Всхлипывая и сморкаясь, Баррик сполз с расстеленного плаща, увернулся от Вансена, пытавшегося его обнять, забился в дальний угол, закрыв лицо руками, и дал волю рыданиям. Остальные пленники уставились на плачущего юношу. Их лица, весьма отдаленно напоминавшие человеческие, выражали целую гамму чувств — от равнодушного любопытства до полного непонимания. Вансен, прихрамывая, подошел к принцу.
«Полагаю, сейчас он не нуждается в твоих утешениях», — раздался в голове у капитана беззвучный голос Джаира.
Возможность слышать слова воина из страны теней оставалась для Вансена новостью, и не слишком приятной. Порой он чувствовал себя как человек, в доме которого поселился незваный гость.
«Не мешай мальчику предаваться печали».
— А зачем так убиваться? Хвала богам, мы живы. И у нас остается надежда, — вслух произнес Вансен.
Общаться беззвучно капитан гвардейцев не умел и не желал учиться. В этом проклятом месте, в этой стране теней нетрудно было забыть, кто ты такой. Но Вансен собирался сделать все, чтобы это произошло как можно позднее.
«У него есть причины для печали. Он понял, как много он теряет. Теряет представление о том, кем был раньше. И эта потеря страшит его — так же, как и тебя».
— Откуда ты… — растерянно пробормотал Вансен. — Убирайся прочь из моей головы, безносое чудовище!
«У меня нет ни малейшего желания копаться в твоих мыслях, житель солнечного мира!»
В беззвучном голосе воина сумеречного племени слышалось явное раздражение. Пожалуй, даже гнев. Каждое слово жужжало, как рассерженная оса. При этом лицо, лишенное черт, оставалось совершенно непроницаемым.
«Я лишился многих своих способностей, но мне по-прежнему открыты твои чувства и помыслы, и я ничего не могу с этим поделать, — продолжал Джаир. — Я ощущаю их так же, как вы, смертные, ощущаете запах чужого пота. — Воин сумеречного племени не считал нужным скрывать свое презрение к людям. — И точно так же, как вам неприятен этот запах, мне неприятен запах чужих мыслей. Все помыслы жителей солнечного мира пахнут смертью и разложением».
Вансена охватило такое любопытство, что он пропустил оскорбление мимо ушей.
— Скажи, почему я тебя слышу? — спросил он. — Раньше я не мог этого делать.
«На этот вопрос у меня нет ответа. В других, менее опасных обстоятельствах было бы интересно поломать голову над этой загадкой».
Вансен вновь устремил взгляд в дальний угол, где сжался в комочек Баррик. Всхлипывания юноши стали тише. Несколько узников — маленькие пугливые существа, разбежавшиеся прочь от рыдающего Баррика, — снова приблизились к принцу, с опаской поглядывая на него.
— Эти создания не причинят ему вреда? — обратился Вансен к воину сумеречного племени.
«Думаю, нет, — покачал головой Джаир, оглядев обитателей пещеры своими красными глазами. — Все они боятся меня, и правильно делают. Хотя сейчас я, конечно, не тот, что прежде».
В том, что безликий воин говорит правду, у капитана не было никаких сомнений. Подземная пещера была до отказа набита пленниками, поражавшими разнообразием размеров и обличий, и все они старались держаться на почтительном расстоянии от Джаира и его спутников.
— Возможно, они тебя и правда боятся. Только от этого нам мало проку — ведь эти твари не помогут нам убежать, — заметил капитан гвардейцев.
Воин сумеречного племени посмотрел на Вансена так внимательно, словно в первый раз заметил его существование.
«Ты тоже можешь говорить со мной, не раскрывая рта, Феррас Вансен».
Капитан невольно содрогнулся. Сознание того, что собеседник читает его мысли, как книгу, было для него мучительно.
— Прекрати! — возвысил он голос. — Я не желаю иметь ничего общего с этой вашей… черной магией.
«Не понимаю, почему тебе так нравится шуметь? — беззвучно откликнулся Джаир. — Цепляясь за привычку говорить вслух, ты подвергаешь опасности жизнь твоего драгоценного принца. Если наши разговоры будут долетать до чужих ушей, мы никогда не сумеем убежать отсюда. Среди обитателей страны теней достаточно тех, кто понимает твой язык. Вспомни старого ворона. Не сомневаюсь, рабы Джикуйина не замедлят доложить своему повелителю о наших планах».
Феррас Вансен задумался, затем кивнул, хотя сама мысль о том, что ему придется безмолвно обмениваться мыслями с безликим монстром, вызывала отвращение.
— Хорошо. Научи меня, как говорить… неслышно.
«Это чрезвычайно просто, уроженец холмов. Все, что от тебя требуется, — произнести все необходимые слова про себя, не разжимая губ. Уверен, у тебя получится».
Воин из страны теней оказался прав — беззвучное общение далось Вансену легко. Как только он мысленно обратился к Джаиру, тот услышал его совершенно ясно, словно капитан говорил вслух.
«Неужели во мне дремали скрытые способности, которые разбудил громовой голос Джикуйина? — с недоумением спрашивал себя капитан гвардейцев. — Но почему Баррик Эддон, такой же смертный, как и я, обладал подобными способностями с самого начала?»
«Теперь, когда я научился говорить по-твоему, скажи, как нам отсюда выбраться», — обратился он к Джаиру.
«Если бы я знал, я не стал бы тратить времени на пустую болтовню. — В словах Джаира вновь послышалось презрение, на этот раз — презрение к собственной беспомощности. — Я не стал бы рассуждать о том, почему мальчишке пришла охота проливать слезы и по какой причине ты овладел искусством безмолвного общения. Я бы разработал план побега и без лишних слов начал действовать».
Вансен так же остро ощущал досаду, охватившую безликого воина, как и свою собственную.
«Так или иначе, я не собираюсь гнить в плену, — заявил Джаир. — Позднее мы еще вернемся к разговору о побеге. Надеюсь, я сумею что-нибудь придумать».
Усилием воли, которое Вансен ощутил как дуновение холодного ветра, воин сумеречного племени прогнал досаду.
«Прежде всего нам надо понять, почему нас здесь держат, — заметил он, словно ничто и никогда не нарушало его душевного равновесия. — Это наш первый шаг. Совершив его, мы поймем, в каком направлении двигаться».
Безликий воин погрузился в молчание, и в голове у Вансена зазвенела гулкая тишина.
«А вот почему ты начал понимать меня — это действительно очень интересно, — снова заговорил Джаир. — Отыскав причину, мы сумели бы ответить на вопрос, над которым долго бьются мои соплеменники. По крайней мере, те из них, на кого возложено его решение».
Речь воина из страны теней показалась капитану слишком туманной. Смысл слов ускользнул от него.
«Какой вопрос занимает твоих соплеменников? Я так и не понял», — признался он и перевел взгляд на Баррика.
Принц явно пришел в себя. Щеки его были мокры от слез, но он поднял голову и с интересом прислушивался к разговору Джаира и Вансена.
«Я ничего не понял», — повторил капитан.
«Ты все прекрасно понял, и в этом суть, — возразил Джаир и привалился к шершавой каменной стене. — Погляди вокруг. Видишь этих жалких тварей? Гоблинов, гномов и прочих существ, еще менее привлекательных? Все они простолюдины, обитатели наших земель. Некоторые принадлежат к моему племени, но не имеют отношения к народу избранной крови. — Последнее слово Джаир подчеркнул, словно оно обладало особым смыслом и могуществом. — Еще важнее то, что они не принадлежат к разряду высших, — продолжал воин-эльф. — У сумеречного народа только высшие наделены искусством общаться без голоса, как мы это делаем сейчас. Мы называем это „истинной речью“, ибо она не позволяет лгать».
«Почему же я вдруг овладел этой самой истинной речью?» — озадаченно спросил капитан.
Говоря откровенно, он боялся услышать ответ, боялся узнать о том, что семья его скрывала какую-то позорную тайну и в жилах его течет кровь ведьм и колдунов, смешанная с кровью работящих и богобоязненных предков.
«Некоторые представители моего племени полагают, что все без исключения жители солнечного мира способны к мысленному общению, — пояснил Джаир. — А может быть, даром истинной речи тебя наделил Джикуйин, сам того не желая. Ведь он принадлежит к Старейшим и обладает многими способностями, неизвестными нам. Вполне вероятно, что мощь его голоса открыла каналы твоего сознания, как стремительный поток прочищает речное русло, заросшее илом. Тогда он лишь вернул то, что принадлежало тебе с рождения».