Получается, социопаты… те же хищники?

У них нет совести, сожалений, сомнений. Зато есть четкое понимание закона сильнейшего, а желаннейший смысл их бытия — возможность власти над другими и контроля ситуации. А страх они способны испытывать только за себя.

Словом, социопата невозможно перевоспитать. Но им самим тоже можно манипулировать — через власть силы… или лесть. Так что, по сути, у меня в руках есть оба инструмента… но нет опыта.

Как только мы с Таллой отошли от шеренги, охранник, озадаченно косившийся на девятнадцать неожиданных рабов-отщепенцев, подобострастно осведомился:

— Госпожа Чудо-Юдо… этих вычёркивать?

И снова эта проклятая проблема выбора вогнала меня в состояние зависшего компьютера. Даже голова разболелась. Прикидывая так и эдак варианты, со всеми плюсами и минусами, я обратилась к Талле Ней:

— Если эти рабы попадут к той госпоже, что приедет завтра… то, значит, они устроят ей проблемы?

— Конечно, нет, — отмела предположение девушка. — У самой хозяйки, при ее-то типично тигарденском мировоззрении, проблем не будет. Социопаты не самоубийцы. А вот жизнь всех остальных рабов в ее доме превратится в кошмар. И разбираться с этим она не станет.

Сообщив это, Талла Ней пристально глянула на меня — видимо, заметив какие-то цветовые изменения в моей прозрачно-зелёной ауре, — и с любопытством спросила:

— Что вы задумали, Гайя?

Ещё раз глянув в сторону рабов, напряжённо застывших в ожидании моего решения, я медленно проговорила:

— Нельзя запирать стаю хищников в одной клетке со стадом овец и кроликов… как нельзя и оставлять социопатов тем, кто не будет их контролировать. Я не знаю, получится ли у меня… но попытаться стоит.

Помолчав, Талла Ней тихо сказала:

— Впечатлена вашим решением, Гайя.

— Надеюсь, в скором времени комиссия ЗССР откроет хоть какую-нибудь программу по реабилитации рабов с опасными наклонностями, — уныло отозвалась я. — Тогда и отправлю их туда всем скопом.

— Если будет нужна помощь, свяжитесь со мной напрямую. Я отправила свой личный номер на ваш коммуникатор.

— Спасибо.

Рассеянно оглядев площадку, я встретилась взглядом с тем самым первым рабом из «агрессоров», что ошарашил меня вспышкой яростной ненависти… и которой теперь в помине не было. Раб по имени Грай, кажется. Другие агрессоры возле него по-прежнему горели злобной красной полуяростью-полузавистью, а у этого ауру словно пеплом запорошило.

Сожалеет, что ли?

Подошедший охранник вопросительно поглядывал на меня в ожидании окончательного выбора, и я поспешила оправдать его ожидания. Пора заканчивать этот рабский «шопинг». Самый неприятный в моей жизни, однозначно.

— Не надо никого вычёркивать. Выбор прежний. Впрочем… — я бросила выразительный взгляд на Грая и невесело пошутила: — Заверните мне ещё вон того раба. Спасибо.

Дневной свет нещадно бил сквозь веки, окрашивая кожу в неестественный ярко-розовый цвет. Просыпаться было тяжело, живот сводило спазмами голода, а во рту поселилась сухость.

Сильно болела голова.

Обоняние тревожил незнакомый запах густого комнатного ароматизатора, чересчур сладкого на мой вкус… так что при пробуждении я никак не могла осознать, где нахожусь. Открыв глаза, упёрлась взглядом в алый потолок и озадаченно моргнула. Сроду у меня в квартире не было интерьера такой яркой расцветки!

Пришлось напрячь память, морщась от болезненной пульсации в висках, чтобы припомнить события прошлого дня.

…Талла Ней доставила меня к новому месту жительства на посольском микроаэробусе далеко за полночь и впотьмах. Я была так вымотана и хотела спать, что, выйдя из транспорта, даже не обратила внимания на столпившиеся перед входом фигуры. Кое-как дотащилась до широкой входной лестницы, ярко освещенной ночными прожекторами, ввалилась в фойе, а оттуда — в гостиную… и алчно воззрилась на роскошный диван с кучей декоративных подушек. Глаза слипались так, будто их гиперклеем намазали.

