— И что, никаких лабораторий? — с подозрением осведомилась я. — Наплыва беженцев? Или религиозных нюансов?

— Нет.

Киберслужащий был так машинно серьёзен, что я не удержалась от проверки заложенного в его программу распознавания человеческого юмора:

— Что, скажете, там женщин лелеют, пылинки сдувают и прямо-таки постоянно на руках носят?

Очевидно, у этого экземпляра с распознаванием юмора были проблемы, потому что он равнодушно поправил:

— На руках там женщин постоянно не носят, — затем, подумав, добавил: — Только по прямому желанию женщины. Но в постоянном режиме ношения прецедент ещё не зафиксирован.

Я хмыкнула. Кибер такой кибер.

— А с пособиями на обустройство как?

— Каждому иммигранту выделяется под место жительства остров, неосвоенный или конфискованный за серьезные правонарушения, а также типовое жилье и пособие от пятидесяти тысяч ЗССР-баллов в месяц сроком на пять земных лет. Затем собирается комиссия и аттестует иммигранта на соответствие нормам постоянного гражданства.

Глубоко вздохнув, я решительно сказала:

— Выбираю Тигарден-2.

Забрать свой багаж из хранилища я успела всего за несколько секунд до того, как истек час, оплаченный последними баллами, оставшимися на моем счету после распродажи скудного имущества в виде кое-какой мебели и предметов обихода.

Два объемных чемодана с функцией гиперужатия пространства — вот и все, что осталось от моей прежней сбалансированной комфортной жизни младшего специалиста по ксенобиологии. В одном чемодане лежало содержимое всего моего гардероба, в другом — ксенобиологический инвентарь и всевозможные разрешенные препараты. А документацию я всегда носила с собой в потайном кармане на микрофлешке.

Жаль было только одного — интересной работы в ксенозаповеднике, куда завозились редкие экземпляры инопланетной жизни и подвергались экспериментальной адаптации к новым условиям обитания. Пришлось уйти «по собственному желанию», поскольку испытательный срок в целый квартал не оплачивался, а стеснённые обстоятельства новичка никого не интересовали. С кредитами же я принципиально не желала связываться.

Родные… Хорошо, когда они есть. Но выросла я сироткой на планетарном попечении ЗССР, и рассчитывать на сказочное явление любого внезапно нашедшегося обеспокоенного родителя не приходилось.

Я и в «Межпланетариум» не хотела обращаться. Боялась… точнее, и сейчас боюсь — форс-мажора, поломки, портального бага, системного глюка… да чего угодно! Боюсь того, из-за чего на 99,99 % успешных портальных гиперпространственных прыжков-перемещений происходит 0,01 % трагических случайностей. Я бы и не думала об этом жалком недопроценте, не доведись мне в юности лично наблюдать одну из подобных трагедий…

...в восемнадцать лет «Межпланетариум» представляется сказкой. Дворцом доброй космической феи, которая исполнит для тебя любое желание.

Вот и я, едва дождавшись совершеннолетия, помчалась навстречу своей мечте — жить на восхитительной планете Диниту. Загадочная, высокоразвитая раса, необыкновенная флора и фауна, рай для юного ксенобиолога…

В нетерпении переминаясь за спиной стоящей у арки женщины, я ждала своей очереди и сверлила взглядом обтянутую красным комбинезоном спину. Скорее бы та исчезла и перестала быть последним препятствием между мной и моей мечтой!

Словно прочитав мои мысли, женщина нервно оглянулась… и тут же киберслужащий объявил номер её перемещения.

Красный комбинезон шагнул в арку и замер. Я с любопытством смотрела на женщину, гадая, мгновенно она исчезнет или медленно растворится в пространстве. Об этой технологии ничего конкретного на Земле не знали, а «Межпланитариум» на каждой планете ЗССР функционировал в качестве представительства Диниту и своих секретов местным властям не раскрывал.

Я ожидала и вспышки света, и темноты, и простого исчезновения женщины в красном комбинезоне… но не ожидала того, что она закричит — истошно, на одной страшной тонкой ноте, как человек, терзаемый невыносимой болью.

