В гостиной виллы нас уже ждут: двое мужчин. Рустам представляет их, как юристов. Есть ещё женщина средних лет. Кажется, она чиновница…

— Я хотела бы освежиться с дороги, потом почитать договор.

— Разумеется, — легко соглашается Рустам. — Я покажу твою комнату.

Я цепляюсь за эти два простых слова. Спать мы будем отдельно?

Надеюсь, что именно так!

Но зачем обманывать саму себя? Мне приятна близость Рустама и тело покрывается мириадами мурашек удовольствия, когда он притрагивается.

Необъяснимо. Волнующе. Запретно.

Но я не хочу доставаться этому мужчине слишком легко. Поэтому держусь отстранённо, не позволяя лёгкой дрожи выдавать мои истинные чувства.

Анваров проводит меня по коридору, потом распахивает хозяйским жестом одну из дверей светлого цвета, приглашая войти.

Я делаю шаг вперёд. Но уже через мгновение, ахнув, подаюсь назад. Упираюсь спиной в твёрдую грудь мужчины.

— Что это, Рустам?!

Анжела

— Свадебное платье. Нравится?

Голос Рустама звучит приглушённо. Потому что он говорит, чуть наклонившись. Анваров обжигает жарким дыханием мои волосы. Я едва сдерживаю слёзы злости и одновременной грусти.

Анваров умудрился испачкать всё. Абсолютно.

Протянул свои алчные пальцы даже до брачной церемонии.

Платье роскошно, без всяких сомнений — лиф расшит кружевом и блестящими камушками. Почему-то я верю, что каждый сверкающий блик издаёт не подделка, но настоящие камни.

Длинная юбка с подолом… Рядом с роскошным платьем на специальной подставке красуется свадебная диадема, на которую больно смотреть из-за сияния камней. Наряд, достойный принцессы.

Это красиво и по-настоящему стильно. Утончённо.

Но мои нервы настолько взвинчены, что во всём чудится насмешка. Особенно в коробочке из тёмно-красного бархата, красующейся рядом с диадемой.

Я каждым натянутым до предела нервом чувствую, что там лежит обручальное кольцо.

— Это лишнее, Рустам.

— Хочу видеть тебя в белом.

— Я не надену это! — нервно взмахиваю рукой. — Кольцо тоже не приму. У нас фиктивный брак. Сделка. Не хочу играть в этот фарс!

Чувствую, как мужчина в буквальном смысле каменеет за моей спиной. Дыхание Рустама становится тяжёлым и частым, как у бегуна после преодоления спринтерской дистанции.

— Я хочу. Видеть. Тебя в белом, — говорит едва ли не по слогам.

— Я выйду подписывать договор в белом отельном халате. Такой белый тебя устроит?!

— Анжела…

Рустам разворачивает меня к себе лицом и нагнетает грозу тёмным взглядом и цепким захватом пальцев. Плечи стискиваются словно стальными тисками — крепко, но не больно. Ничуть.

— Я не хочу. Пожалуйста, — выдыхаю устало.

Мы замираем. Я вижу крошечную себя в его глазах, он видит в моих глазах собственное отражение.

Смотрим друг на друга. Но видим только себя.

Диалог получается такой же. Мы говорим, не слыша друг друга.

У Анварова слишком много амбиций и уязвлённого самолюбия. Во мне слишком много обиды и сожаления.

Кто-то звонит Анварову. Его телефон разрывается от громкого звука. Рустам отвечает, автоматически поднося телефон к уху. Мы стоим близко-близко. Его дыхание смешивается с моим, закручиваясь жаркими спиралями на лице.

Я слышу хриплый мужской голос в динамике телефона.

— Рус? Люди Тихонова бомбанули один из наших отелей. Они оставили послание.

— Какое?

— Тебе дали время. Ровно сутки. Не вернёшь дочку Тихонова — будет гореть всё.

Рустам медленно моргает и улыбается.

— Спасибо, Батыр. Я позвоню Тихонову. Сам.

Он прячет телефон во внутренний карман пиджака и зло ерошит свои тёмные волосы.

— Хорошо. Отдыхай. Я отдам приказ, и всё это уберут!

Он кивает в сторону дорогущего платья. Анваров сжимает пальцы в кулаки, как будто едва сдерживается, чтобы не начать крушить всё кругом.

