– А озеро святое высушат? – Коля спрашивает.

– Кишка тонка, – отвечает тут поп и дулю показывает, а сам бородой трясет и радуется, что у заморских мастеров-умельцев заведомо кишка тонка супротив святого озера.

Коля вернулся к себе в сараюшку, оттащил последнюю гору в подвал и лег на матрас. Руки закинул за голову да стал думать, отчего это в нем опять беспокойство собирается и томление снова надвигается, а осветленность души помалу рассасывается. Крещением будто омыт и к вере отцов приобщен, и дух где надо возгорается, и путь верный открыт, а все как бы уже другое, неустойчивость некая и не такая яркость вокруг. А это все оттого, что задаром хлеб ест, решил Коля, и трудовое свое человеческое назначение не исполняет. Вот грех и мутит душу. А как это назначение сыскать, так все и устроится. Только сие назначение Коле виделось в летописности для памяти потомков, оная же летописность в нем прозябала и не имела выхода наружу. Оттого суета сует приключалась и всяческое томление духа.

После битвы на озере Кудеяр помалу приходил в себя. Кудеярцы на улицы повыползли, опять стали семечками плеваться и на дивное озеро ходить. А там свои подвиги в недавнем знатном побоище расписывали, куски звездной площадки на память растаскивали, а кто на хозяйственные потребности. Еще перекачкой любовались и сами озеро замеривали, скоро ли обмельчает и город на дне станет видно. А выходило, что не скоро, оттого как мельчало плохо, и польза народная вместе с благодарностью потомков совсем не приближалась.

Зато объявилась редкая новость. Вокруг Кудеяра в лесах поселился дикий человек, весь в шерстях, сам страшный, а от людей шарахается. А может, и не один был, а целое семейство с женами и сопливыми ребятами, тоже целиком в шерстях. Попадались, правда, иногда в полной комплектации – со штанами, тужурками и в башмаках. Кудеяровичи головы ломали, откуда такой цирк приехал. Что ни день, то видели их, как темнеть начинало, а некоторые приручить их хотели, бананами приманивали и ласковые слова говорили. Только ничего у них не выходило.

А была еще новость престранная. Воду «Кудеяр», ледниковую и пречистую, из супермагазина распробовали и плеваться начали. Совсем гадость оказалась, никакого дивного вкуса, как в озере. Одно расстройство и обида нам за нашу доисторическую примечательность, таким манером испохабленную да на весь мир ославленную горькой дрянью. Даже к Кондрат Кузьмичу жалобу отписать хотели, так, мол, и так, пущай заморские мастера-умельцы не позорят нам озеро на весь мир и воду нашу не портят. А только Кондрат Кузьмич сам до всего дознался и крепкие меры скорым образом принял: запретил совсем эту перекачанную воду в Кудеяре продавать, чтобы народу волнения и обиды не делать.

А конфуз был знатный. Господин иноземный советник Дварфинк, говорят, за свои пегие волосья схватился, оттого как считал с этой воды прибыток себе иметь и на перекачку потратился. Да еще перед всем сливочным кудеярским обществом так сморозился и осрамился. А поначалу все будто гладко было. Разослали городским шишкам да персонам, да светским кобылицам разглашения, пожалуйте, мол, на светский ажур в честь кудеярской дивной воды, в торговлю выставленной, а на себя одеть смоки и боа, нацепить брильянты да золото, чтоб сиять вовсю и так обрамлять весь ажур.

В обозначенный вечер явились со всего Кудеяра важные, знаменитые и звездоносные, а с ними их прихлебательные, и все сверкают, со светскими кобылицами милуются, с Кондрат Кузьмичом поздравляются. А тут входят в белых фартуках и несут подносы с бакалеей, а в тех бакалеях вода плещется и искрится. Господин иноземный советник, румяный от торжественности, всем предложил товар опробовать и огласить вкус. И сам первый бакалею за тонкую ножку берет да пригубляет. А за ним все берут и отхлебывают. И глядят друг на дружку выпученно. А потом кто в угол плюет, кто обратно в бакалею, а кто из уважительности проглотил и стоит ошалевши, думает, не отраву ли какую смертельную съел.

Кондрат Кузьмич, тоже опробовамши, за дверьми скрылся и больше не объявлялся на ажуре, вроде он тут ни при чем. А господин советник Дварфинк лицевое вымя выправил, от внезапности окривевшее, допил до дна и больше никаких чувств не выказал. И тоже вскорости убыл, а шишки, персоны и светские кобылицы остались гадать, что это такое было. А иные вовсе над иноземным советником посмеялись да остальную бакалею с водой оплевали.

Господин Дварфинк после конфуза в своих апартаментах посрамленно заперся и призвал к себе заморских богатырей на секретное совещание. А там волю выпустил, ругательскую ругань узорами по воздуху развесил и объяснение сраму потребовал. Мастера-умельцы его почтенно выслушали, руки на переду скрестя, и говорят:

– За порчу воды мы в безответности, потому как только качаем ее в трубу, очищаем в фильтрациях и насыщаем ледниковым эффектом. А ментальную эфирную вредоносность убираем по нашим ассортиментным технологиям и черным книгам, вот и весь сказ.

Господин Дварфинк это глубоко обдумал и отвечает:

– Мне все ясно, это ментальная вредоносность забирает с собой вкус, а оставляет дрянь. Чего еще от нее ждать, кроме вредоносности. А сделаем вот что. После ментального обезврежения надо насыщать воду добавками для вкуса и ароматом.

Заморские богатыри на это закивали, а песиглавец согласно затряс пуделиными кудерьками.

– Это мы сами хотели предложить, – говорят. – А только тут еще одно вредное замешательство. В объемах перекачиваем много, а через Дыру переливается меньше, об этом точные замеры имеются с этой и с той стороны. Куда вода из трубы девается, мы сказать не можем, потому как это против всех обыкновенных и тонких наук и ассортиментных технологий.

Господин Дварфинк, сильно раздумавши, отвечает:

– Этого мне тоже понять теперь нельзя, а надо еще глубже в здешнюю эфирность проникнуть и зловредную тайну озера постичь.

– И это еще не все, – говорят затем богатыри.

Господин советник им брови вверх делает:

– Что такое?

А они ему:

– Перекачку мы в разгон взяли, действует во всю мощность, а озеро мелеет не так чтобы сильно, а вовсе слабо. На две ладони всего убыло. Имеем подозрение, что озеро усиливает глубинный источник, и надо его искать, а иначе не справимся, со всем нашим бывалым ассортиментом.

– Так найдите, чтоб я на вас мог положиться, – отвечает советник и недовольство лицевым выменем отображает. – Сейчас ступайте и делайте свое дело.

Таким манером воду из супермагазина быстро изъяли, а Кондрат Кузьмич самолично перекачку вниманием обжаловал и посетил. Поизумлялся ассортиментным технологиям, в озеро заглянул, ничего там не увидел и уехал к подруге дней Море Кик. А та после душевной травмы оправлялась и капризы закатывала, да требовала, чтоб всех пойманных бритых голов сейчас же казнили, а потом сослали до конца жизни в вечную мерзлоту. Кондрат Кузьмич ее утешал и все обещал исполнить, сам же думал, как теперь с их замыслом быть. Прикрыть ли вовсе патриотическое непослушание бритых голов или оно еще пригодится для усиления крепкой руки?

А выходило, что пригодится. Только подруге дней Кондрат Кузьмич про то не сказал. Да еще решил другого вожака для бритых голов найти, а Водяного примерно наказать, когда его отыщут.

Потому как сам Вождь в это время в законном испуге пребывал и от всех прятался в дальнем усыпальнике на кладбище.