— Получается, я теперь мысли смогу читать?

Талла Ней покачала головой.

— Мысли вряд ли, а вот эмоции да. Телепатические способности — прерогатива наших мужчин. А женщины-диниту почти поголовно эмпаты.

— Это можно как-то… отключить? — с надеждой спросила я.

— Отключить полностью — нет, но можно воспользоваться защитными техниками. Придется немного задержаться, прежде чем идти в резервацию, — извиняющимся тоном продолжила Талла Ней. — Иначе там вы сразу потеряете сознание.

Мы задержались на полтора часа. Девушка, как могла, объяснила суть выстраивания мысленно-эмпатической защиты в первые десять минут, а все оставшееся время я пыталась применить теорию на практике.

Защита неопытного новичка, вроде меня, состояла из трёх кругов — физического, эмоционального и мысленного.

Физическая часть заключалась в повязывании на лоб узкой полоски гибкого серебра, которая обеспечивала львиную долю защиты от считывания окружающего мира.

Эмоциональный и мысленный круги установить на сознание было сложнее. Тут требовалось весьма развитое воображение и тренированная образность мышления. Сначала вообразить зеркальный круг, потом ощутить его целостность, нерушимость и существование на физическом уровне… Но представить я представила, а вот ощутить не получалось.

Талла Ней глянула на свой идентификационный браслет, где в числе прочих параметров мигал циферблат часов, и досадливо покачала головой.

— Придется продолжить позже, иначе рабов скоро заведут в бараки, спать. Но для начала этого достаточно. Конечно, сильные эмоции защита отзеркалить не сможет, но основную массу психофона снизит до приемлемой.

В данный момент я совершенно не чувствовала того болезненного давления на виски, поэтому легко кивнула:

— Потерплю.

Резервация была окружена металлической оградой и — судя по предупреждающим знакам, — находилась под высоким напряжением. Мощные прожекторы, установленные на газоне перед пропускным пунктом разгоняли ночную темень прямыми столбами-лучами, которые скрещивались над силовым куполом резервации, подобно световым мечам.

Талла Ней первой нырнула в дверь пропускного пункта и предъявила для считывания полномочий свой браслет. Я нерешительно шла следом, прислушиваясь к собственным ощущениям. Ничего не происходило. Но стоило чуть расслабиться, как ко мне прилетел слабый отголосок любопытства. Кажется, от ближайшего мужчины-охранника, который украдкой поглядывал в мою сторону.

Чужое любопытство, приглушённое серебряной повязкой и корявой эмоционально-мысленной защитой, ощущалось, как щекотка.

Как только я шагнула за порог приемного пункта, оба охранника синхронно развернулись ко мне и дуэтом произнесли:

— Приветствуем вас, госпожа!

— Ясной сингулярности, — скованно ответила я.

Судя по прилетевшей в ответ вязкой волне растерянности, популярное в ЗССР приветствие им было незнакомо.

— Позвольте зарегистрировать ваш браслет, госпожа, — с лёгким поклоном попросил первый охранник. Тот, что излучал любопытство.

Я вытянула руку с идентификационным браслетом. Пока охранник считывал данные на свой коммуникатор, было время рассмотреть его внешность.

На Тигарден-2, как упоминал киберслужащий, доминирующей расой являлись космозонги. Все цветовое разнообразие волос заключалось у них в различных оттенках коричневого, а кожа была смугловатой. В одежде они мало чем отличались от людей, но я слышала, что у них нет пупка и сосков на груди. Для мужчин последнее было несущественным, а вот каким образом женщины выкармливали своих детей, оставалось для меня загадкой.

Завершив проверку, охранник со вторичным поклоном указал на внутреннюю дверь и вежливо объявил:

— Добро пожаловать в Резервацию конфискованных рабов, госпожа Чудо-Юдо!

За пропускным пунктом началась широкая площадка, щедро посыпанная мелким гравием. По обе стороны высились однотипные прямоугольные помещения, словно впаянные друг в друга боками. Соответственно, окон в них не было, только лишь дверь. По сути, рабские бараки представляли из себя полноценный грузовой отсек — бери, да цепляй к чему угодно, от грузового аэровика до аквавоза.

Не удивлюсь, если на этих бараках и крепления соответствующие есть.

Через гравийную площадку тянулась тропинка, выложенная амортизационной коричневой плиткой из пружинящего материала. Видно, уборщики не особо следили за ней, потому что на треть тропинка была усыпана мелкими камушками… которые в данный момент я со злобным усердием пинала.

Госпожа Чудо-Юдо! Рассказать кому, обсмеют.

Остаётся только надеяться, что космозонги не в курсе подоплёки земных фразеологизмов.

Как опытный эмпат, Талла Ней, безусловно, уловила мою стыдливую злость, но никак это не прокомментировала, давая время успокоиться. А вскоре под наплывом новых впечатлений чувства и сами трансформировались.

Жаль только, что это был… брезгливый ужас. На который наложилось очень сильное липкое чувство чужого беспокойства… нет, даже не беспокойства, а массовой тревоги с пыльным привкусом безнадежности.

Охранники внутреннего двора или площадки согнали всех рабов — человек двадцать примерно, — в одну дрожащую кучу. И в каком они были состоянии! Грязная одежда с четкими узкими дырами на плечах и спинах, будто специально ножницами надрезали… измождённые лица в пятнах гематом и старых шрамов… тусклые глаза, наполненные тупой покорностью и страхом.

Однажды, в ту пору, когда я ещё работала в Ксенозаповеднике, к нам привезли партию чешуак, конфискованных у контрабандистов. В здоровом состоянии это выносливые, умные и агрессивные создания, что-то вроде собак, но покрытых чешуей. Оттого землянин, первым открывший этот вид на одной из малонаселенных рептилоидных планет, и название такое им дал. Но эти чешуаки были совсем не агрессивные. При каждом движении людей вокруг клетки они скулили и жались в угол. Это как жестоко нужно было с ними обращаться, чтобы молодые игривые животные превратились в четырехногие чешуйчатые комки скулящего ужаса?!

У этих рабов взгляды были точь-в-точь, как у тех несчастных чешуак.

— Почему они так ужасно выглядят? — шепотом спросила я у молчаливой Таллы Ней. — В резервации с ними плохо обращаются?

Девушка-диниту перевела бесстрастный взгляд с меня на одного из охранников.

— Госпожа задала вопрос. Отвечай.

— Простите, госпожа Ней! Простите, госпожа… э-э… — охранник пошевелил губами, надеясь, что ему назовут мою новую дурацкую фамилию, но я молчала, и он продолжил: — Это партия рабов, конфискованных у госпожи Ядхе Цин за убийство личного раба в общественном месте! Мы ещё не успели привести их в порядок, они только что прибыли… Сейчас мы приведем две другие партии конфискантов.

Талла Ней кивнула, давая разрешение. Когда охранники отошли, я спросила:

— Если на планете так жестоко обращаются с рабами, то почему бы комиссии ЗССР не конфисковать всех рабов? Ну, чтобы распределить среди адекватных и проверенных хозяев?

— Во-первых, рабов слишком много. Это три четверти от всего населения. Во-вторых, генеральный совет ЗССР вынес решение максимально избегать конфронтации с общественностью Тигардена-2 в переходной период его вступления в Содружество. И единственное, на основании чего комиссия может целиком конфисковать живое имущество любой островной госпожи — это убийство раба при свидетелях. И то, потому что Великая Госпожа Островов подписала договор, по которому каждая жительница лично несёт ответственность за жизнь своих рабов. Наказание за непослушание — конфискация и есть.

— То есть… получается, пока ничего не изменилось? — нахмурилась я. — И любая садистка может издеваться над своими рабами безнаказанно, если не будет доводить их до смерти на глазах у свидетелей?

— Да, — коротко подтвердила Талла Ней.

Мы обе умолкли, невесело размышляя каждая о своем.

— Госпожа Ней! — окликнул нас первый охранник, посмотрел на меня и снова замялся: — Госпожа..?