— Вы, кажется, были знакомы со студентом Пиктурно? — равнодушным тоном начал незваный гость.

— Да, я встречалась с ним раза два, не более.

— Насколько я помню, вы говорили мне, что между ним и графом Солтыком была американская дуэль?

— Я передала вам то, что слышала.

— В таком случае, должен сказать, что вас обманули… Пиктурно был убит…

Бедросов был уверен, что эти слова поразят и собьют с толку его слушательницу, но она возразила ему с невозмутимым спокойствием:

— В самом деле? И вам уже известны виновники этого преступления?

— Я недавно напал на их след.

— Это делает честь вашей проницательности… Скажите, с какой же целью было совершено это убийство? Молодого человека вероятно ограбили?

— Об этом я должен умолчать.

— Почему же? Неужели вы допускаете, что я выдам вашу тайну? — сказала красавица, беря Бедросова за руки, и прибавила. — Это нехорошо с вашей стороны. Зачем же вы возбудили мое любопытство?

— Здесь, в Киеве, существует известный притон, любимое место воров и мошенников, так называемый Красный кабачок.

Эмма засмеялась.

— Тут, кажется, нет ничего смешного, — сухо заметил частный пристав.

— Я думала, что в этом кабачке преимущественно назначаются тайные любовные свидания.

— Бывает и это… Содержательница заведения, ловкая хитрая еврейка, давно уже под подозрением… Она заодно с мошенниками занимается контрабандой… Вообще, эту шайку подозревают в воровстве и даже убийствах.

— Хорошо, что вы мне это сказали.

— Это почему? — спросил Бедросов. — Неужели вы когда-нибудь заглядывали в этот воровской вертеп?

Эмма снова засмеялась и покраснела.

— Скажу вам по секрету, что я уже несколько раз ходила туда, — отвечала девушка. — Тетушка моя так строго за мною присматривает… Понимаете?

— Вы виделись там с Ядевским?

— Этого я вам не скажу.

— Не беспокойтесь! Я знаю больше, чем вы подозреваете.

— Что же, например?

— Знаю, что часто по ночам вы выходите на улицу в мужском платье.

Новый взрыв хохота.

— Теперь я понимаю, почему киевская полиция никогда не может поймать ни воров, ни убийц! Ей некогда… Она занимается выслеживанием влюбленных! Как это забавно! Ха-ха-ха!

В комнату вошла Генриетта Монкони.

— Что тебя так рассмешило? — спросила она, целуя руки своей повелительницы.

А пристав думал: «Так и есть… Самая пустая невинная любовная интрига! А этому чудаку иезуиту Бог знает что мерещится».

— Господин Бедросов рассказал мне смешное приключение, — ответила Эмма и прибавила, обращаясь к своему гостю. — Продолжайте же.

— О таких вещах нельзя говорить при посторонних.

— Эта девочка не знает, о ком идет речь, а вы так сильно возбудили мое любопытство. Полицейские чиновники представляются моему воображению в виде охотников: они травят не лисиц и медведей, а разумную дичь — делают облавы на людей. Я страстно люблю охоту!

Как весело скакать по широкой степи на хорошем коне! Охота на людей должна быть в тысячу раз интереснее. Доставьте мне случай хоть один раз разделить с вами это удовольствие.

— Вы ошибаетесь, — возразил Бедросов, — тяжелы и прискорбны наши служебные обязанности!

— Быть может, для вас лично, но для меня они были бы наслаждением, смешанным с ужасом. Примите меня в число ваших агентов… Я говорю вам это серьезно… Поверьте, что я сумею принести вам пользу. Хотелось бы мне встретить хоть одного мужчину хладнокровнее, отважнее и хитрее меня.

— Полицейский агент, одаренный такими качествами, был бы для нас находкой… но шутки в сторону…

— Я вовсе не шучу.

— Возьмите и меня на службу, — прибавила Генриетта, — вы будете мною довольны.

— И вас? — засмеялся Бедросов. — Хорошее начало!

Вслед за вами я завербую всех наших киевских красавиц. Честь имею кланяться.

«Какое безумие подозревать такую простодушную девушку, — думал он, сходя по ступенькам лестницы. — Положим, что Пиктурно застрелился вследствие несчастной любви… это понятно… а все остальное — чепуха!»

