Картина двинулась в сторону горы. Кир видел следы Илы на траве, только они были белыми и неопределенными, как и ее излучение, и вели к обрыву. Видение, управляемое жрецами, поднялось вверх над горами и там застыло.

— Больше следов нет, — сказал задумчиво высокий жрец. — Дальше нам ее путь неизвестен.

Жрецы убрали камни под плащи, и черный туман рассеялся.

— Ты нас не обманул, — сказал жрец. — Сейчас мы не можем проследить, куда она отправилась, но рано или поздно мы это узнаем…

— Что ж, мы взяли тебя, человек из чужого мира. По крайней мере мы вернемся к верховному жрецу не с пустыми руками. Надо распорядиться о том, чтобы свертывали лагерь. Мы возвращаемся в империю.

Жрецы вышли из шатра. Остался только один низкорослый жрец, и тот через некоторое время уснул, улегшись в углу на куче одеял.

Кир ждал этого момента. У него был заготовлен небольшой нож, спрятанный в шве его куртки, и как только страж заснул, он стал перепиливать веревку, стягивающую руки.

Это было не просто. Его руки стали липкими от собственной крови, прежде чем он смог порвать путы. Затем он, испытывая неприятное чувство брезгливости от прикосновения к серой коже, задушил жреца. Теперь жрецов осталось только четверо.

Кир расслабился и ментально осмотрелся. Шатер охраняли два черных воина. Жрецы находились недалеко, на расстоянии не более ста шагов. Они двигались по лагерю, постепенно приближаясь к шатру.

Он обыскал мертвого жреца, надеясь найти какое-нибудь оружие, но ничего не нашел. Черный плащ был одет прямо на голое тело, под ним находился только черный камень на золотой цепочке.

Кир задумчиво посмотрел на тело жреца, потом решительно стащил с него черный плащ. Он был коротковат, но если он надвинет капюшон, простые воины вряд ли поймут, кто он на самом деле.

С этого момента Кир перестал размышлять и отдался тому состоянию, которое он называл боевым. В этом состоянии он совсем не чувствовал боли и не помнил потом, что он делал и каким образом, а тело двигалось с такой скоростью, которую ему в обычном состоянии не удавалось развить.

Он выскочил из шатра и, сбив ударом ноги одного из стражей, выхватил у него меч. Зарубив второго, бросился навстречу двум жрецам. В прыжке он зарубил одного и, опускаясь, проткнул второго.

Вытащив меч, Кир побежал в сторону, где, он чувствовал, находились еще двое. Воины недоуменно смотрели ему вслед, не понимая, что происходит.

Жрецы стояли в окружении воинов, но Кир растолкал солдат, зарубил жрецов и помчался в сторону тропинки, ведущей в горы. Он перепрыгивал через костры, сбивал с ног тех, кто вставал у него на пути. И каждое мгновение он ждал милосердной стрелы в спину, которая остановит и прекратит этот безумный бег, от которого уже горели легкие.

Кир благополучно добрался до кустов, пробежал несколько десятков шагов и упал, споткнувшись об камень. Он перевернулся на спину и начал подниматься, готовясь отразить удар мечом, но из кустов вместо черных воинов выскочила Бора, размахивая окровавленным ножом-когтем. Она помогла ему подняться и, схватив его за руку, потащила за собой.

Через несколько шагов из кустов выскочила и Агин. Вдвоем они быстро дотащили его до узкого обрыва, где их ожидал вожак. За его спиной слышались звуки боя, люди-волки встретили черных воинов, давая ему уйти от преследования.

Вожак показал веревки, приготовленные для спуска, и через несколько минут они были уже внизу. Здесь его подхватили другие волчицы и, меняясь, быстро потащили подальше от обрыва.

Когда Кира положили у костра и Бора занялась его ранами, вожак недовольно покачал головой:

— Ты заработал несколько новых ран и теперь не сможешь сражаться. Хуже всего, что, спасая тебя, погибли три волка. Надеюсь, что дело того стоило…

Кир поморщился от боли, когда Бора сняла сапог. Он был полон крови, рана на ноге снова открылась.

— Я убил всех жрецов, — мрачно сказал Кир.

— Это славная охота, одинокий волк, но половина волков уже пируют в небесном логове, — вздохнул вожак, — а многие изранены. Ты не виноват в этом. Действительно давно мы не охотились и разжирели.