— Сколько ты заплатил за меня Григорию? — внезапно спрашиваю.

— Много.

— Сейчас Тихонов громит твои объекты. Твой бизнес может серьёзно пострадать из-за упрямства?

— Уже страдает, — безразлично отзывается Анваров. — Хочешь спросить ещё что-то?

— Это большие потери. Неужели ты настолько сильно не любишь проигрывать?

Он резко наклоняется, оставляя на моих губах жалящий поцелуй-укус. Болезненный и жаркий.

— Я настолько сильно люблю… — выдыхает с большой паузой между частями предложения. — Выходить победителем.

— Ты можешь потерять всё.

— Кое-что я всё-таки получу. Не переживай за меня, Лика. Я привык к риску и очень высоким ставкам.

После отдыха я спускаюсь к юристам и вместе с Рустамом мы составляем брачный договор. В некоторых моментах мне становится непросто понять сухой, канцелярский язык юристов. Но Рустам с лёгкостью отвечает на все уточняющие вопросы. Кажется, он довольно откровенен и не пытается юлить.

Я в последний раз вчитываюсь в строки договора, особенно много внимания уделяя разделу под названием "Обязанности сторон". Здесь прописано, что я должна сопровождать Рустама на всех званых вечерах, ужинах и прочих мероприятиях в качестве его жены.

— Надо же, ты приобрёл себе сопровождение, — фыркаю я. — За нами укоренится слава супругов. Нужно изменить этот пункт, оговорив вопрос о состоянии здоровья. Беременность, насколько мне известно, иногда приносит осложнения в виде плохого самочувствия.

— Неужели ты считаешь, что я буду гонять тебя на балы в плохом состоянии? — злится Рустам.

— Но ты похитил меня и присвоил. Дважды. Я не очень доверяю тебе!

Юристы в этот момент делают вид, что изучают набивной рисунок на ткани дивана.

— Чего сидите сложа руки? — рявкает Рустам. — Вносите изменения в договор!

Далее…

На пункте со скромным заголовком "Дети" моё сердце пропускает удар, а в области живота возникает странный жар, расползающийся всюду. В договоре написано, что я должна оставить ребёнка Рустаму. Чёрные буквы начинают плясать перед глазами.

Я с трудом понимаю дальнейшее написанное. Но всё же заставляю себя успокоиться. Приходится прочитать несколько раз, прежде чем до меня доходит.

Три месяца после рождения ребёнка я должна буду кормить его грудью, если только у меня будет такая возможность. Потом наш договор должен быть расторгнут.

Но Рустам щедро предоставил мне возможность остаться с ребёнком. Однако при этом я должна буду оставаться женой Анварова.

— Зачем ты так сильно навязываешь этот пункт полной семьи?

— Этот пункт не подлежит изменению, Лика. Сейчас ты находишься под влиянием эмоций. Но за год многое может измениться. Привыкнешь к ребёнку. Влюбишься в его отца до беспамятства и захочешь остаться. Я представляю тебе такую возможность!

Невольно я начинаю смеяться. Рустам так уверен в своей неотразимости! И он напрочь не думает об опасности, которую для него представляет Тихонов Дмитрий.

— Лучше прочитай договор до конца, Лика. Потом мы распишемся и отметим это событие… Переговоры с Тихоновым я начну вести, когда ты будешь считаться моей женой.

После двух или трёх часов переговоров договор составлен и можно ставить свою подпись всюду.

— Здесь довольно живописно. Должен признать, что у кузена хороший вкус. В саду есть чудесная беседка. Я планировал провести нашу церемонию там, — как бы невзначай говорит Рустам. — Но ты же не хочешь этой свадебной мишуры?

— Не хочу.

Сердце пропускает удар.

Я должна оставаться спокойной. Не позволю этому жестокому мужчине снова ранить меня так, как он делал это уже не единожды.

— Но кольцо ты всё-таки примешь. Это не обсуждается. Ясно?!

— Не повышай голос, Рустам.

Вместо ответа он жёстко тянет моё запястье на себя. Надевает кольцо с таким видом, как будто хочет, чтобы оно припаялось ко мне навечно!

Рядом начинает суетиться чиновница. Та самая, что организовала "роспись в загсе" с выездом на дом заграницу.