Между тем Эмма стояла у окна и прислушивалась. Как только захлопнулась дверь у подъезда, лицо ее приняло мрачное и жестокое выражение.

— Этот человек напал на наш след, — шепнула она.

— Что же он узнал? — бледнея, спросила Генриетта.

— Он уверен, что Пиктурно убит нашими сектантами и подозревает наших сообщников из Красного кабачка. Мне удалось отчасти успокоить Бедросова, но кто сможет поручится, что мы не будем преданы в руки правосудия? Это может случиться завтра же… сию же минуту, — и Эмма в сильном волнении начала ходить взад и вперед по комнате.

— Что же ты намерена предпринять? — спросила Генриетта после довольно продолжительной паузы.

— Мы должны принять самые быстрые, самые энергичные меры для обеспечения нашей личной безопасности.

— Убить Бедросова?

— Да.

— Но ведь он друг твоей матери?

— Для меня он враг нашей богоугодной общины, и пощадить его было бы преступлением с моей стороны.

— Это правда.

— Он должен погибнуть… Я считаю его смертный приговор делом решенным и возлагаю на тебя обязанность изловить его в наши сети.

— Приказывай… Я готова беспрекословно повиноваться тебе.

— Ты скоро узнаешь, в чем будет состоять твоя задача… Этот полицейский чиновник из охотника превратится в дичь, и мы будем травить его беспощадно… Он не вырвется из наших рук!.. Я сама принесу его в жертву во славу великого святого дела, которому все мы служим.

На следующий день вечером в полицейскую контору явилась дама, лицо которой было покрыто густой черной вуалью, и сказала, что ей нужно переговорить с частным приставом. О ней доложили, и она была немедленно принята. Бедросов с утонченной вежливостью светского человека сделал несколько шагов ей навстречу, между тем как она поспешно запирала на ключ дверь кабинета.

— Нас здесь никто не подслушает? — спросила Генриетта, откидывая с лица вуаль.

— Это вы?! Что с вами? Вы так взволнованы…

— Я пришла сообщить вам важную новость, — начала девушка, — обещайте, что вы никому не выдадите моей тайны, даже Эмме Малютиной… Я наведу вас на след преступников, я хочу, чтобы эта заслуга принадлежала мне одной… Я знаю, кто убил студента Пиктурно.

— Шайка мошенников из Красного кабачка, не так ли?

— Нет, вы не угадали… Не задавайте мне вопросов, а пойдемте вместе со мной и как можно скорее… Только вам нужно будет переодеться в крестьянское платье.

— Могу ли я взять с собой одного из моих агентов?

— Разумеется… но и на нем должен быть надет крестьянский полушубок. Я буду ждать вас неподалеку от дома моего отца и прошу вас не терять времени.

— Не более как через полчаса мы оба будем к вашим услугам.

Генриетта Монкони побежала в дом Сергича, чтобы переодеться. Несколько минут спустя Бедросов и его агент Миров были уже в условленном месте. Там они увидели простые деревенские сани, запряженные тройкой плохих лошадей. В них сидела Генриетта, закутанная в полушубок и обвязанная пестрым платком.

— Пошел! — крикнула она кучеру Доливе, усадив своих спутников рядом с собой, и лошади тронулись мелкой рысью.

Выехав за заставу, Бедросов начал понемногу расспрашивать Генриетту. Она без запинки отвечала на все его вопросы, так что у него не могло возникнуть ни малейшего подозрения.

— Скажите мне, милая барышня, что побудило вас оказать нам такую важную услугу? — спросил он.

— Ваш последний разговор с Эммой, — улыбаясь, отвечала девушка, — вы подстегнули мое любопытство и возбудили во мне желание испытать нечто для меня новое — подвергнуться некоторого рода опасностям.

— Каким образом напали вы на след убийц?

— Совершенно случайно. Недавно молодые парни и девушки собрались в одной из хат нашей деревни на посиделки. И одна из присутствующих рассказывала, что она была свидетельницей странного приключения. Местом действия был шинок, стоящий на большой киевской дороге, неподалеку от села Мешкова. Из дверей этого шинка вынесли связанного по рукам и ногам молодого человека и увезли его в близлежащую рощу. Затем она слышала, как вдали раздались выстрелы. Полчаса спустя разбойники вернулись обратно в шинок, и один из них предлагал хозяйке купить у него золотое кольцо.