Следом за мной осторожно сунул голову в арочный проем между гостиной и фойе суетливый тощий тип в кричаще-алой форме и с вопросительным подобострастием проговорил:

— Приветствую вас, госпожа..?

— Гайя Ф… Чудо-Юдо, — зевнула я и взмахнула рукой, на которой красовался идентификационный браслет. — Новая хозяйка острова и поместья.

Неизвестный чуть ли не на цыпочках просеменил к облюбованному мной дивану.

— Я управляющий поместьем, госпожа, — представился он. — Мое имя Лизен. Позвольте… мне нужно синхронизировать данные вашего браслета и моего…

— Синхронизируй… — упав на диван задом и откинувшись спиной на подушки, я приглашающе водрузила руку на подлокотник и прикрыла глаза. — А мне тут пока… надо вздрем… нуть… м-м… хфм-м…

На этом воспоминания обрывались. Видимо, так и отключилась. А потревожить меня никто не осмелился. Вот и ломит теперь всё тело от сна в неудобной позе.

Приняв сидячее положение, я не удержалась от громкого стона. В затылке и висках отчаянно пульсировала тягучая, как смола, боль. Она была похожа на ощущения от похмелья, только помноженного на десяток единиц. Что это со мной?

«…рекомендую воспользоваться эмпатическими способностями… — всплыл из недр памяти голос Таллы Ней. — Но не переусердствуйте!..»

Кажется, это и в самом деле похмелье. Только не физическое, а энергетическое. Лимит в полчаса вчера явно был серьезно превышен, пока мы разбирались с рабами, и теперь воспаленный мозг мстительно объявил забастовку.

Медленно, стараясь не совершать резких движений, я огляделась.

Гостиная казалась огромной, больше соответствующей выставочной галерее, а не жилому дому. Разнообразными оттенками красного колора выделялся не только потолок, но и стены, мебель и портьеры. Только пол резко диссонировал с обстановкой — матовый чёрный паркет, перечеркнутый прозрачной стеной с остроконечной дверью, за которой виднелась терраса. В целом вся комната производила гнетущее впечатление жерла тлеющего вулкана… или желудка великанской твари. Последний образ усиливался нелепой формой багровой люстры, напоминающей соскообразную причуду неровной утробы.

Однако! Странный вкус. Что творилось в голове у госпожи Муй Задаки, когда она планировала внутреннюю отделку?!

Робкое поскребывание, донесшееся от арки, прервало мои размышления. В проёме нарисовалась худая фигура управляющего.

— Госпожа Чудо-Юдо! — позвал Лизен и, заметив, как я недовольно поморщилась, мгновенно исправился: — Госпожа Гайя… Ваши покои на втором этаже. Желаете провести утренние процедуры?

Насчёт утра он сильно отошёл от истины: сияющее через прозрачную стену-окно светило уже давно достигло полуденной точки на тигарденском небосклоне.

— Да, — сиплым голосом выдавила я. — Проводи меня, пожалуйста.

Управляющий поклонился, поглядывая исподлобья осторожным изучающим взглядом. Эмпатия давно заглохла, перекрытая тройным кругом защиты, но мне всё же смутно почудилось исходящее от него дуновение скрытого удивления.

На второй этаж мы поднимались целую вечность. Каждая ступенька отзывалась в висках дробной россыпью болевых уколов, вынуждая замедлять шаги и хвататься за перила. Лизен неуверенно шел впереди, то и дело оглядываясь — от роли ведущего ему было явно не по себе.

В коридорах первого и второго этажа, через которые пролегал путь к хозяйским покоям, было пусто и тихо. Особняк словно вымер… или затих в глубокой недоверчивой настороженности. Ни одного обещанного раба предыдущей владелицы я не заметила.

— А где все, Лизен? — окликнула спину управляющего.

Тот вздрогнул и остановился, оборачиваясь. И без паузы продолжил движение, оказавшись передо мной на коленях. Я резко затормозила, чтобы не врезаться в него. Заглохшую эмпатию вдруг пробило сильным всплеском чужого страха.

— Простите, госпожа!

— За что?

— Мы не смогли вас встретить должным образом…