Это длилось всего пару секунд, а затем резкая вспышка ослепила глаза, и в следующее мгновение комбинезон красной тряпкой упал на пол арки.

Без своего недавнего содержимого.

Вспомнив свой глубочайший шок с последующей фобией портальных перемещений, я с грустью подумала, что в ту пору у меня было достаточно баллов, чтобы пройти целый курс психологической реабилитации у лучших специалистов-диниту. Претензии предъявлять смысла не было — об этом смертельном 0,01 % предупреждался каждый из прыгунов «Межпланетариума». Но никто всерьез опасность не воспринимал. Ведь это происходит где-то там, далеко…

«ТОЛЬКО НЕ СО МНОЙ», — думал каждый.

Да, это действительно происходило так редко, что можно было не принимать в расчет. Один случай на миллиард.

Вот только случился он на моих глазах.

Хорошо хоть право на перемещение из-за форс-мажора в тот день не засчитали активированным.

Судорожно выдохнув, я водрузила чемоданы на антигравитационную тележку и принялась толкать ее в сторону живой очереди к портальной арке, пока не остановилась за высокой худой девушкой. У нее был голубоватый оттенок кожи, характерный для представителей человекоподобной расы ясенирцев. А когда она обернулась, с остроскулого лица из-под длинных густых ресниц глянули черные глаза на светло-голубом фоне белка.

Ну точно ясенирка.

Я постаралась ответить максимально приветливым взглядом. Женщины этой расы отличались чрезвычайной мнительностью и за воображаемую обиду легко могли ни с того, ни с сего намотать волосы нетактичной землянки на кулак и пару раз приложить головой об стену. И никакие штрафы не помогали сгладить этот щекотливый момент межрасового недопонимания.

Поэтому, как правило, людям настоятельно рекомендовали при общении с ясенирцами ни в коем случае не хмуриться, а улыбаться — только натурально.

Вот я и улыбалась — слегка приподняв уголки губ. Приветливая маска вежливости. И, судя по расслабившимся плечам ясенирки, натуральность моей мимики сомнений не вызвала.

— Первый раз тут? — спросила вдруг она.

— Ага. Очень нервничаю.

— Это не страшно. Один шаг, и ты уже по ту сторону.

— Надеюсь, что по ту сторону этой же жизни, а не следующей, — пробормотала я.

Ясенирка хмыкнула, рассеянно провожая черно-голубым взглядом посольского сотрудника-диниту, проходящего мимо с присущей их расе естественной грацией. Да и внешне они выглядели очень эффектно, завораживающе и… проще говоря, эстетически ошеломляюще.

Точеные лица благородных очертаний гармонировали с крепкими стройными телами, а темные брови вразлет идеально прямыми линиями уходили к вискам под углом в сорок пять градусов или около того.

Цвет волос у диниту мог быть только двух мастей — либо ярко выраженный блондин, либо не менее ярко выраженный брюнет. Блондины были поголовно серебристо-белыми, без малейшего уклона в золотистую желтизну или пепельно-седую серость. А брюнеты обладали шевелюрой столь глубокого черного оттенка, что он на свету отливал тёмно-синим, как вороново крыло.

И верхняя часть ушей любого представителя народа диниту была заострённой, как у животных. Ну или, к примеру, как у мифических фейри.

Об их ментальных способностях в жёлтой прессе бродило множество легенд…

— Как жаль, что на Диниту путешествия сейчас под запретом, — вздохнула ясенирка. — У них там очень красиво. А какие традиции интересные…

— Знаю, — печаль собеседницы по этому поводу я разделяла всецело. — Слышала, они закрыли планету для туризма из-за какого-то скандала лет десять назад.

— Подробности интересуют? — многозначительно протянула собеседница.

— Ну… было бы не лишним узнать.

Ко мне потянулся сжатый кулак с выступающими костяшками пальцев — традиционное «рукопожатие» ясенирцев.

— Тана Зу, — представились мне. — Журналистка «Вестника ЗССР».

Осторожно коснувшись ее костяшек своими, я ответила: