Тина была в отчаянии. Кир что-то бормотал в бреду, жар не спадал. Его раны то закрывались, то открывались и начинали снова кровоточить.

Он ничего не ел. Несколько раз Тина пыталась его кормить насильно, но единственное, что могло принять его тело, это был настой из лечебных трав и вода.

Несколько раз Тина пробовала услышать его мысли, по вынуждена была отказаться от этих попыток. В его голове творилось что-то невероятное. Многочисленные образы мелькали так стремительно, что она почти не воспринимала их. Кроме того, эти картины были настолько чужды ей, что после этого она еще долго видела во сне жуткие кошмары.

Тина не понимала, что с ним происходит, она использовала уже все свои знания и умение.

Она устала плакать и теперь просто ждала, когда все это кончится. Она обмывала его тело от пота, сукровицы и крови и видела, как оно изменяется на глазах. Кожа стала тонкой и прозрачной, а мышцы таяли. Прошло две недели и Тина потеряла всякую надежду, когда Кир открыл глаза. Он долго смотрел на нее, не понимая, где находится, потом спросил слабым голосом:

— Сколько я здесь нахожусь?

— Четырнадцать дней, — ответила Тина.

Кир задумался.

— Мне нужно помыться и поесть, — сказал он. Тина радостно закивала головой. — А потом мы должны будем кое-что успеть сделать, пока я снова не ушел туда.

— Куда? — Тина с тревогой посмотрела на него.

— Расскажу попозже, — сказал Кир и решительно встал, но его качнуло от слабости, и он снова сел.

— Не могу, — удивленно сказал он, — ослаб… Помоги мне.

Тина подала ему руку, Кир взял ее и, поднеся к губам, поцеловал.

— Я видел, как ты за мной ухаживала, — сказал он. — И видел твои слезы.

Она улыбнулась сквозь слезы:

— Да, от тебя одни неприятности! И мне это, кажется, начинает нравиться… Но как ты мог меня видеть?

— Потом, все расскажу потом, — сказал Кир и встал, опираясь на ее руку. Тина накинула на него рваную куртку с пятнами засохшей крови.

— Мне не надо, — сказал он, странно улыбнувшись, — я не замерзну, а ты возьми.

Кир немного постоял на крыльце, вдыхая свежий лесной воздух и рассматривая окружающий лес. Листва на деревьях пожелтела и опадала, покрывая ковром серебристую от росы траву. Неяркое бледное солнце висело над деревьями. Кир обнял Тину и задумчиво сказал:

— Вот и осень, этот год наконец-то кончается. — Он отпустил ее плечо. — Не ходи за мной, — сказал он. — Не беспокойся, со мной все будет в порядке, а пока приготовь какой-нибудь еды. Я проголодался.

Тина покачала головой.

— Мне нечем тебя накормить, у меня только корешки, которые я накопала утром. Я не ходила в деревню за едой, боялась оставить тебя одного.

Кир задумался.

— Мне надо восполнить то, что потеряло мое тело. Ничего, я поймаю рыбу. — Он поцеловал ее и пошел, пошатываясь, в сторону реки. — Я приду, — крикнул он. — Не беспокойся за меня.

Дойдя до реки, он долго смотрел на серую воду и белые буруны, гонимые холодным северным ветром. Потом сбросил набедренную повязку, единственное, что на нем было надето, и вошел в воду.

Он погружался все глубже, пока не достиг дна. Здесь он огляделся. Слабые лучи солнца почти не пробивали воду, и видно было плохо. Кир на мгновение закрыл глаза, мобилизуя новые чувства, которые у него появились, пока он находился между жизнью и смертью, и сразу почувствовал присутствие рыбы. Он сделал несколько гребков в ту сторону и увидел небольшого сома, лежащего на дне.

Кир прикоснулся к его скользкой чешуе и одним мысленным движением отправил его на берег, представив место, куда он должен был упасть. После этого он медленно всплыл, перевернулся на спину и позволил течению нести его.

Он не чувствовал холода, его тело вырабатывало большое количество тепла, и это были далеко не все способности, которыми он сейчас обладал. Пока он даже не представлял все свои возможности. Но он узнает о них, когда снова погрузится в это странное состояние, в котором он находился две недели.

Он вышел из него только потому, что его организм был истощен ранами и полуголодным существованием в последнее время. А также тем, что ему пришлось потратить много энергии, чтобы залечить раны.

Кир сосредоточился, и его тело без единого движения, преодолевая течение, поплыло обратно. Он вышел на берег, закрыл глаза и стал впитывать энергию, которая была вокруг него. Ее было немного, но этого должно было хватить для того, чтобы дойти до дома.

Он с трудом поднял сома и тяжело пошел по тропинке. Через полчаса он уже сидел на лавке и с улыбкой смотрел на Тину, разделывающую рыбу.

— Ты изменился и стал каким-то странным, — сказала она. — Я не могу услышать твои мысли, твой мозг непроницаем для меня.

— Я открою его тебе, когда ты меня накормишь.

Тина засмеялась.

— А почему ты думаешь, что мне это удастся? Я говорила тебе, что я не ем ничего, кроме растений, и я не знаю, как приготовить эту рыбу.

— Хорошо, я сам приготовлю ее. А что ты ешь зимой, когда все заносит снегом?

Тина пожала плечами.

— Жители деревни за то, что я лечу их, приносят мне зерно, им я и питаюсь, мне немного надо.

— Тебе одиноко здесь? — спросил Кир.

— Иногда. — Тина грустно посмотрела на него. — Но я надеюсь, что эту зиму ты проведешь со мной?

— Да, эту зиму мы будем вместе.

— Я хочу тебе рассказать про тот день, когда мы встретились. Меня избили и изнасиловали, грубо, больно, на меня плевали и снова били.

Кир прижал ее к своей груди:

— Я чувствую твою боль, и мне тоже больно.

Тина решительно высвободилась из его объятий:

— Я должна это сказать, чтобы освободиться от воспоминаний.

Кир вздохнул:

— Хорошо, говори.

— Потом меня били кнутом, крича всякие гадости насчет моих родителей. Их тела разрубили на куски на моих глазах. И тело маленького брата тоже…— Тина на минуту замолчала, справляясь с комком, подступившим к горлу. — Это было ужасно. Я несколько раз теряла сознание, но они обливали меня водой и продолжали надо мной издеваться, а потом они принесли сено и бревна, чтобы сжечь меня. Они подожгли костер, но мне было уже все равно, я ждала смерти, я хотела умереть. И вдруг они отвернулись от меня и замерли. — Тина вытерла слезы и грустно улыбнулась. — Я с трудом повернула голову и увидела сквозь огонь и слезы, как какой-то человек идет мимо горящих домов, подходя все ближе. Костер под ногами плохо разгорался. Накануне прошел дождь, и сено было мокрым, поэтому я видела все. Меня поразило твое лицо. Оно было спокойным и сосредоточенным, отблески пламени от горящего дома играли на нем, и оттого оно казалось далеким и неземным, наверно, и бандиты это почувствовали, я видела, как что-то изменилось в их лицах. Они растерянно смотрели на тебя.

Ты подошел и спокойно сказал, чтобы они меня отпустили, и один из бандитов испуганно бросился разгребать костер, — Тина провела мокрой от слез рукой по щеке S Кира. — Это было удивительно и странно, я подумала, что ты — бог, спустившийся с небес. А потом они набросились на тебя, и ты стал драться с ними. Многих ты убил, остальные разбежались, это я еще видела, а потом у меня загорелись волосы. — Тина вздохнула, — Ты покачнулся и упал, убив последнего оставшегося бандита, ты полз ко мне, а за тобой оставалась кровавая дорожка, — Тина потерла свою багровую от ожога щеку. — Ты перерезал веревку и затушил пламя своим телом. Ты обжег руки, когда тушил мои волосы, но лицо твое не изменилось, словно ты не чувствовал боли. Ты вытащил меня, лег на спину и стал смотреть в небо.

Кир вздохнул:

— Я был в состоянии воина, так я это называю, а дело воина — выполнить, что предназначено, и если потребуется, то умереть.

Тина кивнула:

— Но меня поразило не это. Я неожиданно увидела человека в тебе. Я видела, как к тебе приходит боль и как ты ее терпишь. Мне было плохо, я сама была близка к смерти, но я не могла позволить, чтобы умер ты…