— Я сделал главное: черные воины не будут воевать без жрецов. Поверь мне, вожак, они отступят, но ты не должен дать им возможности уйти спокойно. Ты поставишь засады на обратном пути, используй обвалы, перекрывай лучниками все узкие проходы, чтобы они знали, что смерть ждет их впереди и сзади. И тогда они побегут.

Вожак недоверчиво хмыкнул:

— Я хочу тебе верить. Я раньше никогда не думал, как мал и слаб мой народ. Я думал, что мы непобедимы только потому, что мы ни с кем не воевали. Теперь я знаю, что нас могут просто раздавить численностью, — он тяжело вздохнул. — А ты, одинокий волк, вернешься обратно в город, так решили боги. Они тоже сказали мне, что мы уже победили. Я им не поверил…

Кир отрицательно покачал головой:

— Нет, я останусь.

— Ты со своими ранами не сможешь быстро двигаться и подвергнешь опасности волчиц, которые будут охранять тебя. Кто потом будет рожать новых волчат? — спросил вожак с горечью.

Кир вздохнул, он понимал, что вожак прав. С его ранами он станет обузой волкам, а за смерть волчиц, которые его будут охранять, он будет чувствовать двойную вину.

Горы заволокло серыми клочьями туч, и подул холодный ветер. Ила вздохнула, развела небольшой костер, расстелила плащ у огня и легла, настраиваясь на долгое ожидание.

Неожиданно камень начал нагреваться. Ила вытащила его из-под рубашки и недоуменно посмотрела на него.

— О чем ты хочешь меня предупредить? — спросила она. Камень остывал. Ила еще раз внимательно его осмотрела. Это был обычный камень с острыми краями, если бы не свет, который от него исходил, и не приятное тепло.

Ила вздохнула. Яркий блеск утомил глаза, и она закрыла их и тут же открыла испугавшись.

Она увидела себя, бредущую по горам, холодный северный ветер пронизывал ее насквозь. Ей было одиноко и немного страшно, потому что за ней наблюдали, и эти глаза смотрели на нее с враждебностью. Камень неровно запульсировал и вдруг потух. Видение исчезло, а он сам превратился в невзрачный серый булыжник.

— Не пугайся, придет время, и камень оживет, — услышала она спокойный голос за своей спиной. Ила оглянулась. У края обрыва стояла женщина в коричневом балахоне.

— Мать-волчица хочет поговорить с тобой, — сказала женщина, чуть улыбнувшись. — Пойдем со мной, я провожу тебя.

— Кто вы? — испуганно спросила Ила. Женщина пожала плечами:

— Я — волчица.

— Волчицы ходят в набедренных повязках, а не в одежде, — сказала Ила, сжав настороженно рукоятку кинжала.

— Ты нас плохо знаешь, — сказала женщина, — но это не важно. Идем, тебя ждет Мать-волчица.

— Я не знаю вашу Мать-волчицу и не хочу с ней говорить.

Женщина опять улыбнулась странной, ничего не значащей улыбкой:

— Все хотят узнать будущее, и ты тоже. Ты же хочешь узнать, что ждет в будущем твою еще не родившуюся дочь?

— Откуда вы знаете про мою дочь?

— Одинокий волк вернется не скоро, а тебе нужна постель и хорошая пища. Не забывай, что ты носишь его ребенка. Иди за мной. — Женщина махнула рукой. Ила нерешительно подняла свой мешок.

— Он тебе не понадобится, — сказала женщина, оглянувшись, — как и твое оружие.

Ила неуверенно посмотрела на нахмуренные горы и пошла за ней. Пояс с оружием и мешок она взяла с собой.

Они пересекли почти весь полуразрушенный город, прежде чем добрались до храма.

Ила удивилась, увидев площадь, мощенную булыжником, на которой играли дети. Это были первые дети, которых она увидела в городе. Они не обращали на нее внимания, хоть она и проходила мимо них в нескольких шагах. И что особенно ее поразило, это тишина. Дети общались между только собой жестами и шепотом.

Женщина подошла к огромному каменному зданию, с трудом открыла тяжелую дверь, сделанную из плотной древесины, посторонилась, пропуская Илу вперед. Девушка сжала рукоятку кинжала и решительно шагнула в пустое темное пространство.