня все это время. Она не имеет права ни на меня, ни на мое тело.

Теперь, когда все встало на свои места, я принялась яростно барахтаться в поисках выхода. Старалась не думать о том, что сейчас происходит в реальном мире, если балом и правда правит чудовище.

Кто-то обещал мне, что поможет. Что не даст моему монстру набрать силу после пробуждения. Кто-то, кому я доверилась несмотря на затаенный страх. Помоги же мне!

— Думаешь, что можешь освободиться от меня? Сбежать? — Голос гремел со всех сторон. Тьма больше не держала меня бережно, а сжимала в тисках так, что, гляди, вот-вот раздавит. — Мы навсегда одно целое! Прими это!

— Никогда. — Шепчу, а сердце сковывает пониманием, что монстр прав. Я не смогу вырезать тьму из своей души — она всегда была ее неотъемлемой частью.

— Только я буду всегда рядом. Ты не нужна никому кроме меня.

— Это не так!

Гулкий смех эхом разлился во мраке. Однако вдруг вдали показался свет. Я рванула к нему изо всех сил, чувствуя, как темные щупальца хватают меня, пытаясь задержать.

— Ты не получишь силу, если не примешь меня. — Шептал голос со всех сторон.

— Исчезни! Оставь меня в покое!

Я чувствовала, что выигрываю. Хватка ослабла, позволяя мне приблизиться к выходу из бесконечной темноты. Сколько прошло времени?

Минута? Час? Бесконечность?

Свет звал меня, но я никак не могла достичь его. Осознание, что монстр лишь играется со мной, давая надежду, но не позволяет победить, накрыло с головой.

— Что тебе нужно? — Я прекратила сопротивление и развернулась туда, где из темноты меня окутывало чужое жадное внимание.

— Предлагаю спор. Сделку. Пророчество. Зови это, как хочешь. В день, когда ты познаешь предательство от всех, кого любишь, ты примешь меня.

Сделка с монстром, значит. Голос чудовища звучал уверенно, предвкушая скорую победу. А я? Была ли я по-настоящему уверена хоть в ком-то кроме себя?

— А до того момента?

— Нам будет очень и очень тесно.

Я не поняла, что тьма имеет в виду, пока та не расступилась, собираясь в массивную фигуру рядом. Тусклый свет, льющийся из проема, показался ужасно ярким, но всего через несколько секунд я осознала, что он исходит от одной лишь свечи. Я заморгала, привыкая к нему и наконец-то смогла рассмотреть знакомые очертания подземелья из своих снов. С одним лишь отличием — клетки больше не было.

Очнувшись, я долго пыталась понять, где заканчивается сон и начинается реальность. Уж больно обстановка была похожа на темное подземелье, в котором жило мое внутреннее чудовище. Мое сознание ощущало его незримое присутствие: казалось, внушительная фигура сидит прямо передо мной, сжимая хрупкую шею неправдоподобно длинными пальцами.

Чувство было неприятным — мне даже стало сложнее дышать. Я резко села и с изумлением увидела кандалы на запястьях и цепи, мягко позвякивающие при каждом моем движении. Первой мыслью было, что мы все-таки попали в плен. Она ошпарила злостью, от которой, казалось, воспламенилась каждая клеточка кожи.

Я дернулась в цепях, надеясь разорвать, но безуспешно.

— Ты очнулась. — Хриплый голос, словно Эйден только что проснулся. Перевожу взгляд на него и глаза против воли превращаются в две щелочки. Гнев затапливает сознание, и спустя пару мгновений я понимаю — он не мой, чудовища. Бороться с ним бесполезно, его чувства, как самый настоящий шторм.

Попыталась ответить, но не смогла — горло сдавило спазмом. Чужие эмоции накатывают волнами, и отличить где теперь мои собственные абсолютно невозможно. Там и ярость, и насмешка, и что-то горячее, что проходит по телу волной, оставляя после себя странное напряжение.

Мне захотелось засмеяться над иронией моего положения. Столько лет пряток от судьбы… Но все наконец-то пошло так, как должно было. Монстр в моем лице закован в цепи, мой палач взирает на меня своими равнодушными глазами цвета расплавленного серебра. Не бывает бывших инквизиторов, так же как и не бывает невиновных темных ведьм, верно?